Страница 13 из 90
— Он получил небольшую награду от Скотланд-Ярда за то, чтопомог нам. И мисс Мэйсон дала ему работу. Сейчас он чистит клеткиболтунов в ЛЕСБОСе.
— Значит, у него толстая кожа!
— Она ему не нужна. Птицы его очень любят и осыпаюткомплиментами! — Суинберн встал. — Я буду в соседнейкомнате. Если что — звони в колокольчик.
— Спасибо, — сонно ответил Бёртон, но его друг ужевышел.
Королевский агент лег на спину, закинул руки за голову иуставился в потолок.
Прошло две недели. Бёртон работал над расширенным изданием своейкниги «Озерные области Центральной Африки». Силы восстанавливалиськрайне медленно. Многострадальная домашняя хозяйка, миссис Энджелл,готовила ему замечательные блюда и очень расстраивалась, когда онотсылал их назад, едва попробовав. Бёртон всегда мало ел, носейчас, как она говорила ему каждое утро и каждый вечер, ему нужнаеда, чтобы восстановить силы. Она недооценивала его железныйорганизм. Мало-помалу впалые щеки округлились, темные тени вокругглаз исчезли, руки окрепли. Алджернон Суинберн, вернувшийся в своюквартиру на Графтон-стрит (Фицрой-сквер), часто навещал Бёртона и судовлетворением отметил, что желтое лицо его друга опятьпосмуглело.
Бёртон наконец написал отчет о словесном поединке с сэромЧарльзом Бэббиджем, ничего в нем не утаив. Скрутив документ, онпоместил его в коробочку, которую вставил в странный прибор из медии стекла, стоявший у него на столе, потом набрал номер 222 и нажалкнопку. Из прибора вырвалась шипящая струя пара, коробочку соскрежетом засосало в трубу, и она отправилась в резиденциюпремьер-министра. Едва Бёртон устроился в кресле и достал сигару,раздался стук в дверь и вошла миссис Энджелл.
— Графиня Сабина хочет видеть вас, сэр.
— Не может быть, клянусь святым Иаковом! Пошлите ее наверх,пожалуйста.
— Вам составить компанию?
— Нет необходимости, миссис Энджелл: мы с графиней старыезнакомые.
Спустя несколько мгновений в кабинет поднялась женщина. Высокаяи когда-то угловато-красивая, сейчас она выглядела измученной;рыжие волосы с проседью, четко очерченное лицо, обгрызенныенекрашеные ногти. И необыкновенные глаза — большие, темно-карие,слегка раскосые. Сабина была самой известной в Лондоне пророчицей ихироманткой, а потому дала Бёртону много пищи для размышлений вделе Джека-Попрыгунчика.
— Графиня, — воскликнул он, — какая неожиданнаярадость! Садитесь, прошу вас. Не хотите ли чего-нибудь?
— Пожалуйста, воды, капитан Бёртон, — ответила онаподчеркнуто мелодичным голосом, потом села, пригладила чернуюкринолиновую юбку и поправила шляпку. Он подошел к столу и налилводы.
— Прошу прощения за вторжение, — сказала Сабина, когдаБёртон подал ей стакан и сел напротив. — Бог мой, да вывыглядите совсем больным!
— Уже не совсем, графиня. И будьте уверены: я рад видетьвас, и ваш визит вовсе не вторжение. Могу ли я чем-нибудь помочьвам?
— Да… нет… да… Не знаю, но, может быть, можете, окольнымпутем. Я… у меня были видения, капитан.
— Обо мне?
Она кивнула и отпила глоток.
— Помните, вы были у меня в прошлом году, — продолжалаона, — и я увидела, что вы вступили на дорогу, которая непредназначена для вас, и тем не менее она приведет вас к большимсвершениям?
— Помню. Вы еще сказали, что неправильный путь —единственный правильный.
— Да. Но в последнее время я всё больше узнаю обальтернативе, капитан. Я имею в виду ваш первоначальный путь. Он,собственно говоря, не ваш, но был предназначен для нас всех, покане появился человек на ходулях и не сбил нас с него.
— Да. Эдвард Оксфорд. Путешественник во времени.
— Во времени, — тихо повторила она, глядя куда-товдаль. Потом прошептала: — Прошу прощения, я собиралась кое-чторассказать вам, но оно захлестнуло меня. Я не могу остановить его.Я должна… я должна…
Бёртон бросился вперед и подхватил стакан, выпавший изослабевших пальцев. Глаза у Сабины закатились, она началараскачиваться на стуле, а потом заговорила совершенно чужим голосом— так, словно отошла вдаль и вещала сквозь длинную трубу:
— Я буду говорить. Я буду говорить. Всё неправильно. Никтоне тот, кем должен быть. Ничего не происходит так, как назначено.Скоро разразится шторм, ты будешь свидетелем Конца Великого Цикла иужасающих мук при рождении Нового; прошлое и будущее вступили вожесточенную схватку.
Холод сковал сердце Бёртона.
— Берегись, капитан, пальцы шторма тянутся к тебе. Они слойна слое, один обман скрывает другой, но и этот только завеса надтретьим. Не верь тому, что видишь. Малые — не те, кем кажутся.Кукольница — сама кукла, и волшебник еще не родился. Мертвые будутсчитать себя живыми.
Она откинулась назад и мучительно застонала.
— Нет, — прошептала она. — Нет. Нет. Нет. Я могуслышать песню, но ее нельзя петь. Нельзя петь! Человек на ходуляхломает тишину веков; и волшебник слышит, и кукольница слышит, имертвый слышит, и… о, помоги мне бог… — внезапно закричалаона, — я слышу! Я тоже слышу!
Сабина хлопнула руками по ушам, выгнула спину, ударилась осиденье и потеряла сознание.
— Бог мой! — выдохнул Бёртон. Он взял ее за плечи ипосадил прямо; вынул из кармана платок, смочил его водой и положилей на лоб; потом порылся в шкафу и достал бутылку с нюхательнойсолью.
Через несколько мгновений она замигала и закашлялась. Он налилей немного бренди:
— Вот, выпейте, графиня.
Она глотнула, опять закашлялась, тяжело задышала и постепеннопришла в себя.
— Прошу прощения. Я впала в транс?
— Да.
— Я подозревала, что произойдет что-нибудь в таком духе,хотя надеялась, что смогу управлять собой. Уже две недели ячувствую, что должна увидеть вас и передать вам послание, но я самане знала, какое именно, потому и не приходила.
Бёртон повторил то, что она сказала ему.
— Вы знаете, что это означает? — спросил он.
— Нет. Я никогда не знаю, что говорю во время транса, иредко понимаю, что сказала.
Бёртон внимательно посмотрел на нее.
— Графиня, есть еще что-нибудь? Вы передали послание, и всёравно вы неспокойны.
Пророчица внезапно встала и начала ходить взад-вперед, ломаяруки в перчатках.
— Это… это… я не верю, что это послание истинно,капитан!
— Почему?
— Я знаю, это звучит странно, но то, что я делаю, —вижу не только будущее, но много будущих, — это невозможно!
— Не уверен, что понял… У вас отличная репутация: вашипредсказания совершенно точны — я убедился в этом на собственномопыте. Так что ваш талант не только возможен,но и, безусловно, существует!
— Вот в этом-то и проблема! Предсказания, хиромантия,спиритизм — всё это существует в другой истории, но здесь они не работают,и к тем, ктоутверждает, будто они обладают подобными способностями, должноотноситься как к шарлатанам и мошенникам.
Бёртон встал на ноги, взял свою гостью за плечи и повернул ксебе.
— Графиня, вы и я знаем то, чего не знает почти никто:естественный ход истории нарушился, и мы живем в мире, отличном оттого, который должен был существовать. Люди столкнулись спрепятствиями и возможностями, с которыми не должны былисталкиваться, и это целиком изменило их. Приборы будущего, накоторые намекал Эдвард Оксфорд в своих беседах с Генри Бересфордом [31]и великое множество которых,опираясь на современную науку, создал Изамбард Кингдом Брюнель,скорее всего, вообще не должны были появиться на свет. Тем не менеево всем этом хаосе есть то, в чем мы можем быть уверены: изменениевремени не меняет законов природы. Я не знаю, к какой области наукиотносятся спиритические способности, к физике или к биологии, но язнаю, что они существуют реально. И вы — живое доказательство моихслов.
Глаза Бёртона и Сабины встретились, и он увидел в нихнеколебимую уверенность.
— Тем не менее в том мире, который долженбыть, они не реальны, — сказалаона. — Они не реальны.Каким-то образом, капитанБёртон, я чувствую, что это ключ.
31
Генри де ла Пое Бересфорд, третий маркиз Уотерфордский(1811–1859) — ирландский пэр, известный в Лондоне своимичудачествами и вызывающим поведением. По мнению молвы, могскрываться за образом мифического Джека-Попрыгунчика.