Неужели это я?

— Нет, вы все-таки фея, — восторженно заключил Поль, — вы меня воскресили! Италия же рядом, завтра беру билет и там!

— Да, возьмите меня с собой, — неожиданно для самой себя попросила Санди, — у меня пропадают две недели отпуска. Я вам не помешаю.

— Буду счастлив стать вашим чичероне, — выказал галантность художник.

Но никакого счастья он не испытывал, скорее что-то противоположное. Едва возникшую радость от свидания с любимой страной гасило вторжение чужого человека, женщины, которая будет отвлекать его, мешать сосредоточиться. Безусловно, новая знакомая красива, обаятельна, умна, но... Путешествие вдвоем предполагает особую близость, своего рода интимность, невольно налагает определенного рода обязательства, а Поль не хотел ничего подобного. Горький опыт страдания отпугивал его от возможного сближения с женщиной.

Однако слово не воробей. Оба чувствовали неловкость, и, желая как-то разрядить обстановку, Санди попросила:

— Раз вы согласились быть моим чичероне, покажите для начала вашу коллекцию эстампов.

Она не поняла его заминки, не поняла, почему он пристально и внимательно смотрит на нее, а в глазах таится то ли упрек, то ли просьба. Мало-помалу до Санди начало что-то доходить. И по мере того как она все отчетливее понимала, в чем дело, она все ярче и ярче заливалась краской.

— Вы хотите сказать, что у вас нет никакой коллекции?

— Нет, так бы я никогда не сказал, — улыбнулся Поль, — у меня, например, есть замечательная коллекция шалей. А в Италии я покажу вам множество собранных мною прекрасных коллекций. Впечатлений, я имею в виду.

На глазах Санди блестели слезы — обиды, благодарности — она и сама не знала.

А Поль, вновь преисполнившись сочувствия, скрепя сердце мысленно согласился быть и гидом, и нянькой, и кем угодно для этой большой, но совершенно не защищенной девочки.

Глава седьмая

Эпоха Возрождения

Санди с Полем прощались на вокзале, и обоим было странно, что они прощаются. Две недели, проведенные во Флоренции, настолько сблизили их, что остаться вдруг без привычного собеседника, который всегда был готов подхватить твою мысль, ответить шуткой, поделиться впечатлением, казалось чем-то не только нелепым, но даже забавным. Очередной совместной выдумкой, одной из тех, что так веселили их во Флоренции.

— Переходим на телепатическую связь, проверим, как она действует, — весело говорил Поль, шагая по перрону.

И все-таки обоим было грустно, что их двухнедельный диалог прерывался, хотя каждый находил это естественным. Переполненные новыми впечатлениями, проектами, замыслами, они хотели воплотить их, проверить, а потом поделиться успехами, обсудить неудачи. В общем, жизнь вступала в свои права, отпуск закончился.

— Жаль, что я уже не парижанин, а то бы виделись чаще, — посетовал Поль.

Но, по правде говоря, возвращаться в Париж ему по-прежнему не хотелось, его мансарда казалась тесной клеткой, и одна мысль о ней пробуждала тоску. Столько в ней было пережито горького и как бездарно работалось! А работать хотелось вольно, раскованно, в тихом непритязательном Валье, с просторных полей которого он так быстро перенесся во Флоренцию, этот светящийся сноп энергии, направленный прямо в небо. Еще немного, и он начнет писать. Санди чувствовала, понимала его нетерпение и радовалась за Поля.

— Часто не получится, — согласилась она. — Чем ближе театральный сезон, тем безумнее гонка. Авторы и режиссеры судорожно ищут друг друга, сейчас и я закружусь в карусели.

— Позванивайте, я буду без вас скучать, фея Мелисанда. — Поль ласково улыбнулся, глядя на свою спасительницу, которой и он, похоже, помог спастись. Они оба вылезли из глухой черной ямы, и на свежем воздухе оказалось так хорошо!

— А надумаете подышать, приезжайте. У меня, кстати, есть чудесные альбомы. Вот мы с вами говорили о Микеланджело...

И они проговорили бы еще часа два, но поезд на Валье уже тронулся, и с подножки Поль еще что-то кричал, а Санди бежала по перрону и махала.

И вот она одна и не одна. Они с Полем так привыкли вглядываться во все, что творится вокруг, делясь то удивительным, то забавным, что и сейчас, радостно вдыхая парижский воздух, Санди невольно подмечала то, что насмешило бы обоих. Впрочем, все сейчас вызывало у Санди улыбку — так переполнена она была новыми счастливыми открытиями, которые совершила благодаря Полю. И стоило ей подумать о нем — то ироничном и насмешливом, то по-детски восторженном, как она опять улыбалась.

А Филипп? Он по-прежнему моя боль, но я смирилась с ней. Кто в этой жизни так уж счастлив? Я счастливее многих. Мне подарили чудесный подарок — Италию. И еще доброго друга, с которым я всегда могу поговорить. Чего же больше?

После жаркой тесной гостиницы особенно уютным показался дом. Санди с удовольствием прибралась, разложила вещи, полила герани, которые полыхали все так же радостно, и, усевшись в качалку, взялась составлять список необходимых звонков и ближайших дел, вновь став мадемуазель Тампл, литературным агентом с множеством подопечных.

Зазвонил телефон, Санди подняла трубку.

— Наконец-то! — раздался обрадованный и тревожный голос Филиппа, от которого у нее сумасшедше заколотилось сердце. — Ди, я обрываю телефон вот уже больше недели. Что с тобой? Где ты?

— Отдыхала. Приехала. Все хорошо, — ответила она ровно. — Очень много дел, я привожу их в порядок.

— Когда увидимся? Соскучился страшно. Съемки еще продолжаются, но мы уже в Париже. Треньян мной доволен, почти все необходимые поправки я внес, так что более-менее свободен.

— А я нет. За время моего отсутствия накопилась масса дел. Конечно, мы непременно увидимся, но не знаю когда. Рада была тебя услышать, Филипп. Привет Треньяну и мадемуазель

Дюваль. Я, кажется, не успела тебе сказать, что она очаровательна. Пока!

Санди повесила трубку и подождала, пока сердце немного утихомирится. Взяла ручку и принялась писать дальше. Она знала, что поступила правильно, и от этого становилось легче.

Но телефон будто прорвало: звонок за звонком, друзья, подруги, клиенты — все приехали, все соскучились, всем она нужна. Список деловых и просто встреч рос как на дрожжах, потом рассыпался по дням и стал четким графиком на ближайшие две недели. Вот я и обжила ближайшее будущее, усмехнулась Санди.

Она собиралась уже ложиться спать, когда опять зазвонил телефон.

— Вам не просто дозвониться, фея! — послышался веселый голос Поля. — Много натворили чудес?

Санди расхохоталась.

Поль тоже был весь в делах и в планах. Он решил приспособить под мастерскую чердак, уже выволок из него всю рухлядь, договорился с плотником, который обещал за неделю расширить окна, сделать стеллажи. Словом, скоро у Поля будет отличная мастерская. А там уж можно и за работу!

— Через неделю милости просим на новоселье! Дом прежний, но совершенно другой хозяин.

— Я не хочу другого, мне по душе прежний! — тут же отозвалась Санди.

— С прежним вы, по счастью, незнакомы, а тот, который вам так по душе, лентяй, — назидательно произнес Поль. — Надеюсь, вы не брезгуете работягами?

Посмеявшись, пошутив, они распрощались. Улыбающаяся, усталая Санди решила лечь спать немедленно. И все-таки она была довольна, что Филипп позвонил. Она ему не безразлична, он нервничает. Вот и пусть понервничает. А она ляжет спать, в ближайшие две недели будет не до сна.

Разговор с Санди только подхлестнул нетерпение Филиппа. Он и в самом деле разыскивал ее уже больше недели. В первый раз он отважился позвонить спустя дней пять после нелепого визита в Валье, хотел попросить прощения, что-то объяснить, но никого не застал. Стал звонить каждый день и теперь сам ждал объяснений.

Как только Филипп почувствовал, что добыча ускользает, его охотничий инстинкт обострился. Он уже не думал о том, как наладить отношения с Ди, но ни за что не хотел упустить ту восхитительную незнакомку, которая открылась ему в Валье.