Врата рая (ЛП)

Но ее душа болела, что — то в ней умерло в тот день…

Томазия прожила остаток этого цикла с Андреасом во Флоренции, не зная, что у нее был ребенок, или, что он был отнят у нее. Андреас и Людививо так и не узнали, что Патрицио предал их, что вместо того, что бы убить малышку, Патрицио вырастил девушку как свою собственную, убив свою дочь так, что дух Люцифера смог оставаться на земле. Девушку знали, как Джулию де Медичи, ребенка герцога Патрицио де Медичи. Когда ей исполнилось шестнадцать, она пыталась покончить с собой, она будет пытаться сделать это в каждом цикле своей бессмертной жизни.

В Белой Темноте, Аллегра и Чарльз сидели за роялем в «Cotton Club»

1923 года.

— Так ты спрятали ее от меня, — сказала Аллегра. — Она — мое предательство. Я знала. Я всегда это знала. Чувство вины и стыда за моё предательство преследовали меня на протяжении веков, как и мой гнев за то, что ты сделал с моей дочерью.

— Я подвел тебя, Аллегра.

— Нет, Чарльз, мы не подводили друг друга. Потому что Флоренция была лишь последствием решения, которое ты принял очень давно. Это не то место, где оно началась — наше отчуждение. Не там.

— Да, — сказал Чарльз. — Ты так и не смогла простить меня за это.

Посмотрите на скульптуру, которую ты сделала.

Аллегра смотрела на скульптуру на столе во Флоренции. Скульптура, ушедшая еще дальше в своей истории. Женщина на земле. Двое мужчин над ней. Один приставил меч к горлу другого.

— Это все началось в Риме.

СОРОК ПЯТЬ

Блисс Как уместно, что Калигула скрывал путь в театре всю свою жизнь, было фарсом. Возможно, это была идея, что Люцифер смеялся над ним, как он работал на их уничтожение. Блисс шла вперед, не совсем уверенная, что она найдет, или что они будут делать, когда они действительно найдут.

— Блисс? — Позвал Малкольм. — Я чувствую себя странно.

— Странно как? Мол, здесь темно и ты испугался выхода, или, что часть проходов являются более тесными?

— Отрывки странные, — прошептал он.

— Ну, по крайней мере, мы знаем, что находимся в нужном месте, — сказала она. — Что же нам теперь делать?

— Это еще хуже, чем ближе я к отрывкам, — сказал он. — Мы должны продолжать идти.

Они шли по направлению к центру двора. В слабом свете от ее телефона, Блисс могла видеть, что лицо Малькольма зеленеет.

— Похоже, мы на правильном пути, — сказала она. — Я сожалею, что ты должен пройти через это.

Желудок Малькольма был чувствителен к малейшим признакам зла. В прошлом, его болезнь предупредила стаю о готовящемся нападении Адских псов.

Он отмахнулся от нее.

— Это то, на что я подписался. Я в порядке.

Он не выглядел нормально. Она надеялась, что они найдут что — то быстро. По крайней мере, у них было время, чтобы добраться до центра, где Малькольм тихо повернулся и бросился вверх.

— Это он, — сказал он. — Это прямо здесь.

— Что здесь?

— Открытый проход, который является причиной того, почему я чувствую себя так ужасно.

— Лоусон единственный, кто может открыть портал, — сказала Блисс.

Но, как только подошла ближе, она увидела, что Малькольм был прав.

Воздух перед ними мерцал, и, наконец, свет засиял, все ярче и ярче, пока туннель не появился перед ними.

— Я собираюсь пойти туда, — сказала Блисс.

— Не сама, ты не можешь пойти одна, — сказал Малкольм.

— Я должна. Ты должен позволить им знать, что мы здесь.

— Хватит спорить. Мы уже здесь, — раздался голос Арамины.

Эдон и Рэйф были прямо позади нее.

— Поспешим. Я думаю, что отель начинает подозревать нас в чем то.

— Ладно, — сказал Мак, — я пойду первым, а все остальные будут следовать за мной.

Вместе они вышли в свет. Блисс теперь чувствовала знакомую дезориентацию, находясь в отрывках, не зная, где она находится. Но в отличие от прошлого раза, они не остановились, вместо этого закрученное ощущение замедлилось, и она обнаружила, что они могут передвигаться по свету.

— Где мы? — Спросила она.

— Я не уверен, — сказал Малкольм. — Я думаю, что мы рядом с местом, где случилось что — то плохое. Давайте просто продолжим идти и посмотрим, что произойдет.

Но прежде, чем они могли бы сделать еще один шаг, раздался грохот, и Блисс почувствовала, что земля под ними исчезает.

Она падает, падает, в бездну, в пустоту, в небытие времени и пространства.

Было такое чувство, как будто она падала навсегда. Она не могла сказать, сколько времени прошло, несколько минут или часов, прежде чем она, наконец, потеряла сознание. Она очнулась и поняла, что она проходит.

Она могла чувствовать, что находится в сильном объятии, и она открыла глаза. Она могла видеть свет прохода над ней, но слабо, все было темно.

— Что? Где я? Кто?

Не волнуйся, у тебя есть я, сказал голос.

Лоусон.

— Как ты сюда попал? — Спросила она, хотя уже догадалась.

— С другой стороны. Я был в состоянии открыть портал. Это он. Это прорыв в проходах, раскол во времени. Посмотри, как туннель останавливается прямо там? — Сказал он.

— Maк, ты в порядке? — Спросила Блисс.

— Я здесь, — сказал Малкольм, снимая очки и протирая их об нижнюю рубашку.

— Где все остальные? — спросила Блисс.

— Я думаю, что они все еще в проходах, я слышу их, — сказал Лоусон. — С ними все будет в порядке, они пошли другим путем. Мы догоним их позже.

— Как ты нашел нас?

— Я просто был перед вами в проходах, с другой стороны, и я увидел, как вы оба падаете, и я прыгнул.

— Где мы?

— Пропасть. Лимбо. Мы должны вернуться туда, — сказал он, указывая на свет намного выше их.

— Как мы это сделаем?

— Вместе, — Лоусон провел по каждой из их рук, — мы будем прыгать.

Они вернулись в туннель. Вернулись туда, где начали. Блисс сейчас могли видеть раскол. Существовало два места встречи в центре, два зеркальных туннеля, встречающихся в одной точке. Трещина была сломана.

Они пытались пересечь ее, и именно поэтому они были отброшены в Лимбо.

— Что это?

— Время остановилось здесь, — сказал Лоусон. — Трещина означает, что ей кто — то манипулировал. Он остановился, а затем проходы раздвоились в разных направлениях, в то время как они должны идти только в одну сторону.

Блисс посмотрела на раскол, и вспомнила то, что она узнала во время заседания Комитета, когда она была впервые введена в секретный мир Голубой крови.

Только у одного вампира в истории была возможность остановить время.

— Теперь самая сложная часть, — сказал Лоусон. — Ты должна сосредоточиться. Попробуй поставить себя на место Аллегры.

Он не мог сказать, что Блисс слышала в его голосе: своего отца. Либо один из твоих родителей мог бы показать нам, что произошло, если бы они были здесь. Фокус, а я пойду в гломе и попытаюсь увидеть то, что ты видишь.

Блисс закрыла глаза. Покажите мне, подумала она. Один из вас, пожалуйста, покажи мне. Сейчас.

Потом она увидела.

Женщина, бегущая через проходы. Она испугана, и Блисс почувствовала ее страх. Вокруг нее была вибрация.

Блисс уставилась на нее.

Женщина смотрела на нее.

Это была Аллегра, но и не Аллегра.

Она выглядела по — другому. Это была ее мать в другом цикле.

Но это был ее бессмертный дух, призналась Блисс.

Габриэлла.

— Беги! — Сказала Габриэлла. — Беги!

Она побежала к трещине, к темноте.

Блисс ахнула и споткнулась, а Лоусон поймал ее.

— Что случилось?

— Мы должны помочь ей! — Сказала Блисс.

— Нет ничего, что мы можем сделать отсюда, — сказал Лоусон. — Все, что мы можем сделать, это посмотреть и попытаться понять, что произошло.

— Я не хочу понимать! Я хочу это остановить, прежде чем кто — то получит ее.

— Почему, что случилось?

— Я знаю, кто гонится за нею. Я знаю, почему она убегает, и он приближается. Это… это мой отец.