Новогодняя сказка

— Ну, будя, будя, — затем медленно встал и похрустел костями всего тела, покрутил головой.

— А… как же, — пролепетала Татьяна.

— Хех…, - кашлянул Гоша, — все в порядке. Иди домой, — и снова полез на стремянку.

Татьяна как во сне зашла в лифт и долго смотрела на кнопки, забыв, куда и зачем она едет. С тех пор, несмотря на то, что для себя она решила, что ей все почудилось, Гошу она старалась обходить стороной или побыстрее прошмыгнуть мимо.

А больше никого из соседей за год проживания в доме Татьяна так и не встретила, хотя до нее доносился стук хлопающих дверей, да и просто шум жилого дома. Как-то она спросила бабу Варю о соседях, но та так на нее зыркнула, что все желание спрашивать куда-то сразу пропало.

А потом случилось событие, не то, чтобы изменившее ее жизнь но, на некоторое время, внесшее какое-то разнообразие, что ли, если бы оно не было странным или даже страшным, с какой стороны посмотреть. Как-то возвращаясь вечером домой, она еле успела затормозить, в последний момент заметив преграду на повороте в рощу. Выскочив из машины, она поняла, что это человек. Вернее, хорошо одетый мужчина, раскинув руки лежащий посреди дороги. Татьяна испытала кратковременный приступ дежавю. Из-под головы мужчины натекла небольшая лужица крови. Приблизившись к телу, девушка осторожно проверила его пульс. Он оказался на месте. Не став ничего предпринимать, девушка отошла к машине и позвонила в скорую.

— Сколько лет больному?

— Да откуда я знаю! — раздраженно крикнула девушка на очередной глупый вопрос оператора, — это совершенно незнакомый мне человек! Вы приедете или нет?!

— Ждите, сейчас все машины в разъезде. Как только освободится, пришлем, — и повесили трубку.

Татьяна с удивлением посмотрела на трубку. Вот те раз! И это скорая помощь! Девушка несколько минут стояла, не понимая, что делать.

А тем временем…

На крыше многоэтажного дома стояли две фигуры. Мужчина курил трубку, а старуха зябко куталась в теплую шаль.

— Что скажешь? — спросил мужчина, выпустив колечки дыма, неожиданно сложившиеся в знак олимпиады из пяти сцепившихся колец.

— Пижон, — пробормотала старуха. — Она поступит правильно. Я видела.

Мужчина с сомнением покосился на старуху, но промолчал, выдохнув очередную порцию дыма, на этот раз сложившегося в фигуру сердца, пронзенного стрелой.

— Ну, до этого далеко, да и не факт, — старуха отвернулась и медленно удалилась. Мужчина же еще долго стоял, щурясь от порывов ветра и задумчиво глядя вдаль.

Наконец Татьяне надоело просто так стоять. Уехать ей не позволяла совесть, но и ничего не делать она не могла. Открыв заднюю дверь машины, она с трудом и ругательствами сквозь зубы, минут десять затаскивала мужчину внутрь. Да, она слышала, что пострадавшего лучше не трогать, если не знаешь, что с ним, но скорая помощь приедет не скоро, если вообще приедет, а от земли тянуло холодом, на дворе начало осени… Со злостью захлопнув дверь со своей стороны, Татьяна положила голову на руль и простонала:

— Господи, ну за что мне все это?

Чуть отдышавшись, она обернулась назад. Мужчина лежал на заднем сиденье, голова перевязана бинтом из аптечки. Но никаких признаков жизни, кроме слабого дыхания.

— Еще прибьют меня, — пробормотала девушка. Боялась она не без основания. Судя по всему, мужчина далеко не из бедных, чего стоят только его золотые часы. Вот пропадет у него что-нибудь из личных вещей, кто первый подозреваемый? Мало ли, вдруг он из этих… наглых нуворишей?

Только сейчас Татьяна рассмотрела мужчину. Кажется, не намного старше нее. Лет тридцать — тридцать пять. Лицо не испорченное излишествами, фигуру слабо видно, но вроде как спортивная. Вздохнув, Татьяна включила навигатор и поискала ближайшую больницу. Она неожиданно оказалась совсем недалеко, в паре километров. Немного подумав, девушка решительно мотнула головой, проложила до нее маршрут и тронула машину с места.

Документов у мужчины с собой никаких не оказалось, пришлось оставить в регистратуре свои данные. Мужчину сильно ударили по голове или он сам ударился. В сознание он не приходил. Врачи сказали что, скорее всего, это кома. Из нее он может выйти в любой момент или же наоборот находиться в ней неопределенно долгое время. Посчитав свой гражданский долг выполненным, девушка вернулась домой и, когда из милиции ей так и не позвонили и не пришли, выбросила случившееся из головы. Однако спустя некоторое время ей позвонили из больницы. Нужно было решать, что делать с человеком.

— Да я-то тут причем? — возмущалась Татьяна, — я всего лишь его нашла!

— На данный момент вы являетесь единственным близким ему человеком. Вот вы и решайте. Тут есть два варианта — или вы платите и тогда мы продолжаем все положенные недешевые процедуры, или не платите, тогда мы его переводим в общую палату, а там как уже повезет.

Татьяна потерла себе лоб, не понимая и не принимая ситуации. Платить? Она-то тут причем? Да и денег у нее особых нет. Так же непонятна была откровенная наглость и странное поведение врачей. Ох, как тяжело решать! У нее в принципе еще оставалось с десяток тысяч евро, оставшихся после покупки квартиры, но они были распланированы совсем на другое. Да и с чего она обязана платить?

И все-таки, как ни корила себя Татьяна, отказать она не смогла. Все деньги, естественно, отдавать она не будет, но пару тысяч, пожалуй, сможет выделить… Только работать придется больше. Удивляла неспособность милиции найти родственников мужчины или их безразличие, но что может поделать она?

Оплатив из своей заначки лечение, девушка уже не могла остаться в стороне. Все-таки, она причастна, на ее деньги лечат человека. Поэтому, сначала редко, потом чаще и чаще, она стала посещать “спасенного” ею мужчину. Она и сама не знала, что ее туда тянуло. Может жаль было так опрометчиво отданных денег, может еще что-то… Вот так и повелось, сядет у постели мужчины, имени его она так и не узнала, откроет ноутбук и занимается присланными переводами. Когда надоест, почитает что-нибудь вслух. Или пожалуется на свою нелегкую долю. Вроде как и высказала все, что накипело на душе, и собеседник ничего не вспомнит.

Эта безвозмездная помощь пострадавшим продолжалась больше месяца, когда однажды, приехав в больницу, Татьяна заметила во дворе три джипа и какое-то нездоровое оживление в коридоре. Девушка подошла к знакомой сестре, с которой за время, проведенное здесь, успела сойтись на короткой ноге, и спросила:

— А что тут происходит?

— О! Танюшка, да ведь это “твой” пришел в себя и тут же позвонил своим. Вот и понаехали. А тебе что, не сообщили?

Таня отрицательно покачала головой, затем пошла в сторону палаты, но, увидев там двоих мужчин в черных костюмах, явно охранников, остановилась. Мимо бегали врачи и сестры, как будто приехал сам президент. Она покачала головой. Ну что ж. Видимо, ее помощь тут больше не требуется. Ну и слава богу. Татьяна побаивалась таких вот больших людей. Больших в смысле положения, а тот мужчина видимо именно такой и есть. Медленно повернувшись, девушка вышла из больницы, немного постояла, вдыхая холодный воздух и, резко мотнув головой, села в свою машину и поехала домой. О потраченных деньгах она даже не вспомнила.

И вот сегодня, тридцать первого декабря, ее дебют. Вот скажите, нормальные люди могут проводить деловые переговоры в такой день? Вот и Татьяна считала, что нет. Однако, как уверил ее работодатель, все очень серьезно, люди большие, переговоры местных бизнесменов с немцами. В связи с болезнью (а скорее всего сачканул в праздник! — мрачно подумала Таня) своего переводчика, пригласили со стороны, из ее фирмы. В общем, молодого солдата послали на амбразуру. Татьяна знала, что остальные синхронисты в их фирме уже давно празднуют и, скорее всего, просто не в состоянии работать.

Оттолкнувшись от двери, к которой она прижалась выйдя из квартиры, девушка полюбовалась на очередные художества Гоши, затем заскочила к бабе Варе, договорилась с ней, чтобы она посмотрела за Александрой и отправилась на встречу.