Страница 3 из 4
«Ого! – подумала Эми, выпрямляя спину. – И это при том, что я ему совсем не нравлюсь. Как он это делает?»
Взгляд бармена-преподавателя по-прежнему был прикован к ее руке. «Просто ему не терпится увидеть монету, дурочка!» – мысленно сказала себе Эми.
Она разжала кулак и отодвинула монету подальше от себя, чтобы дать молодому человеку возможность рассмотреть ее. Он покачал головой и улыбнулся точь-в-точь как мальчишка, получивший наконец долгожданную игрушку.
– Я многое знаю об этой монете, – сказал бармен, не поднимая головы. – Она отчеканена в тысяча восемьсот восьмом году.
– Точно! – подтвердила Эми после того, как перевернула монету и проверила дату.
– Эта вместе с другими монетами была отчеканена по заказу Ост-Индской компании, – он низко склонилсянад столиком. – Вот ее герб над датой. Все монеты были помещены в бочонки, залиты сверху воском и погружены на отправлявшееся в Индию судно. Оно погибло во время шторма – село на мель в Гудвине. Это зыбучие пески за проливом Па-де-Кале. Все монеты считались утерянными до тысяча девятьсот восемьдесят пятого года, когда корабль нашли и сумели поднять со дна часть груза. Это одна из них. Она особенная – только у нее имеется щербинка на краю.
– Этот дефект уменьшает ее ценность? – Эми протянула руку и прикоснулась ногтем к маленькой выемке на монете.
– Нет, щербинка делает ее бесценной. По крайней мере, для меня.
– Бесценной? – Девушка взяла монету и принялась разглядывать ее с удвоенным вниманием. – Откуда вам все это известно?
– Я давно изучаю эту монету, – сказал бармен, – и почти так же долго пытаюсь найти ее.
– Вот как! И тут являюсь я с этой самой монетой… Странно, не правда ли?
«Магия?» – мелькнуло в голове Эми, но она тут же отбросила эту мысль прочь и спросила:
– Если монета такая редкая и ценная, почему тогда экскурсовод отдал ее мне?
– Да, это очень странно, – после долгого молчания согласился бармен.
– Странно, – повторила вслух Эми, главным образом для себя, а затем вдруг догадалась, почему таким недоверчивым был тон бармена и что он на самом деле означает. – Так вы думаете, что я ее украла?!
2
Молодой человек вскинул руки, словно желая защититься от словесного обвинения в свой адрес.
– Вы ничего обо мне не знаете, даже имени, но уже готовы поверить в то, что я воровка? – Эми откинулась на спинку стула. – Это оскорбительно. Меня зовут Эми Стивенс. Я из Топеки, штат Канзас, Соединенные Штаты. Последний год я училась здесь, а на следующей неделе собираюсь ехать домой. На самом деле еще минуту назад я очень не хотела покидать Лондон. И до той самой минуты ничуть не жалела о времени, которое провела здесь.
Ответа не последовало. Эми сложила руки на груди, чтобы выглядеть надменно, и холодно спросила:
– А вы кто такой?
– Я Саймон Уэст.
Молодой человек положил монету на стол и начал выстукивать пальцами какой-то ритм по его краешку.
– Я вам сказала, что монету мне подарил экскурсовод, – еще раз повторила Эми. – Я ее не украла.
– Хорошо, хорошо! Будем считать это простым совпадением. – Он перестал барабанить.
– Что именно?
– То, что вы оказались здесь с монетой, которую я столько лет искал.
– Вы что, думаете, я пришла, чтобы, как бы это сказать… Загнать ее вам? Ну, знаете…
Девушка потянулась к столу, чтобы забрать свою монету и уйти.
Саймон Уэст наклонился и перехватил ее руку.
– Я не думаю, что вы раздобыли монету, чтобы прийти сюда и продать ее мне. Это было бы слишком просто.
– Теперь вы заговорили загадками. – От его прикосновения Эми вновь ощутила дрожь, и ее голос сорвался на шепот.
«Черт побери, почему все так нескладно получается?» – мелькнула у нее мысль.
«Ты дурак, Саймон Уэст», – подумал молодой человек.
Да, она казалась очень хорошенькой со своими золотистыми локонами и большими блестящими глазами. Кстати, какие они у нее – зеленые или карие? Впрочем, какая разница? Эта девица что-то замышляет – знать бы только, что именно.
– Простите, Эми. Я действительноговорю загадками.
То, что монета оказалась здесь и сейчас, – слишком невероятное совпадение, чтобы не быть мошенничеством. Или волшебством, но это абсурд. Он поддержит предложенную ему игру, но только потому, что ему нужна монета, а не потому, что попался на удочку этой американки. Интересно, где она училась последний год – быть может, в театральной школе?
– Так вы мне верите? Ну что? Я не украла эту монету?
У нее был просто восхитительный акцент. Значит, девушка изучает литературный английский… Саймону нравилось, как янки пытаются «правильно» говорить на языке, который когда-то был для них родным. Этот акцент очаровывал его так же, как многих других пленяет французский прононс [7].
«Прекрати отвлекаться на глупости! Лучше думай, идиот».
– Я хочу услышать, что вы мне верите, – продолжала настаивать Эми.
– Мисс говорит правду, сэр. Она не украла монету и сюда пришла не затем, чтобы продать ее вам. Могу поклясться в этом.
Уэст обернулся и увидел невесть откуда появившегося возле столика человека, одетого в старомодную морскую форму.
– Могу я узнать, кто вы такой? – спросил Саймон, но, увидев, как удивилась Эми, поднял руку, призывая воздержаться от ответа. – Я сам скажу. Вы экскурсовод из того самого музея с синей дверью.
– Да, – хором подтвердили это предположение псевдоморяк и Эми.
«Ну, разумеется! Это одна компания. Что дальше?» – подумал Саймон.
– Вы не верите мне, сэр? – спросил подошедший, гордо выпрямившись. – Но я действительно экскурсовод. Меня зовут Уэнтворт Арбакль. Я на самом деле работаю в доме-музее в трех кварталах отсюда. В музее с синей дверью.
– Хорошо. Может быть, это так и есть, – сказал Саймон, размышляя над новым поворотом событий. О его собственных исследованиях не знал никто, кроме него самого. Они не представляли никакой ценности, и он хранил их в тайне прежде всего потому, что не мог допустить, чтобы его считали дураком. – Скажите лучше, как вы могли вот так запросто взять и отдать эту монету? Не думаю, что администрации музея такая расточительность придется по вкусу.
– Что вам известно об этой монете? – спросил экскурсовод, игнорируя обвинение в краже – теперь выдвинутое против него.
Саймон посмотрел на него, а затем перевел взгляд на Эми, которая, судя по выражению ее лица, сгорала от нетерпения и любопытства.
– Не заставляйте нас ждать, – повторил мистер Арбакль.
«Что за черт? – подумал Уэст. – Очевидно, им многое известно, иначе зачем бы они сюда явились?»
– Я видел эту монету на портрете, – сказал он, адресуясь непосредственно к экскурсоводу.
– На портрете? Где эта картина?! – в ажитации воскликнул Арбакль, мгновенно выходя из прежнего флегматичного состояния.
– В моем кабинете, – чуть помедлив, ответил Саймон. Он чувствовал, как затягивается узел интриги.
– А у вас имеется настоящая монета, мисс! – Экскурсовод хлопнул в ладоши, словно сию минуту сделал какое-то невероятное открытие. – Прошу вас, сэр! Умоляю! Могу я взглянуть на вашу картину?
Саймон немного помолчал, просчитывая различные варианты.
– Почему же нет? – Он счел за лучшее притвориться, будто разделяет щенячий восторг экскурсовода. – Предлагаю обмен. Вы увидите мою картину, а я еще раз как следует рассмотрю монету. Договорились?
– Нет проблем, – с готовностью откликнулась Эми.
Ну что еще могла сказать американка? Саймон отвел взгляд от ее честного и, надо признаться, красивого личика.
– Позвольте мне кое с кем переговорить, – сказал Уэст и, не дожидаясь ответа, направился к стоявшему возле двери человеку.
Парня, с которым разговаривал Саймон, Эми знала и называла про себя вышибалой, хотя при ней он занимался только тем, что время от времени вызывал такси для тех, кто был уже не способен добраться до дома самостоятельно. Уэст говорил с ним не больше минуты. Неизвестно, о чем была эта непродолжительная беседа, но в конце ее вышибала подозрительно покосился в их сторону и понимающе кивнул головой.
7
Произношение, выговор (обычно о произношении звуков французского языка).