Страница 19 из 90
Конечно, вся эта информация ничем не могла помочь расследоватькражу коллекции Франсуа Гарнье, но владевшая Бёртоном, по егособственным словам, «мания открытий» заставляла его снимать слой заслоем с любого объекта, который он исследовал. По меньшей мере этодавало ему возможность изучать явление в более широком и, зачастую,в более интересном аспекте. Но было здесь еще кое-что.Камбоджийские фрагменты камня были обнаружены в 1837 году: какой-томонах услышал жужжание во время медитации. Он прожил в этой комнатесорок семь лет, но никогда не слышал таких низких мелодичныхзвуков. Тогда он начал осматривать основание стены и высвободилкирпич, за которым обнаружил семь камней.
1837 год. Тот самый, в который забросило Эдварда Оксфорда из1840-го, когда он ненароком вызвал убийство королевы Виктории.
Совпадение, конечно.
Около шести часов Бёртон вернулся домой. Едва он успел повеситьшляпу и пальто, как сверху спустилась миссис Энджелл, подозрительнооглядела его и сказала:
— Ваш лоб, мистер Бёртон, буквально пылает. Рецидив?
— Похоже на то, — ответил он. — Мне нужнопоспать. Я приму хинин и немного поработаю над книгами.
— Вы примете хинин и отправитесь прямо в кровать! —поправила она.
У него не было сил спорить. Десять минут спустя она принесла емукувшин с водой и кружку чая. Он уже спал. И в его сон вторглось то,о чем он прочел сегодня.
Сквозь закрытые веки пробивался яркий обжигающий свет. Бёртоноткрыл глаза, ожидая увидеть отблески огня, мигающего под крышейпалатки. И вместо этого увидел сверкающее синее небо пустыни.Повернув голову, он обнаружил, что лежит на спине, руки и ноги унего раскинуты, а запястья и лодыжки привязаны к деревянным кольям,глубоко уходящим в землю. Во все стороны от него подымались дюны.Сзади доносились голоса, спорившие между собой на одном изаравийских диалектов. Он не мог разобрать слов, но один из голосовточно принадлежал женщине. Он открыл рот и попытался позвать напомощь, но сумел только захрипеть. Горло пересохло, кожа горела.Солнце выпило из воздуха всю влагу, ленивый горячий ветер бросал влицо раскаленные песчинки. Бёртон не мог пошевелить ни рукой, ниногой.
Что-то толкнуло его левую руку. Около его запястья стоялакрошечная фея с прозрачными крыльями, трепещущими за лопатками. Налбу у нее переливалась бинди— отметка, по форме напоминающая третийглаз. Бёртон мигнул: ему показалось, что он видит маленькоесоздание недостаточно четко, хотя оно было совсем близко. Феяпоходила на мираж, словно на ее изображение в его сознании кто-тоналожил что-то еще, и он безуспешно пытался отогнать иллюзию.Крылатая фея посмотрела на него золотыми глазами, обнажила острыезубки и начала грызть его узы.
Появилась вторая фея и вцепилась в веревку на его правой руке.Что-то задвигалось в районе лодыжек — значит, феи работали и там.Пятая забила крылышками на его животе, перепорхнула на грудь, и онуслышал свой собственный голос: «О, человече! Длинный медленныйцикл времени поворачивается и поворачивается. Ты — один изнемногих, кто знает, как представители твоего странного видапереходят на следующий уровень Спирали, в которой ты пребываешьныне и которую называешь своим временем. Сие действо знаменуетРазделение. Тем не менее, путь твой — эхо другого, потерянногопути, и отныне начинается Переход: один Великий Цикл перетекает вдругой. Но остерегайся — ибо буйны будут грядущие перемены! Многихмягкотелых из твоего рода вихрь сбросит с поверхности Земли, но тыостанешься, когда прогремит гром, ибо время, выделенное тебе,наполнено парадоксами. Назначено тебе сыграть роль — и должно тебесыграть ее до конца. Род твой наполнит мир, в котором тьма лишьоттого, что есть свет, смерть лишь оттого, что есть жизнь, зло лишьоттого, что есть добро. И ведай, что мир сей сотворен впротивоположностях, в Вечных Циклах созидания и уничтожения. Толькоэквивалентность может привести или к разрушению, или кокончательному выходу за грань. Помни сие, сэр Ричард ФрэнсисБёртон, и не забывай. Только эквивалентность может привести кразрушению».
«Или к окончательному выходу заграницы», — хотел он добавить. Узы упали с еголодыжек и запястий. Все пять фей взвились в воздух, приземлились начетвереньки, побежали по песку, как ящерицы, а потом стализарываться внутрь и вскоре исчезли из виду. Бёртон поднял руки ирастер запястья. На дюне перед ним появилась Изабель Арунделл,одетая в развевающееся белое платье и излучающая веселье. Онапосмотрела на него сверху вниз, открыла рот и…
Он сел. Сквозь занавески в спальню струился свет. Было позднееутро среды. Он протянул руку и дернул веревку звонка рядом скроватью. Мгновение спустя дверь открылась и вошел слуга.
— Пожалуйста, как обычно, Нельсон.
Заводной человек отдал честь и исчез.
Только эквивалентность может привести кразрушению.
Совершенно бессмысленная чепуха! Как и всё остальное. Очевидно,слова графини Сабины перемешались со вчерашним исследованием инаселили его воображение маленьким народом и абракадаброй о циклахвремени.
Малые — не те, кем кажутся.
Королевский агент обдумывал свой сон до тех пор, пока слуга непринес ему таз с горячей водой и поднос с завтраком. Бёртон встал скровати, вынул из буфета маленькую бутылку, накапал ровно пятькапель в стакан с водой и выпил его залпом. Доктор Штайнхауэзерпотребовал от него во время приступов не пить ничего, кроме хинина,но втайне Бёртон принимал микстуру Зальцмана, которой Штайнхауэзерне доверял, ибо фармацевт упорно скрывал ингредиенты популярноголекарства. Врач подозревал, что в состав этой настойки входиткокаин.
Бёртон быстро побрился и вымылся в тазу. По телу потекла теплаяэнергия: настойка начала действовать, наполнив артерии медом исветом. Тем не менее он всё еще чувствовал слабость, а потому решилпровести остаток этой среды, завернувшись в джуббу,и изгнать последние следы маляриисильным табаком, а может быть, стопкой-другой бренди.
Завершив туалет и заведя механического слугу, Бёртон вернулся вкабинет, закурил манильскую чируту и начал листать утренние газеты.Множество страниц было посвящено делу Тичборна, и Бёртон сообразил,что еще слишком мало знает о нем. Пришло время, решил он,отработать свое жалованье.
Немного позже, когда миссис Энджелл принесла кофе, он попросилее написать следующую записку:
«Мистеру Генри Арунделлу.
Дорогой сэр! Хотя, к моему великому сожалению, отношения межнами продолжают оставаться натянутыми, я надеюсь несколькопоправить их, предложив Вам свои услуги в деле Тичборна.Премьер-министр велел мне заняться им, и я был бы очень радполучить совет того, кто намного лучше меня знает эту семью.Любезно прошу Вас отужинать со мной в отеле „Венеция“ в семь часоввечера.
Всегда искренне Ваш,
— Пошлите это с бегунком, пожалуйста. Мистер Арунделлсейчас находится в семейном доме на Оксфорд-сквер, тридцатьдва.
— Прекрасное место для тех, кто может себе этопозволить, — высказала свое мнение пожилая дама. — Могули я спросить: были какие-нибудь известия от мисс Изабель?
— Насколько я слышал, ее родители получили два письма.Похоже, моя бывшая невеста связалась с Джейн Дигби, королевойпреступного мира в Дамаске. Полагаю, они организовали банду итеперь грабят караваны по всей Аравии.
— Боже милостивый, — воскликнула миссисЭнджелл, — кто бы мог подумать!
— Арунделлы всё еще считают, что именно разрыв нашейпомолвки заставил ее сбежать в Дамаск. Думаю, что получу от ее отцахолодный ответ.
Домоправительница вышла из комнаты, спустилась по лестнице,сняла с крюка свисток и трижды подула в него. Через несколькомгновений перед дверью возник бегунок. Он жалобно скулил и крутилсявокруг крыльца, пока она не достала из-под стола в холле жестянуюкоробку. Вынув из нее кусок ростбифа, она накормила прожорливуюгончую, потом поместила запечатанный конверт между ее зубов иназвала адрес. Собака тут же умчалась прочь.