Страница 2 из 5
Яга схватила с печного шестка чугунную сковороду, железный сковородник, принялась по сковороде бить, греметь сковородником, под грохот-гром прыгать, кричать:
— Эй, гостъ-гостенёк,
Заходи на огонёк!
Тут за горсть табака
Спляшет Бабка Яга,
А за чай-бараночки
Попляшут Ягобабочки!
Ух-ух! Ух-ух!
Ух-ух! Ух-ух!
Откричала, отстучала Яга, перевела дух, объяснила:
— Под мою запевку и вы будете к гостям выходить… А ежели упрётесь, то сковороду на огне, на самом жару нагрею, да и вас огрею! Поняли?
Девчушкам деваться некуда, головёнками кивают: «Поняли, поняли…»
Тут близко от избушки конь заржал. Яга на порог выскочила, — у крыльца на Сивке-бурке Богатырь-Витязь.
Девчонки его тоже сквозь дверную щель видят, тихонько радуются:
— Вот этот нас и выручит!
А Яга хотела было в сковороду грянуть, свою запевку-зазывалку пропеть, да Богатырь-Витязь говорит:
— Не суетись! Постой! Объясни прямо, о чём таком твоя посланница Сорока трещит везде? Что у тебя тут за новый интерес?
Ну, а Баба Яга ему и глазком левым подмигивает, и рукой на дверь избушки указывает, объясняет с развесёлою улыбочкой:
— У меня там — хоро-о-шенькие Ягобабочки!
— Тьфу ты! — так и мотнул досадливо головою Богатырь-Витязь. — А я-то думал, нашлась моя Марья-Моревна… В который раз ты меня, Яга, надуваешь! Смотри, вдругоряд попотчую плёточкой!
Крутнул он, щёлкнул витою плёточкой, Сивка-бурка под ним взвился, и Богатырь-Витязь пропал за елями, за дорожным поворотом.
Тут, всего миг спустя, бубенцы гремят. Подкатывает к избушке на удалой тройке прежний Бабы Яги доброхот, купец-молодец.
Баба Яга вопросов теперь не ждёт, с крыльца, со ступенек зазывает купца во весь голос:
— Эй, гость-гостенёк,
Загляни на огонёк!
Тут за горсть табака
Пляшет Бабка Яга,
А за чай-бараночки
Спляшут Ягобабочки!
Горланит Баба Яга, шумит, а девчушки, глядя в щёлку па купца, вновь надеются:
— Ну, этот-то нас из плена, из неволи уж наверняка выкупит!
Купец же тройку придержал, Ягу выслушал, засмеялся:
— Твой собственный пляс, Яга, мне не надобен! А вот Ягобабочки — это расчуде-е-сно… Ягобабочек я ещё не видывал никогда. Покажи мне их, выведи на крылечко.
Баба Яга и нос задрала, и головой в сторону повела:
— Нет и нет… Вылазь из кареты, заходи сам! Да прихвати с собой табачку, чая, сахара, баранок.
Купец ладонями разводит:
— Так ведь я нынче — не с базара, а ещё только на базар. Это меня с пути-дороги твоя Сорока-трескотуха сбила… И чая, сахара я купить не успел. А с табачком не вожусь вовсе. Я, бабка, некурящий!
— Ну! — обиделась старуха. — Ну, тогда, некурящий, ничего не дарящий, на обратном пути Ягобабочек и посмотришь. А задарма они не пляшут!
— Стало быть, ты тоже теперь вроде как деловая? Что ж! Прибыли тебе, успеха да богатства! — засмеялся опять купец, да и понукнул коней.
Тройка бубенцами звякнула, сорвалась с места, унесла за собой купца в карете.
— Э-эх! — сказала Баба Яга. — Осталась у меня одна-единственная надёжа — мои самолучшие знакомцы, ребятки-разбойнички… Они хоть и пешие, но прыткие! Они всё равно сюда припожалуют.
Что верно, то верно. На дороге раздаются свист, смех, галдёж. Валят к избушке гурьбою ребятки-разбойнички. По-за ними тянется и Ваня-дурачок в красной рубахе. Где и как он к разбойничкам пристроился, — не известно. Должно быть, пристал по пути. От Вани особой корысти Бабе Яге ждать нечего, а вот, завидя разбойничков, она так и прыгает.
Прыгает, выпевает:
— Ах, ребятки-гостенёчки,
Голубые голубочки,
Тут за горсть табака
Вам спляшет Бабка Яга,
А если есть подарочки,
Станцуют Ягобабочки!
Разбойнички галдят:
— Е-есть! У нас всё есть! Открывай, баушка, шире дверь!
И лезут в избу толпой. И пока они толкались, в узкие, низкие двери пробивались, девчушки от такого шума-нашествия спрятались в самый тёмный угол за печку.
Баба Яга их укрытие сразу приметила, да ничего пока не сказала.
Разбойнички расселись вокруг стола, по столешнице кулаками стучат, требуют:
— Показывай, бабка, пляс! Показывай и своих Ягобабочек!
— Нет уж! — говорит таким давнишним приятелям своим совсем смело Баба Яга. — Нет уж! Сначала сыпьте на стол табак. А то я без него истомилась вконец… И пока табачка нету, не будет ни пляса, ни Ягобабочек.
— И это — резон! И мы с тобой закурим для начала! — говорят разбойнички. И каждый сыплет на стол по горсти табака, каждый вертит для себя папироску-самокрутку, а Яга быстро-быстро, даже руки дрожат, набивает трубочку.
Потом она сама и все ребятки-разбойнички от огня, от печки прикурили, и так дружно да густо задымили, что девчушки за печкой чихать, кашлять начали.
— Во! — говорят разбойнички Яге. — Теперь знаем, где у тебя Ягобабочки-то спрятаны. Выпускай их оттуда, пусть пляшут!
— Сейчас, сейчас… — говорит Баба Яга, сама всё дымит.
— Сейчас, сейчас… — а сама всё накуриться не может.
Наконец в голове у неё от дыма-табака всё колесом пошло, по половицам она тоже кругами заходила, но чугунную сковороду на печном шестке всё ж нашарила, на огне нагрела, показывает её девчушкам:
— Выходите, пляшите, не то — ух!
Ну, а горячей-то сковороды кто не испугается? Испугались и девчушки. Из-за печки выскочили, принялись как попало плясать. Яга сковородой машет, плясуньям подкрикивает всё «ух» да «ух»! От курева она запевку вспомнить не может, только, знай, твердит разбойничкам:
— Ребятки! С вас теперь подарочки! С вас, окромя табачку, ещё и подарочки!
Да ребяткам — что? Ребятки и такой потехе рады! Табаком дымят, по карманам своим шарят, выкладывают неизвестно как и где добытые монетки-денежки. Хлопают их на стол: «Вот, говорят, заместо подарочков!» И машут девчушкам, под пляс их орут:
— Ай, жги, жги, жги! Ай, жги, жги, жги!
Весело в избушке разбойничкам, весело Бабе Яге.
Не очень-то улыбаются только сами плясуньи, да совсем приуныл у порога, у дверного косяка Ваня-дурачок. На него, тихого, никто поначалу и не глядел, но вдруг Баба Яга на Ваню этак искоса уставилась:
— Ты чего, дурак, не радуешься? Чего стоишь, слёзы утираешь? Тебе ведь тут пляшут безо всяких подарков, задарма.
— Это я от дыму… — отвечает Ваня. — Мне дымом глаза наело. Пойду на крыльцо, чуть-чуть продышусь.
И дверь приотворил, девчушкам как бы нечаянно головой махнул: «Вы, мол, тоже как-нибудь выбирайтесь на крыльцо. Я вас обожду там…»
Девчушки всё поняли, но пока — пляшут. Разбойнички «Ай, жги!»— кричат, Баба Яга — ухает. Наконец она устала, плюхнулась на скамейку, сгребла на столе в кучу монетки-денежки, принялась их считать.
Разбойнички смеются:
— Вы нам ещё чего-нибудь весёленькое покажьте… А серебряных кругляшков мы тоже добавим!
Девчушки этак дружно закланялись, закивали, вроде как с интересом к столу привалились, крышку пошатнули, монетки — звяк да звяк! — покатились, посыпались на пол.
Баба Яга, кряхтя и бранясь, полезла за ними под стол.
Девчушки вместо Яги разбойничкам сами говорят:
— Покажем вам весёленькое, покажем непременно… Только перед новым-то выступлением разрешите нам тоже чуть-чуть хлебнуть на крылечке свежего воздуха.
Разбойнички их за настоящих Ягобабочек, за Ягининых внучек принимают, совершенно спокойно говорят:
— Дышите! Пожалуйста! Да только поскорей.
— Мы мигом! — отвечают девчушки, и пока Баба Яга шарится под столом, они — прыг-скок! — да и за порог.
Ваня у крыльца внизу стоит, их ждёт не дождётся.
Девчушки к нему:
— Зачем звал? Отчего в избе плакал?
— По вас я плакал! — отвечает Ваня. — Ведь я вас признал. Вы Дашенька да Машенька из деревни Крашенка. Мне и родители ваши известны. Они — люди честные, добрые, а вы удумали водиться с такой бессовестной компанией. Да ещё перед ней плясать! Если б матушка с батюшкой вас тут увидели, они бы залились слезами горше, чем я.