Тери

— Удачи, брат!

Джоун проворчал что-то неразборчивое. Они дружно навалились на дверь и открыли ее. Сырой, спертый, зловонный дух ударил им в нос. Тери быстро протиснулся внутрь и побежал. Дейлт тут же захлопнул дверь и начал крутить колесо. Стальные штыри вошли в стену на самую малость — этого хватит, чтобы не пустить сюда какого-нибудь особенно прыткого обитателя Ямы, но в то же время их можно будет мгновенно убрать, чтобы впустить сюда Джоуна.

Потом Дейлт подошел к прозрачной стене и стал ждать.

Ждать пришлось долго.

XIII

Вонь.

Он не был готов к такому ужасному, невыносимому зловонию.

Оно ударило ему в нос сразу, как открылась дверь. Запахи гниющей плоти, мочи, экскрементов ударили по его чувствительному обонянию. И надо всем царствовал один запах: запах страха. Убей первым, иначе убьют тебя. Напряжение пропитало воздух, просачивалось сквозь стены.

Он пошел прямо и вскоре оказался в извилистом проходе, который изгибался то влево, то вправо. Ладонь правой руки, в которой он сжимал свою дубинку, стала влажной от пота.

Джоун очень боялся. Разговаривая с Тладом, он скрывал свой страх; впрочем, тогда ему почти удалось спрятать свой страх от себя самого. Но сейчас все его страхи с криком выскочили на поверхность. Он дрожал; он готов был немедленно нанести удар или отскочить от любого существа, которое окажется рядом.

Здесь не лес. Яма живет по своим законам, единственным в своем роде и беспощадным. Тускло мерцающие каменные стены по обе стороны от него от пола до потолка были покрыты норами и впадинами. Оттуда в любой момент может выскочить безумное разъяренное создание любой немыслимой формы и размера. И любой здешний обитатель готов наброситься на него, покалечить или убить — без всякого на то повода с его стороны.

Он пошел быстрее, постепенно переходя на осторожную трусцу. Вначале передвигался на ногах, потом опустился на четвереньки; левую руку использовал как дополнительную ногу. Он не переставая вращал глазами: влево, вправо, вверх, вниз. Пока ни один обитатель Ямы его не потревожил. Вокруг полно неясных, смутных теней, которые при его приближении поспешно юркают в норы. Будь он поменьше размерами и не столь проворен, они непременно набросились бы на него.

Впереди проход расширялся и раздваивался. Врожденное чувство подсказывало ему, что надо сворачивать направо; но когда он пошел по правой тропке, он услышал шорох босых ног, яростное рычание и крики боли. Впереди что-то происходило; шум становился все ближе.

Подняв голову, тери разглядел над головой нечто вроде уступа. Подтянувшись, он вскочил на уступ и лег на живот, осторожно свесив вниз голову. Шум приближался; вдруг его источник выкатился из-за угла.

Вначале Джоун решил, что перед ним огромное черное узловатое создание с множеством человеческих голов и несчетными черными веретенообразными руками, которые бешено вращаются во всех направлениях. Но по мере того как неизвестное существо приблизилось, он понял, что перед ним — банда паукообразных тери, которых они с Тладом уже видели раньше. Может, это была та же самая банда, какую они видели, а может, и другая. Паукообразные набросились на какое-то крупное существо. Одинокая жертва внезапно вскочила на задние ноги и сбросила четверых или пятерых атакующих. Правда, еще столько же по-прежнему цеплялись за нее. Джоун увидел, что жертва выше его; фигура отдаленно напоминала человеческую, хотя и с искаженными пропорциями. Круглая лысая голова крепилась к туловищу без намека на шею; массивные плечи, длинные руки; когда неизвестное существо выпрямлялось, руки доставали почти до земли. От широких плеч тело резко сужалось к тазу и смехотворно коротким толстым ногам.

Джоун понял также, что паукообразные охотились не на само существо, а на трех его маленьких извивающихся детенышей. Судя по ним да еще по четырем плоским грудям, существо, на которое напали паукообразные, было самкой.

Однако с такой самкой шутки были плохи! Сильными руками она молотила направо и налево, расшвыривая паукообразных; она не давала им отнять детенышей и вместе с тем продвигалась к более безопасному месту. Она держалась до тех пор, пока два паукообразных не вскочили ей на плечи и не начали выцарапывать глаза.

В тот момент весь клубок находился под выступом, на котором лежал Джоун. Он понимал, что в его интересах пропустить их. Пусть себе катятся дальше! Но что-то в бессильной ярости уродливой матери тронуло его. Она самоотверженно защищала свое потомство. Надо ей помочь!

Только один раз, обещал он себе.

Он перегнулся через выступ и ударил ближайшего паукообразного дубинкой по спине, вложив в удар всю свою силу. Удар пришелся по позвоночнику; паукообразный покатился по полу, визжа и отчаянно лягаясь. Однако лягались и дергались лишь две передние ноги. Второй паукообразный поднял голову и посмотрел на Джоуна; в его глазах на бессмысленном, тупом, похожем на человеческое лице сквозила неприкрытая злоба. Злоба была конкретно направлена не на него, Джоуна, а на весь мир.

Вдруг второй паукообразный с рычанием подпрыгнул. Он не собирался мстить за своего сотоварища: им двигало стремление пожрать существо, которое показалось ему доступной жертвой.

Вой паукообразного привлек внимание его сородичей; через миг они оставили в покое самку и ее потомство. Самка не преминула этим воспользоваться: протянула мощную лапу и ухватила одного паукообразного за ноги; потом она подняла существо в воздух, раскачала и со всей силы швырнула об пол. Она била его еще и еще, пока две конечности не оторвались, а туловище не покатилось по полу к стене и не затихло там.

Джоун уже не мог наблюдать за действиями самки: ему пришлось отражать атаку второго паукообразного. Тот, вскочив на выступ, тут же набросился на Джоуна. Джоун нанес удар, прежде чем существо успело дотронуться до него. Четыре сильных удара дубинки — и паукообразный слетел с карниза. Увидев трех убитых сородичей, оставшиеся в живых паукообразные пустились наутек тем же путем, каким пришли сюда.

Самка подошла к наукообразному с перебитым позвоночником и закончила его мучения, нанеся два сокрушительных удара по голове. Потом она осмотрела туловище того, который свалился с карниза. Довольная тем, что никто больше ее не потревожит, она сделала шаг назад, подняла голову и посмотрела на Джоуна.

Она выпрямилась и смотрела на него так напряженно, словно ее маленький мозг силился понять, почему он помог ей. Джоун и сам толком не понимал, зачем вмешался; теперь он мысленно ругал себя за глупость. На карнизе он как в ловушке: самка может легко достать его своими длинными руками.

Они долго смотрели друг на друга.

Самка все еше сжимала в руках две оторванные конечности паукообразного. Три маленьких уродца, вцепившиеся в живот матери, начали извиваться и скулить. Не сводя глаз с Джоуна, она поднесла окровавленную конечность ко рту и откусила кусок мяса. Разжевав его, она стала кормить жвачкой детенышей. Неожиданно она подскочила к самому карнизу и положила перед Джоуном вторую ногу.

С трудом подавив тошноту, он соскочил на пол и побежал по коридору.

И оникогда-то были людьми? — спрашивал он себя, когда желудок у него немного успокоился и он перешел с бега на трусцу. Или они и сейчас люди, несмотря на то, кем они стали?!

И где находится место тери Джоуна?

Ответа не было.

Он подбежал к центральному водоему. Застойный пруд питался водой из подземного источника. При его приближении что-то шлепнулось в воду, нарушив первозданную гладь, и удрало прочь.

Здесь было темно. Возможно, испарения сводили на нет фосфоресценцию. Как бы там ни было, темнота затрудняла поиски двери в тайник, которую описал ему Тлад.

Джоун медленно побрел вдоль берега. Он выискивал глазами каменную стену и дверь в ней. Он нашел то, что искал, почти случайно — еслибы он не опирался левой рукой о камни, он прошел бы мимо, даже не заметив двери. Но пальцы его нащупали длинную вертикальную ложбинку. Он остановился и стал осматриваться.