Страница 1 из 80
Егор Чекрыгин
Хроники Дебила. Свиток 1. Волшебный Меч
Глава 1
Выходит, он мне жизнь спас… А я-то еще злился, когда этой старой коряге приспичило пообщаться с духами…Нет, на то, что он там с духами будет болтать, мне было абсолютно по фигу. А вот то, что из-за этих разговоров старого наркоши стойбище поставили не у реки, а рядом со священным местом, вот это реально раздражало. В конце концов, что проще – этому уроду разок сбегать туда-сюда на пару-тройку километров, или мне, через эти же километры, натаскать воды на все стадо? Даже убогого представления местных о математике вполне достаточно, чтобы это «проще» высчитать…Но увы – мнение раба в глазах местных ни разу не котируется рядом с мнением шамана. Раз уроду приспичило пообщаться с духами, значит, бросаем все дела и идем к священному месту. А воду для «больших братьев» пусть таскают детишки и рабы…
Хотя какие такие «рабы»? Этой чести за последний десяток лет удостоили только меня одного. Так что я и пара десятков детишек от семи до пятнадцати лет и должны были обеспечить водой стадо овцебыков… как я их называю, поскольку эти мохнатые рогатые твари почему-то ассоциировались у меня именно с овцебыками.
…Когда вдали послышались звуки нехилой драки, сопляки вокруг меня, с ходу побросав меха с водой, ринулись в битву, ну а я… я залег за холмом и наблюдал всю картину со стороны, ежась от страха и холодного осеннего дождика.
Хрен их знает, кто это был. Явно не из ближних соседей. Тех-то я более-менее уже всех изучил. А эти были незнакомые. В смысле, и знаки на одежде, и опознавательные шрамы… явно не из местных… И было их как-то уж слишком много. Обычно-то каждое племя – дай бог десятка два-три воинов, четыре-пять десятков баб и несчетное количество детей… А этих явно с полсотни, да еще одни только мужики. Так что у наших не было ни единого шанса. Однако сдаваться в плен у местных отморозков не принято. Потому-то дрались все, от сорокалетних старух до едва научившихся ходить детей. Ну и ясное дело – всех их и положили. Поскольку, сколько бы ярости и желания рвать в клочья не демонстрировали старухи и дети, а против здорового мужика шансов у них никаких… Мне ли не знать!
Собственно говоря, самое время представиться. Я – Дебил… Да-да, именно с большой буквы, поскольку это имя собственное. Собственно «Дебил» – это примерный перевод с местного. Но на местном это звучит еще хуже, что-то вроде Мунаун’дак, и ассоциируется у меня исключительно с «мудаком». А кое-какие остатки гордости все же требуют «дебила»…Да и по смыслу больше подходит. Ведь дословный перевод с местного что-то вроде – старый ребенок. Иначе говоря – существо с задержкой в развитии…Хотя – что же это за место такое, где говорят на «местном»?
Я и сам очень долго задавал себе этот вопрос. Очень долго… Долго щипал себя и протирал глаза, потому что такого просто быть не могло… В смысле, могло, но только не со мной. С какими-нибудь героями «альтернативок» и «попаданок» – это пожалуйста. Но только не со мной. Я героем не был… Я был настолько средним и обычным, что раньше меня даже звали Петя Иванов… хорошо еще, что отчество было не «Сидорович». Хотя и вполне обычное «Александрович» не слишком-то добавляло ноту оригинальности в мою обычную «усредненность».
Было мне тогда, точно помню, ровно девятнадцать лет. И учился я в одном технаре, на художника-керамиста… Мутный, надо сказать, был технарь. Но для «Строгановки» я оказался слишком средним, и меня туда не взяли. А в этот технарь… Впрочем, все это дела настолько далекого прошлого, что и вспоминать теперь нет смысла. А началось все с моего дня рождения… Правда, гуляли мы его у моего однокашника. У него тогда тоже была днюха. И поскольку он был куда менее «средним», чем я, проще было совместить наши гулянки, чем пытаться устраивать свою отдельную… Ко мне бы пришли парочка школьных друзей и, возможно, бабушка. А это не совсем то, что требует душа в девятнадцать лет. Так что мы с Борькой скинулись пополам, закупили водки и харчей и отметили его день рождения у него на Войковской, со всеми однокашниками, а главное – однокашницами. Не без гордости могу сказать, что из сотни тостов парочка была поднята и за меня.
…Возвращался обратно я изрядно навеселе. Ну да, впрочем, проблем-то не было никаких. Сесть на Ленинградской на электричку, две остановки до Гражданской, а там через Тимирязевский лес, и вот я дома…И казалось бы – уж Тимирязевский-то я знаю как свои пять пальцев. Почитай, два десятка лет, с самого младенчества в нем гуляю, из них лет десять – вполне самостоятельно. Вот и шел напрямик, избегая проложенных дорожек, по тропинкам через делянки по обычному маршруту. Правда, было уже малость темновато, и привычные пейзажи вдруг начали казаться чуточку необычными…Да и выпитая в изрядном количестве водочка также вносила свои коррективы в действительность. Так что вскоре я понял, что заблудился. И это страшно развеселило меня. Заблудиться в лесу, расположенном в получасе ходьбы от Третьего Транспортного Кольца одной из самых густозаселенных столиц мира, – это уже смахивало на оригинальность. Еще более оригинальным показалось мне устроить в этом лесу ночевку – благо было начало августа, термометр уже пару недель как забыл, что бывают температуры ниже тридцати, и это наводило на мысль, что смерть от переохлаждения мне явно не грозит. Как и смерть от голода – на днюхе я налопался так, что следующие пару дней даже думать о еде будет противно. А что еще оставалось делать среднему мне? Только сидеть в уголочке стола с независимым видом и лопать да выпивать, пока другие… впрочем, это к делу не относится.
…Проснулся я от холода и жуткого сушняка. Утренняя роса изрядно бодрила и намекала на необходимость шевелиться. Не сразу сообразив, где нахожусь, я, тем не менее, поднялся и побрел вперед. Голова раскалывалась, тошнило и жутко хотелось пить… И тут удача (как я тогда думал) первый раз обратилась ко мне лицом. Где-то впереди сквозь стволы деревьев я увидел блеснувшую воду. Моих знаний местной географии вполне хватило, чтобы опознать Академические пруды, именуемые в народе «Байкалом» в честь расположенного рядом одноименного кинотеатра. Там можно было хотя бы рожу умыть, а вырвавшись из ставшего вдруг таинственным и загадочным Тимирязевского леса, купить в ближайшем круглосуточном магазинчике бутылку минералки и…
…Пруд был… Окружающего его города – не было.
…Добив последних защитников, нападавшие быстренько разграбили наше стойбище, поснимали скальпы, упаковали награбленное и своих покойников на волокуши, и, видно, потому, что ни детей, ни рабов, которые натаскали бы воды для овцебыков среди них не оказалось, – погнали трофейное стадо к водопою. И наши «большие братья», которых торчок-шаман, ныне покойный, в своих проповедях наделял исключительной мудростью и братской привязанностью именно к нашему племени, спокойно побрели за новыми хозяевами, пардон – братьями, привычно таща волокуши с теми немногими ценностями, что удалось добыть победителям. Ибо, как я уже давно убедился, наши «большие и мудрые» тупостью своей превзошли и овец, и быков, вместе взятых… Ну да ладно. Не буду обижаться на тупых и подумаю, как жить дальше.
Ключевым словом тут было «жить», а фраза, более правильно передающая смысл создавшегося положения – «прожить дольше». И особо светлых перспектив мое воображение, увы, не рисовало. Жить мне оставалось, наверное, всего несколько дней, при особой удаче – месяц. Все-таки местные ребята знали, что делали, когда даже в безнадежной ситуации дрались до последнего. В этом мире пленных не берут, а убежавшие от битвы подыхают в степи от зубов мохнатых тигров, укусов змей, вражеских копий и дубинок, а то и от банального холода и голода.
…Собственно, когда я выбрался из леска к водоему, то первым делом полез умываться, с трудом пересиливая желание напиться… Пруды хоть и считались проточными, но даже страшно было представить, сколько гадости плавало в этой воде, особенно в разгар лета, когда с целью купания их посещает по нескольку тысяч человек в день… Вот я умылся, поднял рожу и не увидел привычные силуэты многоэтажек на горизонте… Передо мной расстилалась огромная степь – океан колышущейся травы, выпирающие из нее холмы-курганы, кудрявящиеся шапки то ли рощиц, то ли зарослей кустарника, обрамляющих сверкающие под восходящим солнцем пятнышки озер. А над всем этим возвышалось небо, пронзительно-синее, с маленькими вкраплениями облачков. Между травой и небом – никаких деревьев, построек или еще чего-то вертикального, и казалось, что небо начинается сразу от земли… Только тут я обратил внимание на воду озерка, лежащего передо мной. Она была ледяной и хрустально чистой. Дно можно было видеть даже в нескольких метрах от берега на довольно изрядной глубине. В Москве… да что в Москве? В средней полосе России такой воды встретить было невозможно. Ее хрустальная прозрачность навевала мысли о ледниках или горных реках…Вот, кстати, что хорошего было в местных пейзажах, – воды тут было прорва. В последующие годы, пересекая эту прерию вдоль и поперек вслед за стадом овцебыков, я не помню и дня, когда бы мы не пересекли какую-нибудь речушку или не огибали бы озерцо…