Страница 20 из 30
— А твой друг? Он уехал?
— Уехал ранней весной, когда в подмосковных лесах распускаются первые цветы.
— И что было потом?
— Потом? Работала, преподавала, ухаживала за мамой — одним словом, крутилась, как могла.
— Ты никогда ни о чем не жалела?
— Некогда было, возможно, если бы у меня было больше свободного времени, а у меня его почти не было. Не слушай меня, Таня! Только что я сказала тебе неправду. Иногда я жалела себя.
— И тогда ты поссорилась с моими родителями?
— Нет, это было чуть позднее, когда они испортили тебе судьбу, по крайней мере, я так считала.
— Мне?
— Конечно, у тебя же был явный талант — ты с самого детства танцевала. На всех вечерах и смотрах самодеятельности блистала маленькая Танюша Емельянова. Наша Кроха!
— Не говори так! Почему все меня так называют, сговорились, что ли?
— Я даже устроила тебе просмотр в балетной студии. Тебя брали в училище, даже без экзаменов, а твои родители увезли тебя в крохотный гарнизон, где не было даже клуба. Я просила, чтобы тебя оставили в Москве со мной, ты смогла бы тогда учиться. Но мама не решилась, то ли испугалась моей подмоченной репутации, то ли не верила в твой талант. Меня попытались убедить, что балет — это несерьезно, инженерная специальность дает твердый заработок, а рассмотреть талант в таком маленьком ребенке просто невозможно.
— Да, я знаю, моей маме всегда хотелось, чтобы у нас была хорошая надежная работа.
— Поэтому ты стала инженером?
— Мне было все равно, училась я хорошо, но особенно меня ничего не привлекало.
— Ты не жалеешь? Из тебя могла бы получиться артистка. Я любуюсь твоей врожденной грацией.
— Но ведь нет никакой гарантии в том, что я бы не стала просто одной из многих солисток кордебалета. Не всегда способности можно отличить от таланта, тем более, если речь идет о шестилетнем ребенке.
— А так ты стала одним из многих инженеров.
— Но у меня было счастливое детство в семье и любящие родители, уделявшие мне все свое свободное время.
— Было ли свободное время у твоего отца?
— Но у нас с братом была мама, и мы с братом знали, что папа занят очень важной работой. Знаешь, когда я вспоминаю свое детство, мне чудится запах ванили и пирогов с корицей и счастливое ожидание возвращения папы с работы. А сколько было у нас счастливых и радостных дней! А праздники, организованные мамой для всех соседских детей! Как же нам было весело! Разве можно это забыть? По сути, мы же очень редко проводили свободное время всей семьей, но мама всегда делала так, что наши семейные вечера запоминались надолго. Сколько сил тратила она на создание элементарных бытовых удобств и уюта при наших многочисленных переездах на новое место службы. Откуда у нее бралось столько сил и оптимизма? Ты помнишь, какая обстановка была в военных городках? Ты часто приезжала к нам на каникулы. Сравнительно небольшая территория с постоянным коллективом, свой замкнутый мирок. В таких условиях легко плодятся сплетни и пересуды. Недостаток информации и развлечений, отсутствие любимой работы, необходимость видеть изо дня в день одни и те же лица — все это может сделать проживание в военном городке совершенно нестерпимым. Очень немногие способны выдержать это. Женщине приходится полностью забыть о своем «я» и целиком посвятить себя интересам жизни мужа. Часто в условиях нехватки денег вести хозяйство и воспитывать детей.
— Ты говоришь об офицерских женах, как о декабристках, последовавших за своими мужьями в Сибирь.
— Большинство из них были офицерскими женами.
— Танюша, ты идеализируешь.
— Конечно, но с чем можно сравнить постоянное ожидание? Мне кажется, что самое трудное — это постоянное ожидание возвращения своего мужа домой, стремление защитить его от мелких проблем семейного быта, обеспечить ему отдых, возможность забыть на время о проблемах и трудностях службы. Если бы я могла, я бы поставила памятник офицерским женам, которые ждут. Я бы давала офицерским женам медали за верную службу Отечеству, ведь их каждодневный труд сродни тяжелому ратному труду. Перенести все трудности и сохранить себя как личность — разве это не подвиг?
— Тебя послушать — так надо давать медали «Порядочный человек».
— А почему бы и нет? Представляешь, как было бы здорово? Подходишь к человеку, смотришь на медаль и можешь быть совершенно уверена в том, что он порядочный.
— Тебе не кажется, что тогда жизнь была бы слишком простой?
— А зачем создавать себе лишние трудности?
— Тебе не кажется, фантазерка, что наш мужчина вот-вот проснется и начнет критиковать весь белый свет?
Глава 17
Прошло еще несколько дней. Как все-таки человек легко привыкает к хорошему! Для меня уже привычным стало забирать по утрам Сережкино питание в закутке Семеныча. У него ко мне вопросов, похоже, не возникало, будто было совершенно нормально, что абсолютно чужой мне человек забирает еду для моего сына. По утрам теперь меня чаще всего будила Светлана.
— Таня, ты опять спишь?
— Доброе утро, со мной что-то странное происходит последние дни по ночам почти не сплю, а утром засыпаю. День с ночью перепутала.
— Как ночью не спишь? А что ты делаешь?
— Сплю часа два, а потом просыпаюсь и до утра не могу заснуть.
— Скорее всего, ты просто медленно выходишь из нервного стресса.
— Света, да уже неделя прошла. Даже больше.
— Ты думаешь, легко твоему организму прийти в себя после такой встряски? А как ты с питанием выкручиваешься?
— Александр забирает и оставляет у Семеныча в подъезде.
— Ага, значит, он тебе помогает? Понятно.
— Что тебе понятно?
— Ты ему понравилась
— Светлана, ты его даже не видела, а уже говоришь.
— У меня глаз верный, я чувствую, когда женщина нравится мужчине и наоборот.
— Свет…
— Свет, Свет… Я правду говорю. С какой бы это радости он тебе помогал?
— Нашел же он моего сына. Вот и считает его крестником.
— Конечно, при такой красивой мамаше…
— Как тебе не стыдно!
— Просто я говорю правду, а ты упорно не хочешь это признавать.
— Расскажи мне лучше, как вы вчера с Машенькой к врачу ходили.
— Одно мучение. Олег увязался с нами, а потом начал укорять сестру, что она ребенку не так прививку делает. Что было!
— Могу себе представить. Сестра, конечно, возмутилась?
— Увы, не можешь. Это не поддается описанию. Спасло меня только то, что у него было мало времени: торопился к другу, у него машину разбили.
— Попал в аварию?
— Если бы, гараж разворотили вместе с машиной.
— Вот это да!
— Пришлось мне с Машей к остальным врачам идти одной. В противном случае он бы перессорился со всей поликлиникой. Ладно, хватит о наших трудовых буднях, лучше расскажи мне, как дела у твоей тетушки. Ты мне так и не рассказала, как она съездила в Париж. Ты ко мне и в гости приезжала, а заболтались о своем и про тетю Олю не вспомнили.
— Тетя Оля вернулась очень довольная, привезла очень много фотографий и впечатлений. Я думала, она потратит деньги, по крайней мере, на косметику. А она привезла необыкновенно красивую обувь Сережке и мне туфли. Куда мне теперь носить эти туфли?
— У тебя что, жизнь закончилась? Почувствуй себя молодой красивой женщиной.
— Тетушка моя тоже говорит: «Помни, Таня, как театр начинается с вешалки, так женщина начинается с обуви». Ни больше ни меньше.
— Твоя тетя Оля гениальна, просто гениальна. Никто не смог сказать бы лучше.
— Ты знаешь, что эта гениальная женщина привезла себе? Не догадываешься? Она привезла себе несколько книг. Вот так. Я и говорю: «Кому туфли нужнее?» Ты сама, как думаешь? Она каждый день ходит на работу, преподает в институте. А я? Куда мне носить эти шикарные туфли?
— На свидания.
— Светка, мои свидания проходят во время прогулки с ребенком во дворе.
— Но все-таки они проходят. Значит, тебе тоже нужно быть тщательно одетой. Не стони. Твоя жизнь не кончена, она только начинается.