Юго-Восток

Ну чо, еще дважды Поля смерти видели, маленькие такие. В одном гадость какая-то плавала, вроде куска теста или вроде киселя. Иголка сказала, что это опять нео, которого Поле поймало. Затем вроде осмов в тоннеле видели, но Чич их отогнал. То есть это он так сказал, что отогнал и что ненадолго. По тоннелю мы почти бежали, дышать стало совсем нечем, потом за Иголкой свернули дважды и полезли в квадратную трубу.

— Здесь тихо, — приказала Иголка.

Полезли мы по квадратному коридору. Рыжий сказал, что это шахта для принудительного воздуха. Вентилятора в конце шахты не оказалось, просто дыра здоровая, а за дырой — обрыв. Ну чо, заглянули мы за край, я мигом узнал тот длинный цех, где мы от мороков бегали. Только мы с другой стороны залезли. В самом дальнем конце виднелся вроде как навесной балкон, на нем стеклянная будка с пультами, мы оттуда совсем недавно прыгали. Маленько мне не по себе стало, не то чтобы страшно, а все ж напужался. Вдруг мороки сволочные опять вылезут, куда тогда бежать?

— Мороков насылало Поле, но в этот раз оно нас не видело, — Иголка, как всегда, догадалась, о чем я думаю, по руке погладила. — Мы же с другой стороны обошли. Ты мне верь, Славушка.

— А вон то не может подослать?

— То не может, то другой породы.

— Ты глянь, сколько тут заразы этой, — присвистнул Голова.

Кажись, даже Чич маленько заробел. Потому что Иголка собралась спускаться по гнутым железным скобам, они прямо из черной обгорелой стенки торчали. И качались, ешкин медь.

Пол в цеху был до половины, а прямо под нами — здоровенная дыра, с бортиками по краям, вроде колодца, только в сто раз шире. Рыжий поджег факел, вниз закинул. Факел упал в серый пепел. Посреди пепла метров на десять в высоту торчала странная штуковина. Конструкция походила чем-то на застывшего био, наверху круглая башка, лесенки сбоку, трубы, краны, ниже еще круглая штука, внизу разорвана…

— Это чо?

— Это реактор, — сказала Иголка. — Тут было самое грязное место.

— Реактор? — нахмурился Голова. — Это от которого лучи смертельные? Ядреный который?

— Ядренее не бывает, — покивала Иголка. — Только вот лучей никаких нет. В реакторе мусор жгли, газ из него горючий добывали. Самое грязное место на фабрике, вот так.

— А ты чо тут раньше делала? — Я старался следить сразу за темной трубой позади нас и за цехом, куда Иголка собралась спускаться.

— С папаней вместе ходили, прожигали кое-что.

Я свесился из трубы, опробовал ступеньки. Скобы шатались, стена была вся в жирном черном нагаре. Полыхало тут неслабо, ешкин медь.

— Я туда не пойду, — объявил Голова. — Ты глянь, там эта сволочь кружится!

— И не одна, — добавил Чич.

Ну чо, принюхался я маленько. Целых три Поля кружили возле реактора. Приятного совсем мало. Ясное дело, их было почти в темноте не видать.

— Слава, вылазь оттуда. Мы пойдем вдвоем, я и Чич, — сказала моя женщина. — Вы ждите здесь. Ни в коем разе не спускайтесь.

— Ты чо, борщевика погрызла или бегать стала быстро? — вежливо спросил я.

— Вы оба мысли прятать не умеете, — сказала Иголка.

— Опять баба у нас теперь за главного? — разозлился Голова. — Славка, уйми ты ее, не то я…

— Я ей чо, отец родной?

Тут Иголка промеж нас влезла. Хорошо, тут света было мало, Голова факел нарочно в сторону держал, что ли. Мне вдруг рыжего жалко стало, ага. Он дергался сильно, видать, крепче нас ему досталось, когда от мороков бегали. Кожа у него сильно слезала, кусками прямо, до крови, чесалось небось везде, да еще Иголка…

— Мальчишки, Голова, миленький, ну простите меня, я буду самая послушная!

Все же он в нее втрескался маленько, ешкин медь. Это Любаха, сеструха моя, так говорит, когда насмехается. Только я над Головой не насмехался, он же мой лучший друг. Я думал — вот мы с ним с детства с одной миски хлебаем, неужто нам и женщину не поделить? Голова же к ней вечно цепляется, то рычит, то над ней смеется, не может культурно разговаривать. Даже страшно мне стало…

— Уснул, красавчик? — Чич глянул слепым третьим глазом, я мигом проснулся. — Кончайте тут сопли разводить, спускайтесь вон до той загородки, там ждите нас. Так будет лучше.

Ну чо, кое-как на веревках спустили мешки с барахлом, сами вниз полезли. Я сказал, что буду спускаться последний, потому что самый тяжелый. Иголка надулась маленько или боялась чего-то. Дык я и сам боялся, непонятно было, чо они с отшельником задумали.

Уселись мы с рыжим на краю круглого колодца. Сперва я думал — тут рвануло и потолок обвалился, но бортик с перильцами по краю был крепкий, надежный. Реактор этот внизу совсем агроменным казался.

— Ты глянь, как здорово, — Голова мигом о всяких спорах забывает, когда технику какую незнакомую встретит. — Это же вроде топки, как у био, только реактор не мяском, а мусором питался. Вон там транспортеры, по ним подавали, уже из сортировочного. А вон там снизу — форсунки… ого, ты глянь, куда это они?

Чич с Иголкой спустились по скобам до самого низа. И почти по колени влезли в горячую золу. Метров десять еще под нами. Ясное дело, я дергался, потому как запросто вниз следом сигануть не смогу! Зато теперь стало ясно — Иголка искала Поле. Тучки прозрачные друг от дружки не отличались, или мне так просто казалось. Чич послушно ходил за моей женщиной по кругу, ни разу слова не сказал. Рыжий держал под обстрелом верхний цех, я следил, чтоб на Иголку никто не прыгнул внизу. Оказалось, там к реактору выходят два тоннеля, прямо под нами. Их до середины пеплом засыпало, но пакость вроде крысопса могла пробраться. Уж такие они, гады, вертлявые! Я сжимал меч, аж рукоять намокла, и думал об одном — только бы ноги не переломать. Если с такой верхотуры сигать придется…

— Славка, ты глянь, зараза какая!

Поле смерти ползло за отшельником. Свет сюда добирался хреново, через дыры в крыше, высоко над нами. Но я уже пригляделся, мне факел даже мешал. Поле ползло за отшельником, темная такая тучка, вроде кишки длинной, а внутрях — точно дымом кто-то выдохнул. Отшельник шагал за Иголкой, с трудом вытаскивая ноги из серой золы. Иголка словно тоже ничего не замечала, знай себе пробиралась ко входу в тоннель. Я хотел им закричать, но тут в башку мне словно изнутри клюнули.

— Не лезь, красавчик, ладненько? — культурно так попросил Чич. Прямо в голове у меня проявился, гад такой. Хорошо, что я сдержался, вниз не спрыгнул, тогда нас точно мороки бы высосали. Замерли мы с рыжим, вниз глядим, не дышим. Иголка там внизу остановилась, и Поле тоже застыло. Только видать маленько, как из тучи поганой вроде щупалец толстых лезет… уф, гадость какая!

Но Иголка нашла для Чича другое Поле. Далеко от нас, в темном углу. Чич скинул верхнюю одежку, вынул короб. Короб я сразу узнал, там внутрях наша земляная желчь булькалась. Голова, как заразу эту увидал, затрясся весь. Вспомнил небось как ему пасечники пиявками всю кровушку отсасывали, ага.

Иголка чем-то густо намазала руки, взяла у Чича бутыль и сунула… прожигать. Они оба там внизу уселись на обломке какого-то хитрого механизма… и стали ждать. Иголка нам помахала снизу. Ну чо, я рыжего за шкирку взял, глазьями взад повернул, чтоб караулить не забывал.

Не знаю, сколько времени прошло, у меня на роже тряпка дважды пересыхала, приходилось в воде особой мочить. Иначе дышать не получалось, мы и так с Головой на чертей стали похожие. Одни глаза да зубы светятся, остальная личность гарью покрыта. Шевелилось что-то вдали, шуршало несколько раз, но мы не дергались. Однажды точно крысопсов видал, гуськом под балкончиком пультовой кабины пробежались и в щели пропали. Кого-то выслеживали, храни нас Факел. И шипело постоянно, ага, у меня аж в ушах звенеть стало. Голова — он умный, сказал, что горение под нами идет почти без воздуха, но гадость всякая все равно наружу выделяется. И что если мы тут еще пару часов загорать останемся, никакие пасечники не спасут…

И тут Чич стал раздеваться. Скинул сбрую, кольчугу кожаную в оплетке, еще что-то, мне издалека было не видать. Ловко он одной рукой управлялся, ничего не скажешь, но под конец Иголка ему все же помогать стала. Разделся, рукав оторвал, культю высунул.