Страница 49 из 52
Бранд привез ее и Конни на Болота. Без всяких разговоров. Точно так же, когда наступил вечер, он не спросил, останется Конни на ночь или нет. Малышка очень устала да еще побаивалась реакции родителей на свою выходку. Но она развеселилась, когда Бранд сказал, что ничего ей не будет, если она пообещает никогда больше не убегать. Потом состоялась радостная встреча с Пушком, и наконец Конни уснула как убитая на руках у Бранда.
Изабелла ничего не сказала, когда с нежностью, разбивавшей ей сердце, он отнес дочь наверх и уложил на розовую кровать. Конни даже не проснулась, пока они ее раздевали.
Повернувшись к Изабелле, Бранд холодно спросил ее, не хочет ли она воспользоваться свободной спальней.
— Свободной спальней?
Ее голос был похож на крик рассерженного попугая, и, смутившись, она прикрыла рот рукой.
— У тебя другое на уме?
Бранд говорил очень вежливо.
Глядя на него сейчас, трудно было поверить, что еще совсем недавно он пылал неуемной страстью.
Изабелле хотелось увидеть на его лице хотя бы, что ему не безразлично, где она проведет ночь.
— Нет. Нет, конечно. Нет. Если ты не против, я поеду домой.
— Как хочешь.
Бранд кивнул и быстро вышел из комнаты. Через несколько минут он ждал ее в холле с ключами от машины.
— Я могу вызвать такси…
— Нет. Не можешь. Это уже было, Изабелла. Ты сейчас устала, и я не хочу, чтобы ты ловила такси, которого вообще может не оказаться. Или ты остаешься здесь, или я везу тебя на машине. Поняла?
— Поняла.
Изабелла признала себя побежденной. Он прав, она действительно устала. И у нее нет сил для спора.
Всю дорогу они молчали. Неприветливый профиль Бранда не располагал к разговору, да и Изабелле нечего было ему сказать.
Когда он проводил ее до двери, она едва выговорила холодное «спасибо».
Бранд кивнул, но не ушел. Несколько секунд он стоял неподвижно, глядя, как она роется в сумочке в поисках ключа. Когда Изабелла почувствовала, что ночной холод пробирает ее до костей, он подошел и обнял ее.
Она его не оттолкнула. Только не ответила на его поцелуй. Он не отпускал ее, и в конце концов она обняла его за шею.
Они долго не отрывались друг от друга, но в их объятии не было всепоглощающей страсти.
— Зачем, Бранд? Зачем это? — спросила Изабелла.
Он прислонился к дверному косяку.
— Я не имею права целовать свою жену?
Где-то в темноте мяукнула кошка.
— Не имеешь, — сказала Изабелла. — Потому что скоро я не буду твоей женой.
— Ты уверена?
Он спросил это таким тоном, словно речь шла о прогулке с собакой.
Она кивнула.
— А Конни?
Его глаза сверкали в свете фонарей, и Изабелле вдруг почудилось, что перед ней ночной дух, хищный, осторожный и прекрасно знающий, чего он хочет. Он пугал ее.
— Что с Конни?
— Разве ты не поняла сегодня?
Изабелла кивнула.
— Поняла, что моя дочь очень похожа на своего отца.
— И все?
Она знала, чего он добивается. И знала, что он будет бороться с ней за Конни до конца. Возможно, победит. Придется рисковать ради самой себя и ради Конни. Ребенок не должен жить в доме, где нет взаимной любви. Одной ее любви недостаточно.
— Да. Это все. Спокойной ночи, Бранд.
Он не ответил, но ей показалось, что он нахмурился. Прежде чем она успела уйти, он притянул к себе ее голову и быстро поцеловал в губы. Когда он отпустил ее, Изабелла поняла, что Бранд прощается с ней навсегда.
— Спокойной ночи, Изабелла, — сказал он, словно не произошло ничего необычного, — Спи спокойно.
Изабелла чувствовала себя такой измученной, что лишь кивнула в ответ. Потому, что речь шла не о ночи. Бранд обнимал ее в последний раз.
Ветка упала, и Изабелла очнулась от воспоминаний. Она уже давно сидела на пляже, а не стояла в дверях, глядя, как Бранд уезжает в ночь.
Матерь Божия! Неужели она совершила ошибку? Неужели ветер и волны пытаются ей что-то сказать? Она смотрела, как две морские чайки наперекор ветру уселись на морские водоросли и тотчас подрались за спрятанные в них отбросы. Изабелла вздрогнула и закрыла глаза.
Когда она их открыла, к дерущимся присоединилась еще одна чайка, но те были настолько увлечены дракой, что не замечали ее, пока она не выхватила сомнительное лакомство прямо у них из-под клювов и не взвилась в воздух. Две другие чайки негодующе закричали и погнались за ней, тщетно пытаясь вернуть добычу.
— Глупые птицы, — пробормотала Изабелла. — Если бы они поделили…
Ей не понравилась эта мысль, и она принялась бросать камешки в набегавшие волны.
Сзади послышался детский голосок:
— Мама, папа, смотрите, я нашел ракушку.
— Я первый увидел ее, — крикнул другой ребенок.
Изабелла обернулась и увидела, как два маленьких человечка в дутых куртках с красными капюшонами упали на песок и стали драться. Когда они поднялись, у обоих в руках было по половинке нежной белой раковины.
— Теперь видите, что получается, когда вы не делитесь по-хорошему? — наставительно произнес взрослый голос.
Изабелла застонала и вернулась к своему бревну. Делиться. В этом и есть жизнь? Должен же кто-то понять и ее. Нельзя жить с человеком, который тебя не любит. Но природа толкала ее к другому решению. К тому, которое казалось ей таким разумным всего только на прошлой неделе?
Это было до побега Конни.
Что же делать? Ради счастья Конни жить во лжи на Болотах? Нельзя требовать от женщины…
Это от обычной женщины. А она — Изабелла Санчес Райдер, которая в свои двадцать три года, сама того не желая, внесла столько хаоса в жизнь порядочного человека, что ему с ним не справиться.
Придется. Изабелла взяла горсть влажного песка и вспомнила то утро, когда Бранд без колебаний предложил юной испуганной девушке свою защиту. Она вспоминала и хорошие и плохие времена… И, пока солнце поднималось на небе и волны разбивались у ее ног, она пыталась представить, какой будет ее жизнь без мужчины, которого любит.
Будет пусто. Совсем пусто.
Две чайки, может быть те же самые, с пронзительными криками пролетели над ее головой. Их крики поразили ее. Прошлое, казалось, кричали они, ушло навсегда. Его нельзя изменить. Но пока у нее еще есть выбор, который может немножко унять боль, причиненную ею. Это трудный выбор, но если она поверит в себя и спрячет свою обиду, она сделает счастливыми двух людей, которых она любит. Пусть ей тяжело, но она должна поступить так, как лучше для ее дочери. И, может быть, для Бранда тоже.
Изабелла с трудом встала с бревна. Когда она добралась до шоссе, пошел дождь. Лицо у нее было мокрым от дождя и от слез, ручьями катившимися из глаз.
Минут через двадцать, снимая в ванной промокшую одежду, она вдруг замерла, не понимая, чему это она улыбается сквозь слезы.
— Спасибо, миссис Крэкитт. Поставьте на стол.
Бранд едва взглянул на поднос с кофе, принесенный заботливой экономкой и оставленный среди бумаг и книг на столе в небольшой библиотеке, которую он использовал как кабинет. Он предпочел бы чего-нибудь покрепче, но было всего два часа и не стоило подавать плохой пример Конни, которая тихо играла в углу с Пушком.
— Пейте, мистер Райдер. Вы плохо выглядите.
Миссис Крэкитт имела обыкновение заставлять людей замечать ее безукоризненное обслуживание. Этим, подумал Бранд, она не очень отличается от Вероники.
— Да-да, сейчас. Благодарю вас.
Он подождал, пока она, нахмурив брови, не вышла в коридор, а потом стал смотреть на дождь за окном.
Компьютер был включен, и, по крайней мере теоретически, он изучал бюджет фирмы «Авиалинии Райдера». Но на самом деле, когда он не смотрел на дождевую завесу за окном, то наблюдал за Конни.
Она лежала на арабском ковре, а Пушок, положив голову на ее грудь, тыкался черным носом ей в подбородок.
Бранд улыбнулся, когда Пушок перевернулся на спину и Конни стала ласково гладить ему животик. Голова у него заболела еще сильнее. Он прижал пальцы к вискам и подумал, что обычно в присутствии Конни боль уходила.