Закат в раю

— Все эти дни они о чем-то беспокоятся, хозяин. Вот теперь стали жаловаться. А когда начинают роптать — работа страдает. И битье не помогает.

Мрачная физиономия Макса вполне соответствовала его утреннему настроению.

— Неблагодарные мерзавцы! Какого дьявола жалуются? У них есть крыша над головой, еда и жалованье.

Макс всегда хотел, чтобы никто из его соседей не знал, в каких условиях живут его рабочие. Несколько лет назад, когда ураган поломал деревья, скрывавшие бараки от посторонних взоров, Макс распорядился обнести барак глухим забором. Забор обошелся ему почти во столько же, сколько стоил бы ремонт всего барака, включая ремонт крыши, настилку полов и установку дверей и окон, но Макс был слишком чванлив, чтобы увидеть здесь злую иронию: бараки не мозолили глаза гостям и не были видны с дороги — большего же Максу не требовалось.

С годами Мило выучил горстку полинезийских слов — ровно столько, чтобы, подслушивая при случае, немного понимать разговоры и жалобы рабочих. Разумеется, он нисколько не сочувствовал им.

— Они пронюхали о том, какое жалованье предлагают в Эдеме, — осторожно начал он. — Я так и знал, что этим кончится.

В ответ Макс злобно фыркнул.

— Вот поэтому Джордан и платит такие непомерные деньги — хочет возмутить наших канаков. Он что-то там болтал о равенстве. Вранье! Он просто хочет, чтобы у нас начались беспорядки. И на других плантациях тоже.

— Ну сейчас-то мы их успокоили. Но они как-то прознали, что за работой у Хейла смотрит старик Нибо, и вот тут-то совершенно сбесились.

От этой невероятной новости у Макса отвисла челюсть.

— Он что, совсем свихнулся, что ли? — на висках Макса вздулись уродливые вены. — Да его надо запереть в сумасшедший дом!

— И еще кое-что, хозяин, — неохотно сказал Мило.

— Что еще? — спросил Макс, уже почти побаиваясь новостей, которые принес его надсмотрщик. — Только не говори мне, что он дает Нибо долю от будущих доходов! — Макс делано хохотнул, стараясь скрыть за неуклюжей шуткой свою озабоченность и растерянность.

— Я слышал, как Ройбен говорил другим, что те... здоровяки с Тонго... вернулись в Эдем.

Большинство туземцев с островов Тонго были рослыми и сильными людьми, и Макс в первый миг не сообразил, о ком идет речь.

— Тонго? — нахмурился он, и внезапно припомнил двух туземцев, особенно крупных и сильных. По сравнению с ними другие канаки казались карликами. — Ты... что, хочешь сказать, будто Хейл нанял этих... Саула и... как его... Ноя?

Мило кивнул и отвел глаза, чтобы не видеть злобу и раздражение в глазах Макса.

Десять лет назад, когда Патрик Хейл умер, а Джордан уехал в Брисбен, Макс приказал доставить к нему двух гигантов с Тонго. Мило отправился в Эдем, но канаки и слышать не захотели о том, чтобы работать на Макса Кортленда, и наотрез отказались ехать в Уиллоуби. От этой наглости Мило разъярился так, что выхватил пистолет. Он всего лишь хотел припугнуть их, но, когда канаки неожиданно бросились бежать и нырнули в воду, несколько раз выстрелил по ним. Позднее Мило сам испугался того, что натворил, и рассказал обо всем Максу — ведь тела могли всплыть где-нибудь внизу по течению реки, а на плантации жил Нибо, который мог все видеть. Хотя Мило избил и запугал старика, тот мог когда-нибудь заговорить.

Макс, как и можно было ожидать, рассвирепел и уволил Джефферсона, который долго и униженно упрашивал Макса взять его назад. Наконец Макс смягчился — он хорошо знал, что никто другой не сможет управлять плантацией так эффективно. Хуже всего было то, что в глазах туземцев, работавших в Уиллоуби, Саул и Ной после той истории стали настоящими героями. Мило ни за что не хотел, чтобы об этом стало известно Максу.

— Работники они хорошие, — сказал Макс, медленно свирепея от гнева. — С их помощью Джордан быстро подготовит землю под посадку.

— Вчера в кабаке я слышал, что Джордан все-таки нанял в Бабинде людей, каких-то отпетых головорезов. Как только они узнали, что начальником будет Нибо, повернули назад и потребовали деньги за день.

Макс презрительно усмехнулся.

— Дело шло к серьезной драке, но тут появились Ной и Саул. Эти типы из Бабинды решили, что с ними лучше не связываться, и уехали восвояси. Ну и натерпелся Уэлли потом с ними! Они с досады два дня пили в его кабаке, и все говорили о том, что надо бы поквитаться с этим Хейлом. В конце концов Уэлли пришлось пойти к констеблю Хокинсу и потребовать, чтобы он выкинул их из заведения. Хокинс поехал к ним, ему пришлось даже пригрозить им тюрьмой, если они не уберутся в Бабинду.

— Отлично! — Настроение Макса сразу улучшилось. — Сразу после завтрака я поеду в город. Надо все точно узнать об этих людях, кто они и откуда. У них зуб на Джордана, и они могут нам пригодиться.

— А что мне делать с нашими канаками? — осторожно спросил Мило.

— Если будут плохо работать — дай им еще провизии, еженедельно по полфунта чая и сахара. Это успокоит их, пока я не избавлюсь от Джордана. А прибавки к жалованью они не получат, будь я проклят!

Макс вдруг понял, что Мило не торопится идти на плантацию.

— Еще что-нибудь, Джефферсон? У меня завтрак стынет.

— Да, хозяин.

— Ну... выкладывай.

— Вчера я выбирал в лавке удобрения, хозяин, и услыхал кое-что интересное.

— И что же? — Макс разжег сигару.

— Я узнал, что из Ингхэма сюда везут большую партию семян.

Серые глаза Макса сощурились, рот его перекосился в презрительной усмешке.

— Вот я и думаю, хозяин, может, это Джордан Хейл заказал семена?

Мило никогда не отличался особой сообразительностью, но сейчас глупость Мило неожиданно вызвала у Макса прилив раздражения.

— Кроме него никто в округе не начинает сейчас на пустом месте. Здесь мы не позволили ему ничего купить. — Макс нахмурился. — Ты знаешь, когда прибудет товар?

При этом вопросе Мило с огромным облегчением понял, что у него есть возможность снискать расположение Макса.

— Думаю, что в эту пятницу, хозяин.

Макс внезапно успокоился. Казалось, сейчас он вновь был вполне доволен собой.

— Выясни все точно, Джефферсон.

Уиллоу Гленн, ферма Хаммонда, лежала на другом берегу реки Джонстоун, в нескольких милях от Эдема. К северу от реки мало что изменилось, и Джордан без труда нашел дорогу. Подъезжая к плантации, он заметил на полях троих канаков и троих европейцев. Джордан не видел, был ли среди них сам Джимми. Рабочие сажали тростник. Было ясно, что на плантации используется только половина всей земли, а другая часть заброшена. Джордан вспомнил, что Макс владеет сахарной фабрикой, и подумал, что Макс покупает тростник по самой низкой цене, постепенно разоряя Джимми.

Джордан не сомневался, что Макс желает заполучить Уиллоу Гленн. Земля к северу от реки была очень плодородна, и даже много лет назад здесь выращивался самый лучший тростник. Допустить, чтобы эта земля попала в руки Макса, было бы настоящим преступлением, и Джордан твердо решил воспрепятствовать этому.

Подъезжая к дому, Джордан заметил на передней веранде сидящую женщину, поглощенную шитьем. Женщина что-то ласково напевала беззаботно игравшим у ее ног маленьким ребятишкам. При виде этой мирной сцены Джордан подумал, что его честолюбие, принеся ему богатство, помешало ему вести мирную и спокойную жизнь. На высоких столбах — река в этих местах разливалась довольно часто — стоял старый деревянный дом, отчаянно нуждавшийся в покраске. Как почти все дома в этих местах, его окружала широкая полузакрытая веранда.

Джордан посмотрел на реку, потом с восхищением оглядел громадные ивы, росшие у самой воды. Их поникшие ветви касались воды и нежно колыхались на теплом полуденном ветру. Он вспомнил, что мать Джимми, очень любившая ивы, сама посадила их лет пятнадцать назад. Джордан хорошо помнил Ирэн Хаммонд, решительную и храбрую женщину, близкую подругу матери.

— Добрый день! — громко сказал Джордан.

Женщина взглянула на него с удивлением:

— Добрый день!

На вид ей было примерно столько же лет, сколько и Джордану. Легкий полуденный бриз чуть развевал ее мягкие белокурые волосы, удивительно шедшие к ее загорелой золотистой коже.