Страница 2 из 69
- Значит так, - сказал он, вновь натягивая тетиву. – Сейчас я начну считать до трех, и вы побежите. Побежите из всех сил. И помните, тот, чья задница окажется позади всех, ощутит несказанное удовольствие, получив мою стрелу прямо между ягодиц. Ну, я начинаю. Один, два…
Троица рванула так, словно к их филейным частям прикоснулись руки демонов всех известных преисподен. Ужас и страх заставили их развить скорость, позволяющую обогнать, наверное, даже лошадь. Грэй не стал стрелять, хотя на счет три задница столичного хлыща, чье имя он так и не узнал, все еще находилась на расстоянии выстрела. Скорей всего он и так получит выговор за разбитый нос и угрозы. Но зато удалось славно повеселиться.
Звонкий смех откуда-то сверху показал, что удовольствие от увиденного получил не только он. Грэйлон тут же поднял голову в поисках источника этого веселья. На небольшом балкончике, нависавшем над стрельбищем, красовалось три долговязые фигуры. Причем очень знакомые. Грэйлон предпочитал называть их своими друзьями. Единственными, что у него были во всем замке… Потому что откуда могут быть друзья у полукровки, сына эльфийки и человека, да еще в сердцевине империи, где людей по большей части считали за зверей. Диких и опасных.
***
- А со штанами что делать теперь будешь? – весело поинтересовался Энлион. Грэй промолчал, хотя и ухмыльнулся. С этим долговязым подростком Грэя связывало многое, начиная с того дня, когда очередная компания юных чистокровных перворожденных решила, что наглый Испорченный самая лучшая мишень для их шуток. Драться тогда Грэйлон нормально не умел, и пришлось бежать. Бежать с позором, слушая смех за спиной. В попытках спрятаться он нырнул в первую попавшуюся дверь, таким образом, проникнув внутрь замкового архива. Здесь-то он и столкнулся с сыном местного архивариуса, которого заинтересовало, кто же это яростно рычит и бьет кулаком по стенам. К пришельцу он отнесся не без интереса, и поскольку, подобно своему отцу, он часами сидел в архивах, читая старые легенды, то исконным врагом эльфов считал орков. К людям же он относился нормально и то, что у Грэя кровь не блистала чистотой, его ни капельки не волновало. Так и родился их союз, Энлион давал убежище юному полукровке, попутно рассказывая ему легенды о далеком севере, исконной родине эльфов. Грэйлон, усиленно занимавшийся физически, прикрывал своего товарища от жестоких сверстников.
- Я слышал, у варваров принято оставлять часть вещей поверженного противника, как личную добычу. Видимо, наш боец следует их обычаям, - надменный и высокомерный голос принадлежал Лэйрину. На протяжении последних двух лет никто не мог понять, что общего может быть у сына канцлера и наглого полукровки. Особенно, учитывая, что примерно с десяток лет до этого Лэйрин неизменно входил в любую группу молодежи, организовывавшей травлю Грэйлона. Правда, там он предпочитал занимать нейтральную позицию, в экзекуциях не участвовал, а только смотрел со снисходительно-высокомерным видом. Так продолжалось до тех пор пока Грэй, осознавший, что стены и крыша замка гораздо больше подходят для того, что бы быстрее попасть из точки А в точку Б, нечаянно не упал к нему на балкон. И там он моментально забыл про все на свете. Комната высокомерного юнца была заставлена картинами, да какими… Грэйлон с полчаса бродил по помещению, даже не замечая удивления хозяина комнаты.
Чуть позже тот рассказал, что впал в ступор от подобной наглости, а затем, заметив заинтересованность у нежданного гостя, решил его не беспокоить. С этого момента все и началось. Грэй, обнаружив Лэйрина за своей спиной, приготовился к драке. Но тот вежливо и несколько даже смущенно попросил оценить его картины. У них состоялся долгий разговор, по окончании которого Грэй узнал, что его собеседник вовсе не наглый занудный сноб, а всего лишь закомплексованная творческая личность. Картины свои, несмотря на превосходное качество исполнения, он оценивал крайне не высоко, часто уничтожая их не дорисовав до конца. И вообще образцом для подражания для него являлся древний художник Мержион, который рисовал столь подробно, что картины оживали в буквальном смысле этого слова. Чуть позже Грэй не раз вводил в смущение своего нового друга историями про этого художника, из разряда, что когда ему требовалась женщина, он рисовал ее на полотне, а позже использовал по назначению. Лэйрин моментально терял весь свой аристократизм, краснел и прятал глаза.
- Нужны они мне, - хмыкнул полукровка. – Повешу на ближайший куст, если осмелятся вернуться, пускай забирают. А нет, так пусть садовник гадает, что за урожай у него тут вырос.
- Да, для цветов они пахнут не особо хорошо, - с серьезной миной согласился с ним художник.
- Смотря какие цветы, - внезапно заспорил Энлион. – В архивах попадались сведения о Северной Кусчанке, которая обладает противным резким запахом гнили.
- Цветок с запахом гнили? – прервал его третий, до сей поры скрывавшийся за колонной. – Нет, это совсем не романтично. Я отказываюсь признавать существование подобного растения! Кстати, твои выходки Грэй, сбили меня с мысли. Я как раз сочинял возвышенные стихи, представляя образ прекрасной юной леди с белокурыми волосами и восхитительной фигурой. И тут ты устраиваешь мне зрелище прыщавых задниц!
Эльфы тут же заржали, а Грэй улыбнулся. Если Энлион и Лэйрин еще тянули на его сверстников, то третий из их компании давным-давно перешагнул возраст счастливого детства, будучи как минимум раз в пять старше, но при этом оставаясь сущим ребенком в душе. По совместительству он был великолепным поэтом, обладал красивым нежным голосом и являлся мечтой всех юных и не очень дев. А так же кошмаром для их мужей и родичей.
Кориэл Чарующий Голос сколько его знали, всегда плевал на условности. Компанию себе он выбирал, повинуясь голосу сердца. Сегодня его видели с суровыми вояками, а завтра он мог завести дружбу с учеными, магами или такими же легкомысленными музыкантами. С Грэйлоном он дружил по двум причинам. Во-первых, ушлый мальчишка знал все ходы и выходы из дворцового комплекса, что облегчало обряды ухаживания за дворцовыми фрейлинами. Во-вторых, полукровка сумел наладить прямые поставки вина и прочих зелий прямо из дворцового подвала. По словам Кориэла, такие знакомства ценятся на вес алмазов.
- Мне сейчас не до бесед, - Грэй попутно разговаривал со спустившейся вниз компанией и собирал стрелы. – Халиор вот-вот придет.
- А мы его только что видели, - ухмыльнулся Энлион. – Он как раз и просил передать, что ты можешь не спешить. Тренировка на сегодня отменяется.
- Почему? – Грэйлон удивился. До этого его наставник никогда не отменял своих занятий. Требовалось что-то серьезное, типа начавшейся войны или вторжения демонов, дабы отменить тренировку.
- Насколько я знаю, прибыл Ариус, - пояснил Лэйрин. – Он закончил инспекцию отдаленных районов и час назад вернулся в замок.
- Но разве это причина, что бы срывать занятия? – недовольно хмыкнул полукровка, хотя в горле моментально встал комок. Ариус был главой клана, а по совместительству опекуном Грэя.
- Ну, ты как с балкона свалился, - удивился Энлион. – Об этом весь Кортаилан уже неделю говорит. Даже до наших архивов донеслось.
- Я слишком быстро бегаю, оставляя все сплетни за спиной. Так что рассказывайте.
- Распределение! – всего одним словом объяснил важность момента Лэйрин.
Грэй тяжело вздохнул. Для любого эльфийского подростка не было, наверное, слова слаще и заветнее. Этого времени ждали с надеждой и трепетом. Поскольку чаще всего оно знаменовало вступление во взрослую жизнь. Дети перворожденных по своей сути взрослели раз в десять медленнее своих смертных сородичей. Требовалось не меньше полутора сотен лет, что бы ребенок превратился в полноценного члена общества. И на протяжении всего этого долгого промежутка времени, по обычаям бессмертных дите предоставлялось самому себе. Нет, воспитанием его, конечно же, занимались. Да и капризы в зависимости от возможностей родителей стремились удовлетворять. Но все это не считалось чем-то серьезным.