Страница 10 из 44
Гармоничные черты лица, сияющая кожа, яркие глаза. Стройная фигура, несмотря на высокий рост, была пластична и гибка в движениях. Все в ней было прекрасно. Меня поразила не только эта безупречная внешность, но и улыбка девушки. Я говорю не о выразительном рисунке губ, не о ровнейшей белизне зубов. Меня изумило, что при таком облике, как у модели, в ней совершенно не чувствовалось прохладной отстраненности, типичной для представительниц этой профессии. Наоборот, в ее располагающей улыбке я увидела ту теплоту, которая с первого же дня так привлекла меня в киприотах.
Я попросила ее побеседовать со мной. И она охотно согласилась, к явному неудовольствию сослуживиц, объяснявших мне, что Эва работает недавно, и потому ее информация о салоне ограниченна. Ну да бог с ней, с информацией, мне была интересна сама Эва.
– Вы хотите узнать о моей жизни. Что же вам рассказать? – задумчиво начала она.
– Расскажите, чем отличается жизнь красавицы от жизни обычной девушки. Она проще, легче?
– Отличается, конечно. Только не потому, что мне жить легче, в чем-то иногда даже сложней. Знаете, запросы ведь большие, а как их удовлетворить? И еще красавица – а я знаю, что красива, не буду скромничать – тоже ведь человек, живое существо. А к ней часто относятся как, ну не скажу «как к кукле», скажу по-другому – как к рекламе на телевидении: ею можно любоваться, но она как бы ненастоящая.
Эва родилась в Лимассоле, самом «гламурном» городе Кипра.
– Я привыкла, что всегда окружена вниманием, все мною восхищаются. Идем по улице с мамой, я держу ее за руку, а на нас все смотрят: «Ах, какой прелестный ребенок!» Мне это нравится, маме тоже. Правда, когда я подросла, у меня появился комплекс. Я стеснялась своего высокого роста и потому довольно рано начала сутулиться.
Мать Эвы считала своим долгом оттачивать дочкину красоту, потому отвела ее в Школу хороших манер. Кажется, в Лимассоле и сейчас действует это заведение.
– Там я быстро научилась, как прямо держать спину, заодно приобрела и множество других важных навыков. Один из них – походка. Надо, чтобы поступь была мягкой, не ставить ногу всей ступней, а легко переносить тело с пятки на носок. То же и со всеми остальными движениями. Они должны быть не резкими, плавными. Нас учили, как поворачивать голову, как управлять мимикой, жестами.
– То есть как уйти от своей естественности? – перебиваю я.
– Ой, нет-нет. Наоборот. Самое сложное искусство – вести себя максимально естественно. Знаете, это ведь очень трудно – быть самим собой. Так только кажется, что человеку проще всего вести себя непосредственно, без напряжения. На самом деле это дано только детям, и то в самом раннем возрасте. А потом, особенно когда они становятся подростками, эти мальчики и девочки начинают думать, что все у них не так, как надо, теряют уверенность в себе. И утрачивают эту естественность детства. Вернуть ее не так-то просто, но этого мало. Надо еще вписать эту естественность в нормы принятого этикета.
Я смотрю на Эву с удовольствием, мне приятна ее манера держаться, разговаривать, улыбаться. И я не могу различить, что в ней от природы, а что от Школы хороших манер.
– А еще нас учили, – продолжает Эва, – что нужно уметь не только привлекать внимание к себе, но и быть внимательным к собеседнику, не просто делать вид, что слушаешь, а действительно слушать, то есть устанавливать душевный контакт, сочувствие.
– Но это возможно, только если ты действительно душевный человек.
– Ну да. А хорошо воспитанный человек и должен быть душевным.
– Это что, такая киприотская особенность? – полушутя спрашиваю я.
– Не знаю, – смеется она. – Но я считаю, что воспитанность и душевность действительно близки, или, во всяком случае, должны быть близки друг другу.
А потом мама отдала ее в школу модельеров, и жизнь опять пошла весело и успешно. Рекламное лицо известных брендов. Первые обложки глянцевых журналов. Частые приглашения на телевидение.
Удачно складывалась и личная жизнь.
– Я с детства была окружена поклонниками. Я привыкла, что всегда есть несколько мальчиков, которые будут счастливы моим вниманием. Но у меня было всего два бойфренда, прежде чем я встретила Яна.
В нем совместились все ее мечты. Он был хорош собой, энергичен, напорист. И, что немаловажно, с большими амбициями. Дела его шли удачно. Он открыл ночной клуб. Бизнес приносил много денег.
– Я была счастлива. Он хотел создать семью, я хотела того же. А потом.
– А потом выяснилось, что ночной клуб совсем не лучшая среда для верного супруга, – предположила я. И в очередной раз поняла, как часто мы живем во власти стереотипов, а жизнь-то куда разнообразней.
– Да нет, не в нем дело, – вдруг помрачнев, сказала Эва. – Дело было во мне.
– Ты ему изменяла?
– Нет, нет! – страстно запротестовала она. – Просто я была, как всегда, со всеми приветлива, всем улыбалась. У меня было много друзей. Честное слово – только друзей! Но он мне не верил, ревновал ужасно. И в конце концов сказал: «Я не хочу, чтобы мой будущий брак превратился в ад, я всегда буду тебя подозревать, мучить, мучиться. Ты слишком красива. Давай лучше расстанемся». И мы расстались.
Она сидела такая печальная, и в этой своей печали была еще красивей. Я спросила, как же складывается сейчас ее личная жизнь.
– Сейчас мне двадцать пять, и больше всего на свете я хочу выйти замуж.
– В чем же дело?
– Сейчас, как и всегда, вокруг меня много мужчин. И каждый приглашает меня в клуб, любит показывать друзьям, рад, когда слышит их восхищенные возгласы. Они любят, когда на меня обращают внимание на улице или в ресторане. Но когда мы остаемся вдвоем, разговаривают со мной только о сексе.
– А о чем бы ты хотела, чтобы молодой человек вел разговор с красивой девушкой, оставшись с ней наедине?
– Но я же ведь живой человек. У меня есть свои проблемы. Мне нужно душевное внимание, тепло.
– То есть то, что ты называешь «настоящей воспитанностью»?
– Ну, если хотите, – да, пусть это называется так. Или как-то иначе. Например, доброта или заботливость.
– И для тебя этого было бы достаточно, чтобы выйти замуж?
– Ну, конечно, парень должен быть еще видным, неглупым.
– И это все? А деньги?
Она замолкает, потом опускает глаза и тихо говорит:
– Но если у мужчины мало денег, какой же это мужчина, правда ведь?
Маро
Я познакомилась с ней на Fashion show в доме у Эле-ни. Помните, я писала, что такси опоздало, и я приехала, когда показ мод уже закончился. Но народ еще не разошелся. Я с интересом разглядывала разных дам – это были бизнес-леди, жены и дочери известных людей. Словом, высший свет. Среди них было много нарядных женщин, одетых ярко и модно. Но из всех я сразу выделила ее – Маро Папагеоргиу. Стройная шея, высокий лоб, туго забранные назад блестящие волосы. Гордая посадка головы и строгое, чуть надменное выражение лица завершали облик. На ней было «скромное» черное платье из шелка, отделанное неяркими стразами. Я взяла слово «скромное» в кавычки, потому что при ближайшем рассмотрении оказалось, что и материал дорогой, и отделка недешевая. Платье не упиралось в пол, но и не было слишком коротким: длина вполне соответствовала нормам вечернего наряда, но одновременно позволяла увидеть ровные, стройные ноги.
Хотя само Fashion show закончилось, экспонаты еще не успели убрать. Я с любопытством разглядывала роскошные туалеты, каждый из которых, наверное, отлично бы выглядел на ладной фигуре Маро. И каждый она реально могла бы надеть: ведь это было ее шоу. Она привезла с собой все эти модные вещи из своего центра «Maro and Моdа», ее манекенщицы их здесь демонстрировали, она же была автором текста, которым сама и сопровождала показ.
– Почему вы не выбрали что-нибудь из этих нарядов? – спросила я ее, когда нас познакомили.
– Потому что ни один из них не соответствовал бы моему стилю. Посмотрите сами.
Я еще раз пробежала глазами по нарядам и согласилась: да, конечно, к этому строгому лицу, к этой загадочной полуулыбке могло бы подойти только такое платье – неброское, но стильное.