Страница 8 из 15
— Я частенько захаживал в ваше заведение, — сказал Джордж Толбойз, — захаживал в прежние времена, когда служил в драгунах. Пожалуйста, бутылку содовой, а также письмо на мое имя.
Официант принес молодым людям заказанную бутылку.
— А письма для вас нет, сэр, — сказал он.
Джордж побледнел.
— То есть как это нет? Может, вы не расслышали мою фамилию? Называю по буквам: т, о, л, б, о, й, з. Сходите и поищите. Письмо непременно должно быть.
Официант пожал плечами и вышел из комнаты. Через три минуты он вернулся.
— На полке для корреспонденции только три письма, сэр, — сказал он. — Для Брауна, Сандерсона и Пинчбека. Ничего похожего на Толбойза, сэр.
Молодой человек молча выпил стакан содовой, затем положил локти на стол и закрыл лицо руками. Весь его вид выражал неизбывное горе, и Роберт Одли, чувствуя это, не решился обратиться к нему с вопросом.
Мало-помалу Джордж пришел в себя. Подняв глаза, он машинально вытащил из кучи лежавших тут же журналов захватанный экземпляр «Таймс» суточной давности и устремил стеклянный взгляд на первую страницу.
Там, где помешают списки умерших, его внимание привлек один абзац. Он долго смотрел на него — как долго, я и сама не знаю, и, когда подтолкнул газету в сторону Роберта Одли, был настолько бледен, что этого не мог скрыть даже колониальный загар.
Не промолвив ни слова, он указал пальцем на строчки, где было напечатано следующее:
«24-го числа текущего месяца в Вентноре (остров Уайт) в возрасте двадцати двух лет скончалась Элен Толбойз».
5
НАДГРОБНЫЙ КАМЕНЬ
Именно так, черным по белому, и было напечатано: «Элен Толбойз, двадцати двух лет». Когда десять дней назад на борту «Аргуса» Джордж поклялся гувернантке, что покончит с собой, если с его молодой женой стрясется какая-нибудь беда, он искренне верил, что поступит именно так и не иначе. Теперь же, когда худшее случилось, он сидел, оцепенелый и беспомощный, тупо уставясь на испуганное лицо своего друга и не в силах что-либо предпринять.
Горе ошеломило его своей неожиданностью. Сначала все, что он видел вокруг себя, предстало перед ним, поражая неестественными пропорциями, потом предметы, превратившись в темные пятна с размытыми очертаниями, один за другим провалились в жуткую бездну, потом раздался шум, словно разом заработали полдюжины механических двигателей. Этот шум погасил последние проблески его сознания, и он ощутил лишь одно: кто-то или что-то тяжко опустилось на землю и навеки скрылось в ее бездонном чреве.
Придя в себя, он обнаружил, что лежит на низкой железной кровати у открытого окна. На подоконнике — ваза с цветами и клетка с двумя-тремя птицами; за окном — вечер и тишина, которую нарушает лишь дробный стук колес о мостовую, доносящийся откуда-то издалека.
Он с изумлением осмотрелся. Перед ним, попыхивая трубкой, сидел Роберт Одли.
— Не желаешь ли трубочку, Джордж? — тихо спросил он.
— Нет.
Некоторое время он лежал, поглядывая на цветы и на птиц: одна из канареек пела прощальный гимн заходящему солнцу.
— Может, птицы тебя раздражают, Джордж? Хочешь, вынесу клетку из комнаты?
— Не надо. Мне нравится, когда они поют.
Роберт Одли, выбив пепел из трубки, положил ее на каминную доску и, выйдя в соседнюю комнату, тут же вернулся с чашкой крепкого чая.
— Выпей, Джордж. От этого голова у тебя прояснится, — сказал он, ставя чашку на маленький столик в изголовье кровати.
Джордж, медленно обведя комнату глазами, взглянул на озабоченное лицо своего друга.
— Боб, — сказал он, — где мы?
— У меня в кабинете, в Темпле. Жить тебе негде; оставайся пока здесь.
Джордж потер лоб и неуверенно спросил:
— А газета… Нынешним утром… Что это было?
— Выбрось из головы, дружище. Выпей-ка чаю.
— Да-да, — воскликнул Джордж, приподнимаясь на локтях и озираясь ввалившимися глазами. — Теперь я вспомнил. Элен, моя Элен! Женушка моя дорогая, любовь моя единственная! Мертва! Мертва!
— Джордж, — сказал Роберт Одли, мягко дотронувшись до руки молодого человека, — та, о которой написано в газете, может быть, вовсе и не твоя жена. Она вполне может оказаться другой Элен Толбойз.
— Нет, нет! — страстно возразил Джордж. — Возраст совпадает, а фамилия Толбойз встречается не так уж часто.
— Но, может, в фамилии допустили опечатку, написали «Толбойз» вместо «Толбот»?
— Нет, нет, нет! Моя жена мертва!
Он отбросил руку Роберта, пытавшегося удержать его, и, поднявшись с кровати, направился к двери.
— Ты куда?
— В Вентнор, взглянуть на ее могилу.
— Но не ночью же, Джордж, не ночью! Утром мы отправимся туда первым же поездом.
Роберт проводил друга до постели и снова уложил его. Затем он дал ему успокаивающее средство, оставленное доктором, которого вызывали официанты из кофейни на Бридж-стрит, когда Джорджу стало плохо.
Тяжкий сон смежил очи Джорджу Толбойзу, и ему приснилось, что он добрался до Вентнора и нашел там жену, живую и счастливую, но сморщенную, старую и седую, и сына, ставшего взрослым молодым человеком.
Ранним утром следующего дня он сидел напротив Роберта Одли в вагоне первого класса экспресса «Лондон — Портсмут». Поезд катил по равнине; по обеим сторонам дороги открывались чудесные деревенские виды.
Из Райда в Вентнор они отправились в карете. Когда добрались до места, был уже полдень и солнце пекло немилосердно.
Молодые люди легко сбежали по ступенькам кареты. Народ, толпившийся вокруг, с изумлением уставился на бледное лицо Джорджа и его неподстриженную бороду.
— Что будем делать, Джордж? — спросил Роберт Одли. — Ума не приложу, как мы найдем тех, кого ты ищешь.
В ответ на это Джордж Толбойз взглянул на него с таким жалобным видом, что сразу стало ясно: здоровяк и бывший драгун беспомощен, как младенец. Одли понял: ему, Роберту, при всей его нерасторопности — к тому же нам известно, что человеком он был совершенно непробивным, — на этот раз придется действовать за двоих.
— Может, поспрашивать по гостиницам о миссис Толбойз, Джордж? — спросил он.
— Фамилия ее отца Молдон, — чуть слышно отозвался Джордж. — Он бы ни за что не оставил ее здесь умирать в одиночестве.
Больше он был не в силах промолвить ни слова. Роберт повел его в ближайшую гостиницу.
— Проживал ли здесь мистер Молдон? — спросил Роберт хозяина гостиницы.
— Да, — последовал ответ. — Капитан Молдон действительно останавливался здесь. Не так давно у него умерла дочь. Слуга сходит и узнает адрес.
В гостинице было довольно людно. Многочисленные лакеи и конюхи, торопясь по делам своих господ, ежеминутно входили и выходили, наполняя зал зычными голосами.
Джордж Толбойз стоял, прислонившись к дверному косяку. На лице его застыло то же выражение, что так напугало его друга в вестминстерской кофейне.
«Худшее подтвердится сегодня, — подумал Джордж. — Сегодня подтвердится: дочери капитана Молдона, моей жены, нет в живых».
Слуга вернулся минут через пять.
— Капитан Молдон проживает в Лэндсдаун-Коттэджиз, в доме номер четыре, — сообщил он.
Друзья легко нашли дом — обшарпанное строение с покосившимися окнами, выходящее неприглядным фасадом на морское побережье.
— Капитан Молдон дома?
— Нет, — ответила хозяйка гостиницы. — Он ушел к морю с маленьким внуком. Не угодно ли джентльменам войти и подождать его в комнатах?
Джордж машинально последовал за своим другом в маленькую гостиную — пыльную, заставленную убогой мебелью и неприбранную. Сломанные детские игрушки валялись там и сям на полу, от муслиновых занавесей исходил тяжелый запах табака.
— Взгляни-ка! — воскликнул Джордж, указав на картину, висевшую над каминной доской.
Это был его собственный портрет, написанный в те дни, когда он служил в драгунах. Джордж был изображен с отменным сходством, в военной форме; за спиной у него стоял боевой конь.