Откуда берутся дети?

Хотя, чего она ждёт? Утром Андрей вполне может и не позвонить. Ему может быть некогда, он будет торопиться… Какие уж тут разговоры?

Нужно просто подождать и он позвонит. В течение дня.

Это сколько же часов ждать надо?

Включила телевизор, чтобы хоть как-то отвлечься. Работа пошла веселее.

Она как раз принялась гладить вторую рубашку Андрея, когда в дверь позвонили.

Не ожидая никакого подвоха (чего было ждать? Если только родители вернуться могли, или хозяйка забежала), открыла дверь и застыла, как громом поражённая.

— Войти можно? — спросила Света.

Ксения, как во сне, отошла назад, пропуская Светлану в квартиру. Включила свет, не сразу отыскав на стене выключатель. Света осторожно прикрыла за собой дверь и окинула маленькую прихожую любопытствующим взглядом. Поджала губы. Потом посмотрела на Ксению.

Они обе молчали некоторое время, потом Степнова нервно сглотнула.

— Светлана Юрьевна… мы… я не думала, что вы в Москве.

Та кивнула.

— Я знаю. Ксения, нам нужно поговорить.

— Проходите.

Света сделала шаг и споткнулась о тапки. Опустила глаза, а Ксения первой кинулась вперёд и подняла детские тапочки с тигриными мордами, а мужские… мужские задвинула ногой под тумбочку. Сделала это быстро, словно надеялась, что гостья могла их не заметить.

Степнова суетилась и нервничала, а Света наблюдала за ней, не скрываясь.

Изменилась. Даже в домашнем костюме выглядела другой, не серой и уж точно не незаметной. Стрижка короткая, озорная какая-то, но конечно, не супер-класс. Макияж лёгкий, скорее набросанный на скорую руку. Очки, правда, стильные и дорогие. Весь внешний облик говорил о том, что в её жизни произошли серьёзные изменения.

И наверняка, Говоров приложил к этому руку.

Ксения посмотрел на детские тапочки в своей руке, и сунула их на полку стенного шкафа. Рядом стояла вазочка с сухими цветами. Тапкам там было самое место.

— Проходите, Светлана Юрьевна.

Света кивнула и пошла за ней в комнату. Даже не подумала снять лёгкую норковую шубку, а уж тем более разуться.

Ольга говорила ей, что живёт её муж теперь в обычной пятиэтажке, в маленькой квартирке, но такого убожества Света даже предположить не могла. Думала, что квартира, скорее всего, похожа на его квартиру до брака, но такое…

Хрущёвка. Отлично, Говоров, докатился.

Малюсенькая прихожая, в которой даже двоим сложно развернуться, с потёртой тумбочкой, а на ней красовался дорогущий портфель Андрея из кожи питона. Это она ему подарила на тридцатилетие. А теперь он здесь…

Стенной шкаф, явно сделанный руками какого-то неизвестного Самоделкина. Множество небольших полочек и ящичков, заполненных мелочами. Непонятными, и на взгляд Светы, абсолютно ненужными. Одна из полок заставлена книжонками в дешёвых обложках. Говорова презрительно усмехнулась. Любовные романы. Подозревала за Степновой некую пагубную страсть — и вот, пожалуйста.

Комната произвела ещё более удручающее впечатление. Тоже маленькая, какая-то вытянутая, заставленная старой, страшной мебелью. А посреди комнаты гладильная доска и бельё кругом разложено. Степнова поторопилась выключить утюг, а Света уставилась на недоглаженную рубашку своего мужа, свисавшую с одного бока гладильной доски. Наступила сапогами на дорогой шерстяной палас. И снова обвела комнату взглядом. Через открытую дверь можно было увидеть другую комнату, совсем маленькую и узкую, мебель, явно предназначенную для ребёнка, в ней.

Везде были детские игрушки и вещи, примешивались к ним мужские и Свете знакомые. Свитер и костюм Говорова, на полке стенки фотография Говоровых-старших (просто наглость!), а на телевизоре (почему на телевизоре?) очки Андрея.

Он здесь живёт. Теперь не осталось никаких сомнений. Степнова даже одежду его стирает и гладит. От обиды и возмущения можно было задохнуться.

Но показать это, значит, себя не уважать.

Света обвела комнату ещё одним взглядом, на этот раз красноречивым.

— Так вот где вы живёте…

Ксения выключила телевизор и сама окинула комнату взглядом. Кивнула.

— Да… Квартира маленькая, конечно, но пока хватает.

— Пока? — Света приподняла бровь и посмотрела насмешливо. — Собираетесь жилплощадь расширять?

Ксения посверлила её взглядом, потом посоветовала себе не раздражаться. Кажется, она сама об этом Андрея просила? А Света вправе на неё злится, как это не прискорбно. Вправе…

Но смотрит так, что мороз по коже. Взгляд пренебрежительный и злой. Ксения видела, как она смотрит на вещи Андрея, которые постоянно попадались Светлане на глаза. С ревностью смотрит. И непониманием.

Взять себя в руки было очень сложно, как и дыхание выровнять.

— Светлана Юрьевна, — Степнова сделала приглашающий жест рукой, — вы проходите… — Убрала стопку выглаженного белья с дивана на стол. — Садитесь.

Говорова с сомнением посмотрела на старенький диван, а потом сознание обожгла мысль… Быстро огляделась. Так и есть, единственный диван. Значит, они на нём спят.

Ксения предложила присесть, а Света не могла с места сдвинуться, разглядывая бедный предмет мебели, ни в чём не повинный, но такой виноватый.

Заставила себя очнуться, но к дивану ни шага не сделала. Посмотрела на Степнову с вызовом.

— Где Андрей? На работе его нет.

Ксения растерялась.

— Так он же… Он вчера в Париж улетел. Думал, что вы могли во Францию вернуться… Вы же на звонки не отвечали.

— В Париж? — Света вдруг улыбнулась. — Надо же, какое внимание.

Её тон Ксению покоробил. Стало ясно, что Света не разговаривать пришла. А зачем? Скандалить? Вполне возможно. Вон как глаза воинственно сверкают.

Степнова покачала головой.

— Я не буду с вами ругаться, Светлана Юрьевна, я этого не хочу.

Света посмотрела удивлённо.

— Надо же. — Она уже собиралась уходить. Что здесь делать, раз Андрея нет? Всё, что хотела, она увидела и во всём удостоверилась. Уйти отсюда просто не терпелось, если честно. Злосчастный диван настырно дразнил своим видом, вызывая образы не очень приятные и весьма обидные. Но после слов Ксении, после её спокойного, даже слегка усталого тона, в душе всколыхнулась злость.

Какое право есть у этой нахалки выставлять напоказ свою снисходительность по отношению к ней? Разве это она, Света, увела у неё мужа? Она его соблазняла, нашёптывала ему что-то на ушко? Она разрушала семью? Она спала с ним на этом дурацком, разваливающемся от старости диване?

Дался ей этот диван…

— Вы не хотите со мной ругаться, Ксения. Это так мило с вашей стороны. Вы меня жалеете, наверное, да?

Степнова покачала головой.

— Нет.

— Нет? — Света зло усмехнулась.

— Я действительно вас жалела, Светлана Юрьевна, — призналась Ксения, но заметив, как тут же недобро вспыхнули глаза Коротаевой (у Ксении никак не получалось назвать её Говоровой, даже мысленно, внутри всё сжималось), поспешила пояснить: — По-хорошему, не думайте. А вот сейчас… — Пожала плечами. — К чему вас жалеть? Вы вон какая…

— Какая? — Света поневоле заинтересовалась, хотя сердце вдруг беспокойно запрыгало в груди. Чего она ждала от этой девчонки? Оскорбления? Вряд ли…

Ксения слабо улыбнулась.

— Красивая. Уверенная… Жалеть вас не за что. У вас всё хорошо.

— Хорошо… Это вы очень к месту сказали. У меня всё хорошо. Мне муж изменяет, а в остальном… — Света развела руками и улыбнулась.

— Он не изменяет.

Света усмехнулась.

— Да вы что? А как же это, по-вашему, называется?

Степнова не ответила.

— Я его не уводила, зря вы так думаете.

— Ксения, это бессмысленный разговор. Видно, у нас с вами воспитание разное. Я всегда думала, что когда женщина спит с женатым мужчиной — это подлость. А вас видно, это нисколько не заботит.

— Я не сплю с ним, — Ксения подняла на неё глаза. — Я с ним живу. То есть… мы живём вместе, втроём. У нас семья.

Света приоткрыла рот, не зная, как отреагировать на такое.

— Семья? У нас с Андреем семья. Если вы не знаете, то у него в паспорте стоит небольшой штампик…