Вторая жена

Но Тони расстроился еще сильнее.

— Ты не должна платить за моих детей. Кроме того, я думал, что ты не одобряешь их учебы в закрытой школе.

Фелисити на мгновение задумалась. Кому она хочет сделать приятное: Тони или детям? И тут она поняла, что это неразделимо. Речь шла об их счастье, о счастье всех, включая и ее саму.

— Сначала я этого не одобряла, — ответила она. — Но дети привыкли к школе. Им там хорошо. За последние недели мы многого достигли, и я не хочу, чтобы тележка с яблоками опрокинулась.

Тони почесал в затылке.

— А когда Саманта заберет их в следующем году, как собиралась, ей придется жить на те деньги, которые я ей уже выплатил.

— Ты хочешь, чтобы они вернулись к ней? — Фелисити была ошеломлена. Она уже начала привыкать к мысли, что дети навсегда останутся с ними, и теперь не могла разобраться в собственных чувствах. Хочет ли она, чтобы дети снова уехали отсюда?

— Нет, не хочу. Но ты должна признать, что это решило бы наши финансовые проблемы.

— Да, но…

— Я не хочу, чтобы ты продолжала работать как проклятая. Хочу, чтобы ты оставалась дома. Конечно, если ты согласна.

Фелисити засмеялась.

— Боже, что творится! — шутливо сказала она. — Наконец-то ты признал, что я работаю как проклятая. Еще немного, и ты скажешь, что чтение рукописей вполне достойное занятие!

Тони смущенно улыбнулся, встал и обнял ее.

— Когда ты вышла за меня, я был чудовищным эгоистом. Как ты сумела со мной поладить? Фелисити смотрела на лицо мужа, каждая черточка которого и без того врезалась ей в память. Как бы они ни ссорились, какие бы проблемы ни возникали перед ними, она всегда будет любить его. И никого другого.

— Потому что очень любила, — сказала она и поцеловала его. — Но никогда не забывала, что иногда ты действительно был эгоистом.

Тони задумчиво улыбнулся.

— Давай, — сказала Фелисити. — Добавь мои деньги и посчитай снова.

Когда на экране наконец появилась таблица, где расходы не превышали доходов, Тони вывел ее на печать и выключил компьютер.

— Самое обидное, — сказал он, глядя на колонки цифр, — что все думают, будто врачи и их семьи купаются в деньгах.

— Гм… — Фелисити надела очки и прищурившись посмотрела на листок. — При таких тратах нам обоим придется работать до тех пор, пока нас не начнет шатать от ветра.

— И, конечно, никаких детей, — сказал Тони. — Они слишком дороги. — И тут он снова встревожился. — Милая, я опять становлюсь эгоистом. Может быть, ты хочешь ребенка?

— У меня уже есть один. Аннабел, — ответила Фелисити. — Этого мне вполне достаточно. Видно, во мне нет материнской жилки.

— Ерунда, — возразил Тони. — В твоем мизинце больше материнских чувств, чем во всей Саманте. Дети сразу это поняли. Именно этим ты их и берешь. И меня тоже, — с улыбкой закончил он.

Фелисити обняла его.

— Я уже получила все, чего хотела. Тебя и целый выводок в придачу. Новые дети мне не нужны.

Не нужны, подумала она на следующее утро, следя за Джейкобом, возившимся в манеже. Подруга, обычно сидевшая с детьми, на несколько дней уехала к матери, и Трейси приходилось брать малыша с собой. Он ныл, клянча свой законный сухарь, розовые ручки, напоминавшие щупальца морской звезды, колотили воздух. Нет, никаких детей. Они слишком требовательны.

Трейси перегнулась через край манежа и сунула Джейкобу сухарь.

— Наверно, хорошо иметь приличную работу, — сказала она, с завистью глядя на городской наряд Фелисити, — и встречаться с умными и интересными людьми.

Фелисити прервала поспешные сборы и на мгновение задумалась. Умными и интересными? Судя по всему, Трейси считает, что в Оукфорде можно быть только домработницей.

— Большинство тех, кто приходит к Дикенсу, самые обычные люди, — сказала она. — Такие же, как мы с тобой. Разница лишь в том, что они живут в Лондоне и вынуждены с трудом добираться до работы на автобусе или метро. Мой босс Оливер другое дело. Он довольно интересный, но очень пожилой. А его секретарша Джоан Шримптон настоящая мымра.

Трейси чуть не задохнулась.

— Я была права! Вы знакомы с Джоан Шримптон! Я видела ее фотографии в одном из старых журналов матери. Она была манекенщицей!

— Это Джин, а не Джоан. А Джоан что-то демонстрировала лишь раз в жизни: когда мерила кримпленовый костюм-двойку на распродаже в «Литтлвудс». — Она схватила сумочку, полотняный мешок с рукописями, которые нужно было отвезти в Лондон, и пошла к двери. — Трейси, мне пора выезжать, иначе негде будет оставить машину. На ланч сегодня пирог с цыпленком, который я купила в «Престледе». Ты не могла бы сунуть его в духовку перед уходом? Филип обещал приготовить на гарнир картофель и овощи. Спасибо.

Она выскочила из дома, мысленно настраиваясь на работу и не думая ни о чем, кроме лежавшего в сумке отчета для Оливера. При мысли об этом у нее улучшалось настроение. Замечательно! Наконец-то среди множества бездарных рукописей нашлось что-то действительно талантливое. Она сунула эту рукопись в сумку на прошлой неделе, как раз перед уходом из офиса. Фелисити знала, что это нелояльно по отношению к издательству, но после окончания чтения несколько минут жалела, что она не литературный агент. Тогда она не отдала бы рукопись Дикенсу, издававшему книги малыми тиражами и только в твердом переплете. Она передала бы рукопись какому-нибудь крупному издательству, какое оценило бы ее по справедливости. Но на свете нет справедливости. Она знала, что не сможет лишить Оливера хорошей книги, и молилась лишь о том, чтобы правовое управление опустило свой указующий перст и позволило автору издать книгу в мягкой обложке.

— А что они будут есть на ужин и завтра на ланч? — крикнула Трейси, высунувшись из окна кухни.

— Не беспокойся! — крикнула в ответ Фелисити. — Филип что-нибудь приготовит! Наверно, пасту, как всегда. Пусть сам решает.

Розово-зеленый петушиный гребень качнулся вправо и влево, выражая неодобрение. Фелисити улыбнулась. В некоторых отношениях Трейси была ужасно старомодной. Она знала, что скажет молодая женщина, и оказалась права.

— Мальчишкам нечего делать на кухне! Это неправильно!

— В один прекрасный день он станет поваром!

Фелисити добралась до машины и начала борьбу с застрявшим в замке ключом. И когда только Тони найдет время смазать его? Он же обещал! Впрочем, Тони редко выполнял обещания, касавшиеся мелкой работы по дому и саду. Все его время уходило на кабинет и пациентов. И все же, напомнила себе Фелисити, когда ключ со скрипом повернулся, он нашел время, чтобы вчера вечером заняться счетами. И не его вина, что результат подтвердил худшие опасения Фелисити: ей придется работать на полную ставку до самой пенсии.

Трейси все еще высовывалась из окна.

— Эй! — окликнула она Фелисити. — Надеюсь, он не перевернет кухню вверх дном!

— Если перевернет, разрешаю отругать его! Увидимся послезавтра. Счастливо!

Мотор взревел, Фелисити проехала по гравию и направилась в сторону станции Брокен-херст и Лондона.

Оливер Дикенс уставился на рукопись, положенную перед ним Фелисити.

— Ты уверена? — спросил он.

— Абсолютно. Это захватывающий триллер, посвященный темным сторонам медицинского мира. Очень убедительно. До последних страниц невозможно догадаться, что будет дальше. — Гм… — протянул Оливер, сложив пальцы обеих рук домиком.

— Возьми ее, позаботься о рекламе и, ради Бога, подложи бомбу под правовое управление, чтобы заставить его дать разрешение на издание книги в мягкой обложке!

Оливер улыбнулся.

— Я вижу, эти ребята тебе не по душе.

— Нет, но…

— Не беспокойся. Это неважно. Рад, что книга тебе понравилась. Мы с Джоан начинали думать, что жизнь в Оукфорде сказывается на делах издательства. Джоан говорит, что ты всегда уставшая, что…

— Джоан слишком много говорит, — резко сказала Фелисити. Выходит, Оливер и Джоан замечали, что быт ее угнетает. Но теперь, после появления Трейси, ей стало легче. — Да, иногда я устаю, но мне нравится моя работа. Ни за что не хотела бы стать домохозяйкой. Не думаю, что я смогла бы усидеть дома. Я бы сошла с ума от скуки.