Училка

Сегодня у Анастасии Григорьевны было только два урока: чтение и математика, потом класс уходил на физкультуру, музыку и рисование. Настя могла спокойно заняться своими розысками.

— Представляешь, — говорила Настя, за чашкой чая рассказывая маме о результатах своих поисков, — мне удалось узнать их старый адрес и даже найти школу, в которой они учились.

— Кто?

— Родители Марьяшки. Имя ее матери я знала из личного дела, в свидетельстве о рождении было указано имя отца. Ты помнишь Сережку Большого, его фамилия Крупенин, он сейчас работает в милиции. Так вот, он мне немного помог, узнал адрес их старой квартиры. Во дворе была школа, я зашла, поговорила с учителями. Оказалось, что Марьяшкиного отца там помнят, он был активистом и звездой их математического класса. Марьяшкину мать помнят хуже, ничем она особым не выделялась. Поговорила с соседкой по площадке. Она обещала позвонить своей дочери, у той, кажется, был телефон отца.

— Как его зовут?

— Валерий, — Настя сверилась с бумажкой, лежащей перед ней на столе, — Валерий Петрович Елизаров. Получается так, пять лет назад они развелись, Марьяшка жила вместе с мамой и бабушкой. Отец не показывался, с девочкой не виделся, но, как ни странно, соседка о нем ничего плохого мне не сказала. Чуть больше года назад умерла бабушка Марьяшки, после этого мать продала квартиру, вернее, поменяла ее на меньшую, прежняя квартира была трехкомнатной. Они уехали, и больше о них никто ничего не слышал.

— Странно. Может быть, у них не хватало денег? Я слышала, теперь многие так делают.

— Не знаю. Можно сказать только, что нынешняя квартира больше напоминает притон, чем нормальное жилище. А чем вы занимались сегодня?

Настя с удовольствием, до хруста в суставах, потянулась и вытянула уставшие ноги, но тут же быстро сунула их под табуретку, боясь, что мать заметит, что она босиком.

Калерия Андреевна недовольно поджала губы. Настя подняла голову и вопросительно посмотрела на мать:

— Что-то случилось, мама?

— Эта девица посмела меня учить! «Вы не так суп варите! Почему вы сливаете воду с мяса, а потом заливаете чистую воду?» Я ей попыталась объяснить, что тогда бульон будет менее концентрированным, с водой уйдут все вредные вещества. Но она даже слушать меня не захотела. А какой скандал она подняла, когда я слила воду с пельменей! Она заявила, что пельмени нужно есть вместе с водой, тогда их хватило бы на два дня. Она сказала, что мы с тобой неправильно живем. Безалаберно! Беспардонность этой девчонки переходит все границы!

— Мама, ей всего семь лет. Ее сделала такой жизнь. Она жила тем, что сдавала бутылки, собранные у себя в квартире после попоек, устраиваемых матерью и ее дружками. Днем она побиралась на рынке. У девочки не было нормальной семьи, нормального детства. Разве можно ее винить в чем-то после этого?

— И что же ты собираешься теперь делать?

— Искать дальше, что еще остается делать? Не думаю, что моя мама долго будет терпеть присутствие Марианны у нас дома.

— Может быть, ты все усложняешь? Пройдет несколько дней, и твоя мама привыкнет понемногу.

— Но она совершенно права в одном: я не имею права оставлять девочку у себя до бесконечности.

— Тебе так и не удалось ничего узнать о матери?

Настя отрицательно покачала головой, вместе с Натальей Сергеевной она сидела в учительской и пила чай, пока ее класс занимался физкультурой.

— А сама Марьяшка ничего тебе не рассказала?

— Она только сказала, что мама часто уезжала ненадолго, но всегда возвращалась.

— Значит, «верблюды»? — уверенно заметила Наталья Сергеевна.

— Кто?

— Ну «челноки», — пояснила Наталья Сергеевна, видя, что Настя ее не понимает. — Так называют тех, кто ездит за товаром, а потом его перепродает на рынках.

— Нет, скорее всего она ездила со своими приятелями за наркотиками.

— Что?! Только этой напасти нам не хватало!

— На подоконнике я видела остатки какой-то бурды в миске, грязный одноразовый шприц.

— И этой матери ты собираешься вернуть ребенка?

— Пока я ищу ее отца.

— Так когда ты едешь?

— Сейчас, вот только чай допью.

— Ты просто теряешь время.

— Нет, набираюсь сил и уверенности для предстоящего разговора с Марьяшкиным отцом.

— Настя, ты что, боишься?

— Вот поговорила с тобой — и больше не боюсь. Мое дело важное, и деваться мне некуда. Ладно, пора ехать.

Утром Калерии Андреевне позвонила женщина, обещавшая Насте найти адрес отца девочки. Калерия Андреевна подробно записала адрес фирмы и после первого урока принесла записку в школу.

Настя еще раз сверилась с адресом, написанным на бумажке четким и аккуратным почерком. Все правильно, ей наконец удалось найти нужный дом. Решительно толкнув массивную деревянную дверь, украшенную блестящей медной ручкой, и глубоко вздохнув, она вошла в коридор и наткнулась на высокого молодого человека в пятнистой форме, который решительно преградил ей дорогу.

— Добрый день! Вы к кому?

— Мне нужен Валерий Петрович Елизаров.

— Вас ждут?

— Не думаю. Но мне обязательно нужно увидеть его сегодня.

— А по какому вопросу?

— По личному.

— Подождите минутку.

Молодой человек поднял трубку и стал куда-то звонить. Настя огляделась. В маленьком уютном холле стояла небольшая стойка, за которой располагался охранник со своими телефонами, рядом с ним на подставке стоял небольшой телевизор, но когда Настя пригляделась, то, к своему удивлению, увидела на его экране не очередной американский боевик, а панораму улицы, по которой она только что шла. Через несколько секунд экран мигнул и стал показывать какие-то коридоры и окна.

Пол в холле был покрыт серо-голубым ковром, на стене висело большое зеркало в медной раме, в углу у окна, забранного черной ажурной решеткой, стоял в кадке большой темно-зеленый фикус. Настя не смогла отказать себе в удовольствии подойти поближе и убедиться, что растение живое. Удивительное дело! Оказывается, есть еще люди, которым не надоедает возиться с живыми растениями.

Охранник подозвал Настю и проводил ее в соседнюю комнату. Настя села на небольшой кожаный диванчик, на стеклянном журнальном столе лежали яркие рекламные брошюры и журналы. Ждать пришлось недолго, вскоре дверь отворилась и в комнату вошла невысокая молодая женщина в коричневом костюме.

— Добрый день! Вы хотели видеть Валерия Петровича Елизарова?

— Да.

— Может быть, вы объясните мне суть вопроса?

— Я бы хотела поговорить лично с Валерием Петровичем, но если вы так настаиваете… Я преподаю в классе, где учится его дочь. Есть ряд вопросов, которые мне хотелось бы обсудить с отцом девочки.

У Насти не было намерения посвящать в это дело чужих людей, но вся эта атмосфера таинственности и многозначительности стала действовать ей на нервы. В конце концов, если верить рассказам Ирины о фирме ее мужа, то сейчас Настя очутилась в подобном заведении. Фирма-семья, где все работают, едят и отдыхают вместе, у них тут просто замкнутая система получается, и чужим здесь не место. Недвусмысленное выражение лица сотрудницы наводило Настю на мысль, что ей лучше пойти поискать входную дверь.

Вся обстановка этого уютного особнячка так резко контрастировала с убожеством квартиры, в которой жила девочка, что Настя почувствовала самый настоящий гнев. Неужели она отступит сейчас, когда уже почти нашла этого неуловимого отца, потратив неделю на его поиски. Кем бы ни работал отец Марьяшки в этой фирме, все равно он живет в тысячу раз лучше, чем его маленькая дочь. Он тут неплохо устроился в компании себе подобных, которые готовы идти по чужим головам, лишь бы заработать деньги. Самим уже приходится укрываться от окружающих за высокими стенами, толстыми дверями. Дюжие охранники, преданные секретарши… Больше всего раздражал Настю аппетитный запах супа, разносившийся по помещению. Настя сглотнула слюну. Кроме чашки чая, выпитой в учительской, у нее во рту с утра ничего не было. Позавтракать дома она не успела, так как утром заспанная Марьяшка внезапно вспомнила, что у нее нет физкультурной формы. Положение, как всегда, спасла Калерия Андреевна, которая сказала, что на антресолях есть чемодан со старыми Настиными вещами. После недолгих поисков Насте удалось найти футболку и шорты подходящего размера.