Так кто же развалил Союз?

Тут явная ложь. Патиашвили, как уже говорилось, сам попросил прислать в Тбилиси дополнительные войска.– Примерно через час после разговора с Кочетовым, – продолжал Патиашвили, – позвонил Горбачев и тоном, не допускающим возражений, сообщил буквально следующее: «Надо немедленно освободить площадь и этим займется армия!» Я понял, что он знает о намеченном плане и поддерживает его.Были из Москвы и другие звонки. Свою помощь предложили, в частности, Шеварднадзе и Разумовский. Я отказался, так как не видел, чем и как они могут помочь в такой ситуации. После этих звонков наступило затишье. Не зная, что еще предпринять, я решил пойти к нашему патриарху (точнее, католикосу. – О.М.) Илие II и попросить его уговорить людей уйти с площади. Ни секунды не мешкая, он отправился со мной на площадь и выступил перед митингующими. А потом мы с ним и еще небольшой группой людей с площади зашли в расположенную рядом Кашветскую церковь, поставили свечи и молились, чтобы Бог отвел от нас беду. Но, видимо, он решил наказать нас. Когда мы вышли из храма, в конце проспекта Руставели показались танки... (Надо полагать, имеются в виду БТРы. – О.М.)Как говорит Патиашвили, к вечеру в здании ЦК собралось много народу. Кочетов сообщил, что акция по освобождению площади будет проводиться ночью, что руководить ею назначен генерал Родионов. А его заместителем стал Горгадзе, тогдашний глава МВД Грузии. Была составлена схема действий, предполагавшая, разумеется, «только мирный исход». Что было предпринято во избежание кровопролития?У всех работников милиции, включая самого Горгадзе, было изъято табельное оружие, чтобы даже случайно никто не мог пустить его в ход. Кроме того – важный момент! – согласно схеме, тогдашнему председателю грузинского КГБ Гумбаридзе поручили расставить среди митингующих своих людей, чтобы они не допустили какого-либо насилия или грубости со стороны солдат, защитили людей на площади.Вообще-то трудно себе представить, как эти кагэбэшники, даже если бы они очень захотели, могли бы выполнить эту миссию – разъединить солдат и митингующих, так чтобы они друг друга не касались, не толкали друг друга и друг другу не грубили. По-моему, это что-то из области утопий.– Всю ночь мы просидели в Доме правительства, – говорит Патиашвили. – Сидели и молча ждали развязки. И когда под утро пришли и сказали, что погибли три человека и среди них две женщины (только о троих, стало быть, сказали. – О.М.), во мне словно что-то взорвалось. Я вскочил и, не помня себя, схватил за грудки Горгадзе: «Почему?! Ты же обещал!!!» Он же в ответ: «Был бы у меня пистолет, я бы пристрелил Родионова!» Я заметил, что лицо у него было белое. И еще я заметил, что он стоит как-то скрючившись. Кто-то сказал, что это генерал Родионов пнул его со всей силы ногой в пах, когда узнал о гибели людей. Я кинулся к Родионову: «Ты что себе позволяешь!» А Родионов с перекошенным лицом крикнул: «Его не избить, а убить надо! Он же всю схему нарушил, и, по-моему, не случайно!» Вот так он сказал.Тут выяснилось, что так же нарушил схему и все предварительные договоренности и Гумбаридзе. Сначала он действительно расставил своих людей среди митингующих. Но в три часа ночи, за полчаса до начала операции, дал приказ разойтись. И все гэбисты ушли. А через тридцать минут началось...Что ж, в конце концов председатель грузинского КГБ, видимо, все-таки сообразил, что в той ситуации его подчиненные ничего не смогут сделать, и подвергать их риску совершенно бессмысленно.Такова версия Патиашвили. Но это версия человека, который, наверное, больше, чем кто-либо другой, являет собой, как говорится, «заинтересованное лицо». Как бы то ни было, можно сказать, что его версия значительно расходится с версией комиссии Собчака. Эта комиссия была сформирована непосредственно на I Съезде народных депутатов СССР, но «вплотную» приступила к работе лишь через десять дней после его окончания. Свое заключение она представила уже II съезду 24 декабря того года. Версия комиссии Собчака Комиссия пришла к заключению, что принять меры к прекращению несанкционированного митинга действительно было необходимо (сам я не думаю, что действительно была такая нужда), но эту задачу должны были решить те, кому в соответствии с законом и полагается заниматься охраной общественного порядка, – органы Министерства внутренних дел республики. Руководители МВД, по их утверждениям, неоднократно предлагали это сделать, однако республиканское руководство считало, что проблему можно решить лишь введением комендантского часа, а для этого ТРЕБУЕТСЯ ПРИВЛЕЧЬ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ВОИНСКИЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ. Поэтому вечером 7 апреля в ЦК КПСС и была отправлена «известная телеграмма» за подписью Патиашвили с просьбой прислать в Тбилиси эти самые подразделения. По мнению же самой комиссии, никакой необходимости в этом не было.Это ключевой момент, позволяющий понять, кто же все-таки «заварил кашу». Это именно Патиашвили и второй секретарь ЦК КП Грузии Никольский, непосредственно составивший текст телеграммы, взывающей о помощи.Однако вину за случившееся комиссия возлагает не только на руководство Грузии, но и на союзное руководство: на том самом совещании в ЦК КПСС вечером 7 апреля, которое вел Лигачев, было принято решение «удовлетворить просьбу руководства республики» и оказать ей помощь «по нормализации обстановки».Протокола на этом совещании не велось, так что о принятых там решениях комиссии стало известно лишь из объяснений его участников. Впрочем, были еще письменные приказы по двум союзным министерствам – Министерству обороны и Министерству внутренних дел, изданных во исполнение этих решений.«Именно на данном совещании, – говорится в заключении комиссии, – было санкционировано направление в Грузию подразделений внутренних войск, милиции и Советской Армии для оказания помощи руководству республики в восстановлении общественного порядка. Командованию ЗакВО было дано указание взять под охрану важнейшие государственные и военные объекты в республике».Так чем все-таки должны были заниматься подразделения, направляемые в Грузию, – восстановлением общественного порядка или только охраной «важнейших объектов»?Впрочем, руководству Грузии по телефону было сообщено, что конкретные решения об использовании войск оно должно принимать совместно с командованием Закавказского военного округа, «исходя из сложившейся обстановки».На следующий день в ЦК КПСС состоялось уже упомянутое второе совещание, посвященное положению в Грузии. На этот раз его вел член Политбюро Чебриков (Лигачев отбыл в отпуск, что было похоже на поспешное бегство: становилось чересчур «горячо»). К этому времени была получена шифрограмма, опять-таки подписанная Патиашвили, в которой говорилось, что обстановка в городе стабилизируется и «находится под контролем».Днем состоялся телефонный разговор Горбачева с Патиашвили. В заключении комиссии его содержание излагается совсем иначе, нежели его представляет сам Патиашвили:«Тов. Горбачев М.С. выразил уверенность, что грузинский народ, партийная организация республики найдут пути ПОЛИТИЧЕСКОГО (выделено мной. – О.М.) урегулирования создавшейся сложной ситуации».Каким в действительности был разговор, неизвестно. Возможно, его запись и существует, но до сих пор хранится где-то за семью печатями.Особое внимание члены комиссии Собчака обращают на то, что милиция, внутренние войска и армейские подразделения были направлены в Тбилиси не по решению государственных органов, как этого требовало действующее законодательство, а по решению партийных совещаний. Тогда об этом уже можно было говорить не только на митингах, но, как видим, даже и во вполне официальных документах. Хотя 6-я статья Конституции СССР о руководящей и направляющей роли КПСС будет отменена лишь в марте следующего года.