Страница 84 из 132
Председатель совета министров С.Ю. Витте был вне себя. «Стрелять в безоружных людей, идущих к своему царю с его портретами и с иконами — отвратительная вещь. Князь Святополк-Мирский должен подать прошение об отставке». Россия начала терять внешний кредит, стабильность ее политической системы была поставлена под вопрос. Парижские банкиры, биржевики европейского финансового мира, в свете русских поражений и «Кровавого воскресенья», начали отказывать гигантской империи в кредите, о чем русские агенты в Париже оповестили Витте и министра финансов Коковцова).
Поп Гапон после расстрела безоружных рабочих на Дворцовой площади бежал на Запад под защиту Акаси, который видел в этом священнике «подарок небес». Революция нуждалась в жертвах и героях, Гапон был первым среди них. На встрече Акаси с Зилиакусом и Чайковским в Женеве было решено просить Гапона организовать новую встречу революционных партий и организаций. Это предложение привело честолюбивого Гапона в восторг. В кратчайшее время он разослал приглашения русским, польским, финским, латышским, грузинским и армянским организациям. К огорчению Акаси от участия в конференции чуть позднее отказались латышские социал-демократы, а за ними последовали еврейский Бунд, большевики и армянские социал-демократы. И все же Акаси был чрезвычайно доволен результатами конференции, призвавшей бороться против центрального русского правительства несмотря ни на какие потери. Особенно Акаси был доволен решением призвать ко всеобщему восстанию летом 1905 г. При этом Польша и Финляндия должны были провозгласить свою независимость, а затем войти в федеративный союз с Россией — когда в ней революционные партии свергнут существующий политический режим. Обсуждались даже планы убийства царской семьи.
После окончания созванной Гапоном в Женеве конференции полковник Акаси отбыл в столь благосклонный к японцам Лондон. Здесь, живя в отеле «Черинг-Кросс», он организовывал отправку в Россию всего необходимого военного и террористического оборудования, амуниции и снаряжения — бомб, пистолетов и пр. Все было рассчитано на предстоящее летом восстание. Акаси и Зиллиакус старались, даже если они жили в одном отеле, селиться в разных местах и на разных этажах (попытка избежать слежки). В эти дни они принимали, как вспоминает полковник Акаси, множество русских революционеров в день. «Мы должны были заставить их делать дело, приободрить их, и, конечно же, мы должны были делать все это в обстановке исключительной секретности». В том же отеле был зарезервирован номер для Гапона, которого Акаси обозначил псевдонимом «Абазуресу», что по-японски означает «действовать бесстыдно». По прибытии Гапона Акаси решил изменить место встречи, и все они переехали в отель «Крейвен» на Крейвен-Стрит. Работа с отцом Гапоном была препоручена Акаси своему помощнику. Только один человек в Лондоне знал местонахождение полковника Акаси, это был военный атташе японского посольства.
Через несколько дней в отель пришло письмо на имя господина Абазуресу, написанное явно женским почерком. Японцев поразило уже то, что их идентифицировали в самом секретном месте. Содержание заинтриговало японских разведчиков еще больше. «Пожалуйста, встречайте меня в 11 утра следующего четверга на станции «Елисейские поля» парижского метро. Вы не знаете меня, но я знаю вас, и узнаю вас без особых трудностей. Мне нужно сказать вам нечто очень важное, вам не следует бояться». Подписано было «Мадам Лоран».
По пути на Черное море, где ему предстояла переправка оружия в Россию, полковник Акаси решил навестить Париж. Француженка сорока с лишним лет подошла к нему и выразила готовность за 400 фунтов стерлингов рассказать нечто важное. Акаси сказал, что готов на сделку. «Мадам Лоран» сообщила, что русская разведка считает Акаси опасной персоной, и его приезд в Париж уже зафиксирован главой русской разведывательной сети, которому доложил агент, видевший полковника у Триумфальной Арки в 8 часов утра. «Мадам Лоран» сказала, что русские знают о контактах Акаси с Зиллиакусом и с борющимися против российского правительства лицами, которых она назвала нигилистами. Они знают о закупках оружия в Гамбурге. Женщина знала даже содержание письма одному русскому революционеру, которое японец подписал «Джордж». «Я могу цитировать ваши слова. Известно, что вы покупаете оружие». Она посоветовала быть осторожнее, не выходить на прежние связи, останавливаться только в больших отелях, где наблюдение осложнено. И она сказала, что русские расшифровали японский код.
Покупка оружия для террористов в те времена была весьма сложным делом. Как и их перевоз через границу в Россию. Но японцам особенно не повредило то обстоятельство, что русская сторона расшифровала японский код. Из Японии в это время возвратился Йожеф Пилсудский и начал вплотную заниматься переправкой оружия в Польшу. Из России прибывали лица, для которых террористическая деятельность была более чем знакома и помощь японцев делала этих лиц еще более опасными. В Варшаве началась забастовка, длившаяся неделю — обнадеживающие японцев процессы.
8 февраля 1905 г. в Хельсинки был убит наместник Финляндии. А через неделю с небольшим при выезде из Кремля бомба разорвала на части дядю царя, великого князя Сергея Александровича. Царь принял отставку министра внутренних дел Святополк-Мирского; он также принял у себя представителей бастующих заводов, группу в тридцать четыре человека. «Добрый день, дети мои». «Мы желаем Вам, Ваше Величество, доброго здоровья». Император указал на «неизбежные последствия» беспорядков в стране, случившихся «потому, что вы позволили увести себя в сторону и быть обманутыми врагами отечества». Пили чай с бутербродами.
Почуяв эффективность подрывной деятельности, настоящего международного терроризма, японский генеральный штаб перевел Акаси в секретный фонд миллион иен , что было в те времена грандиозной суммой. Из этой суммы Акаси израсходовал 750 тысяч иен — это означает, что в один день он расходовал сумму, примерно равную 30 миллионам современных, текущих долларов в день. Немалая сумма при том, достаточно низком уровне жизни.
Акаси думал теперь о южных областях России. Одним из его наиболее близких сотрудников и порученцев был грузин Деканози, получивший, после встречи с отцом Гапоном 40 тысяч иен, очень большую сумму, для организации мятежа на Черном море. Японцы ожидали бунта всего флота, но и случившегося было немало. Броненосец «Потемкин» в Одессе — пожалуй, самое мощное судно на флоте — поднял знамя восстания и парализовал практически весь Черноморский флот. Здесь были сильны социал-революционеры, их гражданский представитель был на броненосце.
Воодушевленный этими событиями, полковник Акаси добавил к «Сесилю» и «Сисну» третье судно — «Джон Графтон», нареченный мировой прессой «таинственным кораблем». В конце июля «Джон Графтон» встретился в Ла-Манше с другим судном, которое передало ему груз бомб, стрелкового оружия и боеприпасов, закупленных в Лондоне Акаси и Зиллиакусом. Из-за волнения на море погрузка заняла три дня. С полным грузом «Джон Графтон» направился в Балтийское море, где Польша представляла собой одну большую пороховую бочку. Первое мая было отмечено сплошным бомбометанием. Настоящее восстание началось в Варшаве 19 июня 1905 г. Социалисты открыли огонь недавно полученными револьверами.
К августу «Джон Графтон» снабдил оружием литовских повстанцев и передал груз для Москвы. После этого судно бросило якорь у небольшого острова от Выборга, ожидая прибытия «Сесиля», которому был передан груз оружия для подпольщиков Петербурга, которые, как знал Акаси, уже ждали оружие гражданских убийств. «Графтон» получил для Петербурга в Финляндии еще восемь с половиной тысяч ружей.
Восстания в прибалтийских губерниях заставили русское правительство послать Двадцатую армейскую группу не на Дальний Восток, а в Прибалтику. Над генерал-губернаторским дворцом в Гельсингфорсе было поднято финское знамя. На деньги Акаси в Черное море судно «Сириус» вошло с восьмью тысячами винтовок для повстанцев Кавказа. За все месяцы работы против России он потерял только троих своих офицеров. Один покончил с собой в тюрьме, один был выслан из страны, сведения о третьем теряются. Когда полковник Акаси 18 ноября 1905 г. отплыл домой, в Японию, он видел результаты своих деяний, русский бунт. Кровь лилась в Москве, в прибалтийских провинциях, в русской Польше, на Кавказе. Своим агентам и сотрудникам в России Акаси писал из Токио: «Следует надеяться на будущее. Невозможно сместить правительство одним ударом, но мы вторгаемся в его укрепления шаг за шагом. Правительство царя падет».