Страница 105 из 180
Заседание открылось 2 марта 1919 г. во Дворце справедливости, в здании, построенном Екатериной Великой. Конгресс длился до 6 марта. В относительно небольшом зале, декорированном красным, разместились 34 делегата. Важен был мандат Хуго Эберлайна, представлявшего Германскую коммунистическую партию. Китайский представитель выступал от имени самой населенной страны планеты; Файнберг представлял «империалистическую» Британию. Райнштайн выступал от лица Американской социалистической рабочей партии. Были представители коммунистов Норвегии, Швеции, Оттоманской империи, Австрии. Изгнанный из Швейцарии Гильбо представлял нарождающуюся коммунистическую партию Швейцарии. Японских коммунистов представлял американец голландского происхождения Рутгерс, некогда бывавший в Японии. От Англии выступал русский эмигрант Фейнберг, работавший в штате Чичерина. Венгрию представлял бывший военнопленный. Францию — Жак Садуль, бывший в Москве в 1918 году в составе французской военной миссии.
Разумеется, российские коммунисты были представлены наиболее полным образом: Ленин, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин, Чичерин, Литвинов, Карахан. Внушительнее всех выглядел явившийся с фронтов глава Реввоенсовета Троцкий, пришедший в кожаном пальто и меховой шапке с пятиконечной звездой. (Ленин пришел в негодование, когда Троцкий сообщил ему, что Красной армией командуют тридцать тысяч бывших офицеров царской армии; но потом увидел в этом доказательство силы новой власти.)
Заседание началось речью Ленина, открывшего «первый международный коммунистический конгресс». Он отметил успехи коммунистического движения в Германии и Британии. «Временное поражение в Германии не ослабит движения к окончательному триумфу». Речь Ленина все говорила об ораторе: он верил в победу всемирной пролетарской революции и в обреченность «буржуазной демократии». 4 марта 1919 г. Ленин озвучивает свои тезисы «О буржуазной демократии и диктатуре пролетариата». Это было страстное выступление против таких соглашателей в среде европейской социал-демократии, как Карл Каутский. Особое возмущение Ленина вызывали «сомнения» Каутского относительно прогрессивной природы российских советов и германских рабочих советов.
6 марта, в речи о международном положении, большевик Николай Осинский предпринял то, что, собственно, было атакой на империалистическую конференцию, проходящую в Париже. Словами Осинского, «Парижская конференция попирает принципы национального самоопределения, выраженные в конституции советской федерации». Выдвинутая в Париже идея Лиги Наций — это схема, посредством которой Соединенные Штаты бросают вызов британским и французским колониальным интересам. В Париже царит «империалистический капитализм», он делает неизбежной дальнейшую гонку вооружений. Это был очень отличный от западного анализ происходящего в версальской Европе.
Советские газеты в тот день впервые назвали по имени Коммунистический Интернационал. А Ленин придал финалу этой встречи революционеров подлинно энергичный характер. Он уверенно и серьезно говорил о мировых победах коммунизма, «который ныне шагает даже по Британии». Будущее уже обозначилось, и это будет коммунистическое будущее. «Победа пролетарской революции во всем мире гарантирована. Перед нами задача создания международной советской республики». Публика в зале встала со своих мест и запела «Интернационал». Гимн пролетариев звучал молитвой. Рэнсом пишет, что «я слышал нечто подобное лишь раз — когда во время Всероссийского совещания принесли весть о начавшейся во время Брестских переговоров забастовке в Германии (речь идет о забастовке в Берлине в январе 1918 года. — А. У.). Следующий день был объявлен выходным, и Троцкий принимал парад частей Красной армии на Красной площади.
Ленин написал в «Правде»: «Лед тронулся. Советы победили во всем мире. Они победили прежде всего и больше всего в том отношении, что завоевали себе сочувствие пролетарских масс. Это — самое главное. Этого завоевания никакие зверства империалистической буржуазии, никакие преследования и убийства большевиков не в силах отнять у масс»[549].
И сейчас большевики объявили выходной день в честь создания Третьего Интернационала. Между тем Москва была почти вся погружена в темноту. Яков Свердлов слег с «испанкой», и жить ему, главному примирителю Троцкого и Сталина, осталось только несколько дней.
И именно в эти дни в Москву поступили сообщения, что Колчак начал решительное наступление в направлении Уфы. Советская Россия вошла во власть голода, и казалось, что ничто — кроме германской революции — не может ей помочь. Следует сказать, что на Западе не имели четкой картины происходящего в России. А между тем здесь шли бои, более кровавые, чем битвы Первой мировой войны. По недавним оценкам, за период, последовавший после заключенного на Западе перемирия, здесь погибли 12,6 млн. человек[550].
В начале марта 1919 г. адмирал Колчак пересек Уральский хребет и продолжил наступление на трех фронтах. На севере он уже взял Пермь и шел на Вятку и Вологду на соединение с генералом Миллером в Архангельске, где обнаруживала себя связь с западными державами. На центральном направлении взятие Уфы и Казани должно было открыть путь на Москву. На юге, форсируя Волгу, дивизии Колчака должны были встретиться с Добровольческой армией генерала Деникина, перекрывая при этом большевикам путь в Центральную Азию. Это был месяц невиданных побед войск Колчака, на всех трех направлениях его войска продвинулись более чем на 600 км. В долине Волги и севернее ему помогали антибольшевистские крестьянские восстания. В апреле 1919 г. его войска на некоторых направлениях находились в 30 км от Волги.
Москва в марте 1919 г. была более всего занята Украиной — без донецкого угля индустрия Центра не могла существовать. Директива из большевистского центра требовала также «полного, быстрого и решительного уничтожения казачества». В ответ Троцкий телеграфировал: «Сыны каиновы должны быть уничтожены»[551]. Но яростный напор Колчака ставил под угрозу основные территории под красным флагом, и главе Реввоенсовета Троцкому пришлось переориентироваться на Восток, что сразу же дало шанс добровольцам Деникина, опиравшимся на Ростов. Одновременно генерал Юденич, прикрываясь прибалтийскими озерами, начал давление на Псков, создавая плацдарм выходу к Петрограду. Весной 1919 г. Гражданской войной была охвачена огромная территория — от Черногории на западе до Архангельска на севере и сибирских плоскогорий на Востоке и Кавказа на юге. На этих огромных территориях не было единого фронта, что давало шанс местным политическим силам всех мастей, вплоть до бандформирований.
Сердца вождей революции согревали известия из Центральной Европы. Венгрия и Бавария объявили себя социалистическими республиками. В Политбюро эти события обсуждали с горящими глазами. Зиновьев торжественно объявил, что отныне в Европе существуют три Советские республики, и не успеют высохнуть чернила на бумаге, как возникнут еще три: «Старушка Европа с головокружительной скоростью несется навстречу революции»[552].
В августе 1919 г. Троцкий начал наказывать части, допустившие массовое дезертирство, — старый прием укрепления дисциплины. Тогда-то и появились заградотряды, сдерживающие воинские части от массового бегства.
НЕМЕЦКИЕ «СВОБОДНЫЕ КОРПУСА» В РУССКОЙ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ
С потерей в пользу красных Риги в декабре 1918 года латвийские националистические отряды Ульманиса обратились к немцам, организовавшим первые, внешне децентрализованные «свободные корпуса». Фон дер Гольц в Митаве выслушал отступающего бывшего американского учителя. Через Митаву прибывали немецкие добровольцы — остзейские немцы, обосновавшиеся в Мюнхене, солдаты и офицеры старой кайзеровской армии, авантюристы-«ганзейцы» из приморских городов Германии. Под началом фон дер Гольца образовалась странная армия: солдаты не стригли волосы, всячески подчеркивали свою независимость, отдавали честь только тому, кому хотели; подчинялись командирам, которых именовали фюрерами.