Шотландская сказка

— Нет, Коннен. Я не люблю вас. Я не хочу за вас замуж. Но не потому, что вы мне неприятны. Нет. Просто я люблю другого человека…

— Я это чувствовал. — Коннен произнес это без особой горечи, что даже немного задело Свонн. Она начала было думать, что Коннен все-таки влюблен в нее. Вот оно, женское кокетство! Даже если девушка отвергает ухаживания парня, его влюбленность все равно льстит ее самолюбию. Раньше Свонн не замечала за собой этого недостатка, но иногда узнаешь о себе что-то новое… — Еще тогда, вечером, во время «большого чая»… Вы глядели на меня с такой неприязнью, да и речь Уллина порядком вас разозлила. Но я хотел услышать это от вас. Вы мне симпатичны, Свонн, и я с удовольствием узнал бы вас поближе, но… Я пришел сказать, что мне чужды нелепые традиции, за которые пытаются уцепиться наши отцы. И я не собираюсь им следовать, тем более что ваше сердце уже отдано другому. Я пришел помочь вам, Свонн. А вы поможете мне. Мы вместе обязательно что-нибудь придумаем… — Коннен с искренней улыбкой посмотрел на Свонн, которая уже догадалась — сегодня у нее появится еще один друг. — Ну что, союзники?

Если бы в голове Патрика Майлза хотя бы возникло предположение, что его последнее свидание со Свонн приведет к таким невиданным последствиям, то, скорее всего, домой бы Свонн попросту не вернулась. Но догадаться о том, что произойдет такое, он не мог. Патрик всегда относился к рассказам Свонн об отце с долей, как ему казалось, здорового скептицизма. Дети часто бывают необъективны к своим родителям, равно как и родители к детям. Он мог предположить, что Уллин не будет в восторге от зятя, который владеет каким-то там пабом. Это естественно. Для отца, растившего свою дочь в роскоши, такая перспектива выглядела бы удручающе. Но чтобы запереть родную дочь в четырех стенах и запретить ей видеться с кем бы то ни было… Это уже отдает Средневековьем… Впрочем, Свонн когда-то так и сказала: «Отец заплутал где-то в Средневековье и до сих пор не может — или не хочет — из него выбраться».

Свонн… Свонн… Где же был разум Патрика? О чем же он думал, в каких облаках витал, когда блестящие синие глаза Свонн умоляли его о помощи? Она ведь рассказывала ему обо всем: и о том, что помолвлена еще с пеленок, и о том, что отец никогда не захочет смешать кровь «доблестного рода Макфернов» с кровью какого-нибудь чужака без роду, без племени, и о том, что ее свадьба уже на носу… Но Патрик слушал и не слышал ее… Не видел немой мольбы в ее глазах… Что это было? Слепота, глупость или инстинктивная попытка защитить, оградить себя от знания, чтобы спасти свое чертово «эго», не желающее обременять себя чужими горестями. Но почему чужими? Едва ли у Патрика найдется кто-то ближе Свонн. Она — единственная, любимая, самое дорогое, что у него есть. И это сокровище с глазами из синего хрусталя он, может быть, никогда больше не увидит…

Нет, не бывать тому, что задумал Уллин Макферн! Патрик никогда не был тряпкой. Свонн любит его и примет то, что он может ей предложить, — скромный, но вполне приличный быт, небольшой, но стабильный доход, а главное — любовь, которую невозможно купить за все сокровища мира… А теперь он должен увидеть Свонн, чтобы сказать ей об этом. Но как это сделать?

Пробираться в поместье, как воришке? Нет, это было бы настоящим безумием. Охрана у Макферна наверняка хорошая и сразу поймет, что к чему. Да, возможно, Свонн его после этого увидит. Вот только узнает ли? Должен быть какой-то другой способ… Может быть, более сложный, но менее опасный. Дженнет предупредила его, что ближе к вечеру Уллин собирается отбыть к сэру Майклу — своему соседу и отцу того самого Коннена, прах его побери…

Патрик почесал затылок и попытался представить, кем ему нужно прикинуться, чтобы безболезненно проникнуть за ворота поместья Макферна. Ну кем же, кем?

Может, ему переодеться почтальоном и с невинным лицом принести письма? Но какие письма? Не будет же он грабить почту, чтобы попасть к Макфернам? А может быть — разносчик пиццы? Да уж, можно подумать, старый Уллин Макферн каждый день заказывает пиццу по телефону… Бредовая идея. Патрик встал с кровати и прошелся по комнате. Из головы не выходило взволнованное и огорченное лицо Свонн, такое, каким Патрик видел его в последний раз. И эта картинка мешала ему думать о том, как помочь Свонн, как вернуть ее, чтобы никогда больше не потерять. Думай, думай, пустая голова, ругал себя Патрик, все зависит только от тебя…

Уллин Макферн уже шел по дорожке в направлении ворот, как вдруг его взгляд остановился на незнакомом кудрявом пареньке, который возился с лопатой около изгороди. Что это еще за новости? — нахмурился Уллин. Какого черта здесь делают незнакомцы? Он решительно направился к изгороди, дабы разобраться в том, что происходит, но дорогу ему преградила вездесущая Дженнет.

— В чем дело, Дженнет? — раздраженно спросил Уллин. — Кто этот тип и что он делает около изгороди?

Дженнет с укоризной посмотрела на Уллина, мол, хозяин, как обычно, ничего не помнит, и сказала:

— Вы же просили посадить шиповник…

— Ну просил. А своего садовника у нас нет?

Дженнет развела руками.

— И вы думаете, что он должен в одиночку высаживать шиповник у длиннющей изгороди? Во всем поместье? Он с этим и за месяц не справится…

— Ты думаешь?

— Уверена. Вы только посмотрите — поместье-то у вас, не то что у соседей. Вон, какое огромное! Взглядом не окинуть…

Уллин попался на удочку — он всегда гордился своим необъятным поместьем, и ему было очень приятно услышать лестное мнение о нем из уст Дженнет. А теперь еще по изгороди будет виться белый шиповник… Уллин размяк и махнул рукой.

— Делай, как знаешь. Лишь бы все было готово поскорее. Я к Майклу. Если к полночи не вернусь — не жди. Сэр Майкл специально для меня откроет бутылочку виски, двадцать пять лет выдержки. Эх… — Уллин блаженно улыбнулся, предвкушая, как они с сэром Майклом устроят себе маленький праздник. — Так что, может быть, там и заночую. Веди себя хорошо, — погрозил он пальцем Дженнет, но в этой угрозе была скорее шутка, нежели серьезное предостережение.

После беседы Коннена и Свонн Уллин почувствовал себя гораздо спокойнее. Кажется, все идет на лад! И его дочка больше не упрямится. Она любезно поговорила с женихом и, что самое приятное, тот хочет свозить ее перед свадьбой на Гебридские острова. Там они узнают друг друга получше, а этот ухажер, будь он неладен, вылетит у Свонн из головы. И дело с концом… Бог услышал его молитвы и вразумил его дочь. Все хорошо, что хорошо кончается. Уллину даже хотелось запеть, до того хорошее у него было настроение. Но нельзя! Все-таки он уже не юноша, а мужчина… в расцвете лет. Он помахал рукой удивленно глядящей на него Дженнет и пошел к воротам.

Свонн весь вечер сидела как на иголках. Он здесь! Ее Патрик не бросил ее, не спасовал перед трудностями, а, наоборот, ринулся ей на помощь, проявив при этом недюжинную изобретательность. Как она могла в нем сомневаться? Как могла думать, что будет по-другому?

Уже несколько часов, с тех пор как Дженнет сообщила ей, кто их новый садовник, сердце прыгало в груди Свонн как сумасшедшее. Спятившее сердце, такое же безумное, как и его хозяйка… Свонн всем телом чувствовала его бешеный ритм, и ей казалось, что оно вот-вот выскочит из груди. Выскочит и устремится навстречу любимому, ее отважному спасителю.

Время замедлило свой ход. Секунды ожидания превратились в минуты, а минуты — в часы. Девушка ходила из угла в угол, слонялась по комнате, как медведь-шатун, вышедший из спячки и бесцельно блуждающий по лесу. Каждый шорох, раздающийся в коридоре, заставлял ее вздрагивать. Шаги, которые воображал ее напряженный слух, заставляли ее замирать в радостном предчувствии. Ожидание было томительным, но исцеляющим. Теперь у Свонн появилась возможность убить время в той клетке, где она была заперта. И Свонн убивала его ожиданием… Она стреляла радостным волнением по часам, минутам, секундам и, хотя они казались необычайно длинными, Свонн чувствовала, что теперь время не имеет для нее значения.