Страница 43 из 52
Это было не важно. Шли минуты, и она кричала, чтобы он взял ее, и он со стоном подчинился ей.
Их слияние не было медленным и неясным, как хотелось Бранду, когда, доводя Изабеллу до оргазма, он свято верил, что ничего подобного не было в прошлом. Они устроили языческий пир после пятилетнего поста. Под конец они лежали уже не на кровати, а на ковре цвета слоновой кости, запутавшись ногами и руками в черном атласном покрывале.
Бранд привстал, опершись на локоть, и заглянул в сиявшие глаза.
— Извини, — сказал он. — Я хотел быть бережным и нежным. В другой раз все будет иначе.
— Все правильно. Я не могла бы ждать.
Она коснулась рукой любимого изгиба на его левом ухе.
Бранд ласково улыбнулся, почти даря ей надежду.
— Иногда, миссис Райдер, вы на диво умеете потешить мужское самолюбие. Но в следующий раз все равно будет по-моему.
Они сделали, как хотел Бранд. Несколько раз. И Изабелла была вынуждена признать, что он прав. Буйство и безумие ей были приятны. Но когда он любил ее медленно и бережно, ей было еще приятнее.
Под утро она уснула, слишком довольная и усталая, чтобы думать о неопределенном будущем.
Когда она открыла глаза, миссис Крэкитт со щеками под цвет ее серого платья и с белым воротничком, удивительно подходившим к ее белым волосам, стояла возле кровати, держа в руках поднос с кофе. Но в кровати она была одна, и только мятая подушка говорила о том, что Бранд провел ночь рядом со своей женой.
— Где мистер Райдер? — похолодев, спросила Изабелла.
— Думаю, в саду. Сегодня чудесное солнечное утро, миссис Райдер. Вы спали. Он сказал, что ощущает тревогу…
Это не был упрек. Миссис Крэкитт играла роль надежной и благоразумной домоправительницы. И играла ее хорошо, несмотря на то что совсем недавно оправилась от гриппа.
Бранд тревожится? После такой ночи? Изабелла не поверила миссис Крэкитт, но ей стало холодно.
— Спасибо, миссис Крэкитт. — Она выдавила из себя улыбку. — Прекрасный кофе. И так мило с вашей стороны уже приступить к работе.
Миссис Крэкитт ушла с довольным видом, а Изабелла выпрыгнула из постели и направилась в ванную. Она могла бы принять душ вместе с Брандом. Если бы он был здесь. Когда она вернулась, завернутая в полотенце, то первое, что увидела, свое смятое алое платье. У нее с собой ничего не было, но и платье совершенно не годилось для утренней встречи в саду.
Она открыла шкаф, бегло окинула взглядом его содержимое и взяла белый вязаный свитер. Драгоценное платье она повесила на вешалку и стала искать что-нибудь на свои длинные ноги, подобрав в конце концов хлопчатобумажные шорты, которые она закрепила на талии английской булавкой. Рядом на туалетном столике лежала увядшая гвоздика. Изабелла взяла ее, вздохнула и положила возле пары серебряных запонок.
Чувствуя себя похожей на огородное пугало, она направилась в сад и обнаружила Бранда на краю рощи. Он стоял, прислонившись к ели и, хотя был небрит и встрепан, выглядел возмутительно привлекательно. Его взгляд был устремлен на солнечно-желтые нарциссы.
— Доброе утро, Бранд, — весело сказала она. — Ты рано сегодня.
— А ты наблюдательна.
Он продолжал смотреть на нарциссы.
Душа у Изабеллы ушла в пятки. Иронизирует. Плохой знак. Когда она не увидела его в постели, она уже поняла, что все ее надежды рассыпались в прах. Но если есть хоть один шанс…
Она решила предоставить ему возможность сделать следующий шаг и тоже прислонилась к дереву рядом.
Когда он наконец заговорил, она подумала, что ждала напрасно.
— Где ты взяла эту дрянь? — спросил Бранд. — Ты черт знает на кого похожа.
— Взяла в твоем шкафу. Не могла же я надеть бальное платье.
— Хм.
Вновь наступила тишина, которую нарушила сломанная ветка. Сосновая шишка упала Бранду на голову.
Хотя ей было не до смеха, Изабелла все же хихикнула.
Бранд дернул головой. У него заблестели глаза, но, когда он встретился взглядом с Изабеллой, блеска как не бывало и губы раздвинулись в иронической улыбке.
— Прямо в цель. — Он помолчал. — Если бы ты сделала, как я предлагал, и переехала на Болота, с одеждой не было бы проблем. Смею надеяться, ты приняла решение?
Изабелла с надеждой изучала его нарочито бесстрастное лицо. Но на нем ничего не отражалось, и ее сердце болезненно сжалось.
— Я ничего не решила, — спокойно проговорила она. — А разве что-нибудь изменилось с тех пор… с тех пор?..
— С тех пор как мы узнали, что устраиваем друг друга в постели? Изменилось в каком смысле, Изабелла?
Она закрыла глаза. С чего это он злится?
— Я имею в виду твое отношение ко мне. И то, что произошло с нами в прошлом.
Бранд вытащил руки из карманов и скрестил их на груди.
— Будь я проклят, если знаю, как отношусь к тебе. Что до прошлого, с ним покончено. Все забыто, кроме дочери, естественно. Я не лгу, Изабелла. Я хочу, чтобы ты была здесь, в моем доме и в моей постели. Я хочу заботиться о тебе. Но что касается…
— Что касается любви, прощения и доверия, ты не хочешь или не можешь за себя поручиться. — Изабелла остановила взгляд на жемчужно-сером облаке, медленно наплывающем на солнце. — Я понимаю. Обо мне не надо заботиться, Бранд. К счастью, я сама могу о себе позаботиться.
— Ты не переедешь на Болота? — Его голос, как скальпелем, резанул ее по нервам, словно это она отвергала любовь. — Ничего не выйдет, Изабелла.
Она дрожала. Мартовское солнце было не таким теплым, как казалось.
— Что не выйдет?
— Шантаж не выйдет.
Мерзкое слово словно повисло между ними, и она отступила.
Изабелла туфлей разгребла землю и откопала возмущенное семейство жуков. Неужели Бранд никогда не поймет, что она уже не та избалованная девчонка, чья внезапная любовь вперемешку со страхом привела его к браку, который если и не стал адом, то уж чистилищем был точно? Неужели даже прошедшая ночь ничего не изменила в его отношении к ней?
Она перестала мучить жуков и подняла голову. Черт возьми, у него нет права относиться к ней, как к несмышленому ребенку. Пора бы ему образумиться. Пора.
Изабелла разозлилась и тем спасла себя от отчаяния, которое уже надвигалось на нее.
Конечно, она была не права, утаив от него рождение дочери. Но его подозрения насчет Гари и Феликса безосновательны. И при чем тут шантаж?
— Бранд, — сказала она, не скрывая своего негодования, — я не юная идиотка, какой ты меня, кажется, считаешь, и я хорошо знаю, что уважение, доверие, любовь — называй, как хочешь, — не могут быть завоеваны шантажом или угрозами.
— Что ж. В таком случае, не проси о невозможном.
Жучок бежал по ее ноге, и она стала смотреть на него, чтобы не видеть лица Бранда. Не видеть его крепко стиснутых зубов. Поджатых губ. Она не хотела, чтобы узы, соединившие их в ночь любви, распались с наступлением утра.
— Я тебя ни о чем не прошу, — сказала она.
Она действительно не просила. Видно, ей суждено любить Бранда всю жизнь, пусть даже эта любовь убьет ее. Зря она вернулась в Ванкувер. Сейчас ей надо как можно быстрее закончить со здешними делами и попытаться восстановить старые связи в Эдмонтоне. Может быть, ненадолго поехать домой.
Домой. Домой, где живет нежная мама и властный отец, который мимоходом припомнит ей Бранда. Домой, где вечно суетятся сестры вокруг своих шумных детей. Домой к родителям, которые дали ей все, что ей было нужно, кроме права самой выбрать себе мужа…
Изабелле вдруг стало нечем дышать. Она прижала руку к горлу. Ощутив на себе пристальный взгляд Бранда, она обернулась.
Он стоял, опершись одной рукой на ствол дерева, и хмурился.
Он наверняка разозлится, если она уедет. Из-за Конни. Возможно… Она нагнула ветку и отпустила ее, и дождь из серебристых капель пролился ей на волосы. Возможно, он будет иногда вспоминать свою жену, хотя бы ее теплое тело в постели. Нельзя думать об этом. Она уедет потому, что не может жить в браке, который держится на сексе, комфорте и общем ребенке. И не может оставаться в городе, где в любой момент жди появления Бранда. Единственное, что она может сделать для него, это устроить, чтобы Конни ездила к нему в гости. Так будет справедливо.