Зов свободы

— Снова Уильям?

— Нет. Это мое. Теперь иди, а то солнце взойдет.

Нат двинулся к пологу, смущаясь оттого, что Уинона еще не вышла наружу.

— Иди-иди, глупый! — подтолкнул Шекспир. — Индейские мужчины должны показывать путь, женщины следуют за ними.

— Вот как?!

— Иди же!

Поклонившись Черному Котлу и его жене, Нат пробрался к выходу, девушка с улыбкой на лице последовала за ним.

Шекспир махнул рукой на прощание и усмехнулся:

— Но главное: будь верен сам себе [12].

— И что это значит? — спросил Нат, задержавшись у выхода.

— Это значит, — ответил старый траппер и глаза его засияли на морщинистом лице. — Не зажигай свой фитиль, пока не увидишь белки ее глаз.

Он отклонился назад и затрясся от беззвучного хохота.

— Сумасшедший, — прошептал Нат, вышел из типи и замер в удивлении — в небе мерцали звезды, солнце давно село.

Его плеча коснулась рука Уиноны. Лицо девушки было слишком серьезным для простого свидания, и Нат улыбнулся, чтобы подбодрить ее. Он стал разворачивать шкуру, нащупывая пальцами складки. Дело оказалось непростым, и, когда наконец это удалось, он поднял шкуру повыше, укрылся ею и поманил девушку к себе. Она встала рядом. Шкура доходила им до колен и скрывала от любопытных глаз, погрузив молодых в атмосферу волнующей близости. Ната это странно возбуждало. Он прокашлялся и повел плечами, пытаясь вернуть себе чувство уверенности.

Но вдруг заметил стоящих в отдалении у костра четырех молодых шошонов. Все смотрели с любопытством, и Нату даже стало интересно, как они воспримут его свидание с Уиноной.

Один из воинов направился к ним.

Нат посмотрел на девушку и ободряюще улыбнулся, словно говоря, что держит ситуацию под контролем, и положил правую руку на пистолет.

Шошон остановился в ярде от них.

— Прости, — сказал он, и голос выдал юный возраст, — прости, Убивающий Гризли.

Нат удивился, услышав хоть и не совсем внятную, но английскую речь. Особенно изумило Кинга, что к нему обращались подобным образом. Он вспомнил, как Шекспир сказал его имя Черному Котлу и еще нескольким шошонам — стало быть, слух обошел весь лагерь.

— Что ты хочешь? — спросил Нат, пытаясь скрыть смущение.

— Меня зовут Тянущий Лассо. Очень рад нашей встрече.

Улыбка мелькнула на губах юноши, но Нат взял себя в руки и сохранял спокойный тон. Тянущий Лассо? Что за имя? Но благоразумие победило любопытство, и он задал другой вопрос:

— Где ты научился языку белых?

— Охотник Пит научил немного. Шесть зим назад.

— Рад познакомиться с тобой, — ответил Нат все еще не понимая, чего хочет молодой воин.

— Друг шошонов — друг Тянущего Лассо, — сказал тот.

— И я буду всегда относиться к шошонам как к своим друзьям, — заверил Нат.

Тянущий Лассо улыбнулся и кивнул:

— Много друг. Всегда помнить.

Он повернулся и зашагал к своим друзьям.

«Что это было? — удивился Нат и покачал головой. — Нет, все-таки невозможно понять этих индейцев».

Уинона что-то шепнула и толкнула его в плечо.

Нат почувствовал вину за то, что совсем позабыл о девушке. Взглянув на нее, он понял, что Уинона хочет идти дальше. Нат медленно зашагал, держа руки за спиной, но остро ощущая ее близость.

Молча они прошли десяток ярдов.

Нат рассеянно смотрел на соседние типи и искал подходящие слова. Знать бы хоть одну фразу на языке шошонов, которая помогла бы ему выразить свои чувства.

— Не знаю, что тебе сказать, — наконец произнес он, надеясь, что Уинона догадается о его состоянии.

Девушка ответила, и слова ее были похожи на музыку.

— Никогда не чувствовал себя таким беспомощным, — признался Нат.

Они коснулись плечами друг друга и остановились.

Под шкурой становилось жарко. Нат смущенно покашливал, радуясь, что Шекспир его не видит, уж он бы сейчас над ним посмеялся.

Уинона что-то рассказывала, ее живая манера речи компенсировала небогатый словарный запас Ната.

Юноша восторженно смотрел на ее прекрасные черты и просто слушал музыку слов, кивая, когда считал нужным, и широко улыбаясь, когда Уинона бросала на него взгляд. Они остановились в дюжине ярдов от последних типи.

Девушка перестала говорить и повернулась к нему лицом.

— Чудесная ночь… — начал было Нат, хотя на самом деле не обращал никакого внимания ни на яркие звезды над головой, ни на свежий ветерок, ласкающий лоб. Его вселенная вращалась теперь вокруг прекрасного лица перед ним. Неяркий, мерцающий свет луны отражался в глазах Уиноны и серебрил ее кожу. Девушка улыбнулась, сверкнув зубами, ее теплое дыхание коснулось губ Ната. — Даже не верится, что это я. — Нат подумал об Аде-лине. Как он мог так скоро предать ее? Да еще с индианкой. Но он тут же прогнал эту мысль — так мог сказать глупый житель Востока, который привык относиться к индейцам с пренебрежением, как к людям, недостойным его общества. В глубине души Нат не мог относиться к Уиноне хуже только из-за того, что она индианка. Глаза их встретились, Уинона теперь казалась ему самой удивительной девушкой в мире.

Они прижались друг к другу, голова Ната закружилась, кровь пульсировала в висках. Он облизал пересохшие губы, и вдруг случилось невероятное! Прежде чем он смог остановиться, прежде чем слабое воспоминание об Аделине помешало ему, вся Вселенная замерла на месте из-за одного-единственного события.

Уинона и Нат поцеловались.

ГЛАВА 11

— Что, черт тебя побери, ты сделал прошлой ночью с этой девушкой?

Нат резко повернулся и уставился на траппера, едущего рядом.

— О чем ты? — раздраженно спросил он, сильно дернув вьючную лошадь за уздечку.

— Остынь, — усмехнулся Шекспир. — Я не сую нос в твои дела, но не мог не заметить, как Уинона носилась вокруг нас все утро, улыбаясь и напевая. Все время, пока девушка помогала разбирать типи, она не закрывала рта. Не думаю, что видел кого-то за свою жизнь, кто так охотно занимался бы хозяйством.

— Опять надо мной подшучиваешь?

— Даже и не думал, — заверил его Шекспир, хотя в уголках рта старого траппера и затаилась улыбка.

Юноша повернулся в седле и посмотрел на колонну шошонов, следующую за ними. Большинство воинов двигались по краям на случай нападения. Некоторые женщины ехали на лошадях, но большая часть шла пешком, с детьми и собаками. Разобранные типи были привязаны к волокушам.

Малыши лежали в искусно сделанных колыбельках за спинами у матерей. Гениальное по своей простоте устройство представляло собой вырезанный из дерева каркас, в который помещался мешок из мягкой ткани. Каждая колыбелька была украшена в соответствии со вкусом матери и не похожа на другую — колыбельку можно было привязать к седлу или к волокуше, прислонить к чему-нибудь, если матери нужны были свободные руки.

Чтобы перебраться на другое место, племени потребовалось около сотни лошадей. Больше дюжины животных тащили самое большое типи, жилище Черного Котла. Нат уже отметил для себя одну интересную особенность перехода: у индейцев существовало деление на классы.

Во главе колонны ехали шошоны, у которых просторные типи, много имущества и лошадей. За ними следовали те, кто не настолько богат. В самом конце, глотая пыль из-под копыт, ковыляла беднота с двумя-тремя вьючными животными и несколькими собаками.

Уинона шла впереди, направляя лошадей, которые тащили типи отца. Она заметила, что Нат смотрит на нее, улыбнулась и помахала рукой.

— Да, не позавидуешь вам, — заметил Шекспир, — самый сложный случай из тех, что я видел.

Нат перевел взгляд на старого охотника:

— Хочу, чтобы ты знал кое-что…

— Уж, пожалуйста, скажи.

— Я намерен поквитаться с тобой. Не знаю еще как, но в один прекрасный день, когда ты меньше всего будешь ожидать, я отомщу тебе.

Шекспир добродушно улыбнулся:

— Справедливо, мой юный друг. Мне нравятся люди, в которых столько мужества и решимости.

12

У. Шекспир. «Гамлет». Пер. М. Лозинского.