Бедная богатая девочка

— Рич, я не хочу.

— Ни слова больше! Мы идем танцевать! — Он накрыл ее губы поцелуем, и Эмили полетела в пропасть, а над головой насмешливо кружили софитовые лампы.

Все повторялось. Ее сознание изо всех сил кричало «нет!», а тело послушно льнуло к Ричу. По сути дела, Эмили боролась не с ним, а с собой.

Это себе она говорила:

— Убери руки, ты раздеваешь меня! Нет, Рич, не надо меня целовать! Не прижимай меня так сильно, на нас все смотрят! — Ей очень хотелось, чтобы он не убирал руки, чтобы целовал, оставляя на коже яркие следы, чтобы прижимал сильно-сильно... И плевать, что все смотрят!

Да, все повторялось, и это было неизлечимо. Снова она любила его. Она желала его и не могла жить без него. Она знала, что пройдет две недели, прежде чем все встанет на свои места и каждый из них сможет зажить обычной жизнью. Это было пронзительно прекрасно, как поцелуй Ричарда. И это было невыносимо больно, как последнее совместное утро в конце каждого приступа болезни.

Что-то оборвалось внутри. Музыка оборвалась. Диджей замешкался и не мог подобрать подходящее продолжение музыкальной темы. Почему-то все звуки смолкли, толпа расступилась, с интересом глядя на Эмили и Ричарда. А они никого не видели: они продолжали свой поцелуй. Голос разума растворялся вдалеке, а жгучее дыхание любимого мужчины становилось оглушительным. Эмили слышала только его.

Но он же не любит тебя! — вдруг крикнул кто-то громко в ее голове и словно разрезал пополам это наваждение. Оно тут же развалилось на две части, словно спелый арбуз. Эмили очнулась. Отстранилась от Ричарда.

— Нам же хорошо, девочка моя, смотри как хорошо. Сегодня мы идем ко мне...

Но она больше не слышала его. Она оглядывалась по сторонам. Зачем она здесь? Кажется, она кого-то ждала. Кого? Что происходит?

Незнакомый бар. Нью-Йорк. Кларк.

— Кларк! О, Кларк, вы уже здесь!

Он отвесил галантный поклон.

— Не смею вам больше мешать.

— Кларк, подожди!.. Подождите!

Ноги, словно ватные, не слушались ее, а тяжелая дверь открывалась медленно. Улица обдала холодным ветром и колким дождем.

— Кларк! Не уезжайте! Постойте! Вы неправильно поняли! Это недоразумение, Кларк!

Черная машина растворилась в такой же чернильной темноте маленького дождливого переулка.

— Кларк... Господи, какая дура!

Кто-то сзади набросил на нее пальто. Она даже не стала оборачиваться.

— Не переживай, хорошая моя. Я же с тобой.

— Рич, знаешь, что...

— Знаю! — Снова его губы на ее шее.

Она поморщилась, отстраняясь от него.

— Пошел ты к черту!

Дома было сухо и тепло. Горел камин на первом этаже в гостиной. Сандра, тетушка Ло, мистер Флетчер и Джо со своей Линдой сидели полукругом, молча глядя на пламя. Было тихо, мирно и покойно, только ветер за окном выхлестывал по стеклу какой-то странный ритм.

Эмили ворвалась в холл вместе с потоком холодного воздуха, оставив позади себя отчетливый шлейф тревоги. Не говоря ни слова, она прошла через всех присутствующих в свою комнату.

— Поссорились! — громким шепотом резюмировала Сандра. — А юбочка на ней ничего.

Эмили взлетела по лестнице на второй этаж, заперлась у себя и в отчаянии, прямо в одежде, упала на кровать лицом вниз. Долго лежала не шевелясь. В голове была страшная звенящая пустота.

Это называется «без комментариев», как любила говаривать Мишель. Та, которая настоящая Мишель. Из Канады. Которая не завирается и не целуется с одним на глазах у другого.

А другая Мишель, которая вовсе не Мишель, сегодня все немножечко перепутала. Надо было обниматься с Кларком на глазах у Ричарда. А не наоборот! Это ведь несложно усвоить.

Ричард никуда не денется из ее жизни. Видно, им суждено болеть друг другом до конца дней своих. А Кларка она потеряла. Если он обиделся и уехал, значит, правда питал какие-то надежды. Теперь они все разрушены. Самым грубым и непристойным образом. Она потеряла замечательного собеседника, искреннего друга. Кажется, слегка влюбленного друга.

Эмили громко застонала и перевернулась на спину.

Немножечко перепутала! Она скрипнула зубами. Ну с кем не бывает! Немножечко перепутала!

Раздался стук в дверь.

— Никого нет дома! — вне себя от ярости крикнула она.

— Но звонит Иден, — донесся голос мистера Флетчера. — Открой, пожалуйста, я передам тебе трубку.

— Позже.

— Но она звонит уже третий вечер подряд. Я очень тебя прошу, возьми трубку.

Эмили зло усмехнулась. На кого бы ни попал этот звонок на самом деле, а парламентера выбрали безошибочно — мистеру Флетчеру она не сможет отказать.

— Ладно, заходите.

— У тебя все в порядке? — спросил он, передавая трубку и, кажется, не собираясь выдворяться обратно.

— Нет. Но спасать меня точно не надо! Закройте дверь.

Он усмехнулся и пошел прочь. Эмили тяжко вздохнула. Беда не приходит одна, еще Иден ей тут не хватало.

— Алло?

— Ну наконец-то! Мне кажется, легче дозвониться до приемной в Белом доме, чем до тебя!

— Здравствуй, мама.

— Эмили, что такое? Почему ты мне ни разу не позвонила? Я даже не знаю, доехала ты или нет.

— Тебе Ло сообщила о моем успешном прибытии.

— Я хотела поговорить лично с тобой.

— Ты хотела удостовериться, что Ло не врет?

— Эмили, что за странный низкопробный юмор! Я так и знала, что нью-йоркская жизнь доведет тебя до плебейства.

— Это, я так понимаю, тебя волнует больше всего.

— Нет! Меня волнует, как ты устроилась. Ты уже подобрала квартиру?

— Нет. Ой... Вообще-то я... — Эмили взялась за лоб. Надо же, из-за Кларка она обо всем забыла! — Честно говоря, мне не до этого.

— Подожди, я не понимаю. Как это не до этого? Ты что, собираешься вечно жить у тети?

— Почему вечно? Я живу только чуть больше недели.

Голос матери стал привычно ледяным:

— Эмили, или ты немедленно покупаешь квартиру, или возвращайся домой!

— Зачем? Мне тут хорошо.

— Сколько у тебя осталось денег?

— Не помню. Но пока еще много.

— Я так и знала! Ты даже не удосуживаешься проверять карту!

— А зачем мне ее проверять, если там восемьсот тысяч, а я почти ничего не покупаю? Мама, уверяю тебя, у меня все в порядке. Не надо так волноваться.

— Завтра же я приеду к тебе!

— Зачем?

— Мы вместе выберем квартиру. И, по-моему, тебе пора замуж. Это будет отдельный разговор.

— Замуж?! Ты в своем уме?! Я не хочу замуж.

— Я сделаю вид, что не слышала твоей грубости. Эмили, давай не будем забегать вперед. Приеду — поговорим. У меня есть прекрасная кандидатура.

— Когда ты приезжаешь? — Эмили стала говорить с материнскими интонациями, которые всегда называла «сухой лед».

— Скорее всего послезавтра.

— А если у меня своя жизнь, мама? И меня не волнуют твои кандидатуры?

— Эмили, если я узнаю, что ты опять встречалась с этим дворнягой из бара... Видит бог, я увезу тебя домой багажом!

7

Кларк не мог понять, что происходит, и как-то объяснить это себе. «Инфанта» нравилась ему очень сильно, но он считал, что вариант серьезного романа обречен на провал. Она любит кого-то другого. Может, поэтому и лжет про свою жизнь.

Она ни разу не позволила заехать за собой или проводить до дома. Она практически перестала говорить о своей многочисленной родне, будто ее не существовало вовсе, рассеянно вспоминала о профессии актрисы... Что она скрывает и зачем? Кларк не понимал.

Но уже на третьем свидании этот вопрос перестал иметь значение: он начал влюбляться. Впервые за последние восемь лет Кларк всерьез задумался об отношениях с конкретной женщиной.

Впрочем, у него не поворачивался язык называть ее женщиной. Девушка, инфанта, а лучше всего — девочка — вот какие эпитеты вызывала у него лже-Мишель. И чем дольше они общались, тем сдержанней он был с ней и тем сильнее разгоралось в его груди новое сильное чувство. Он еще ни разу не обнял ее, ни разу не поцеловал, все откладывал, пытался представить, как это будет... Что она скажет, как прильнет к нему, как изогнется в его руках ее стройное тело...