Лучшая месть

— Я выложила тебе все вовсе не для того, чтобы меня пожалели. — Рей холодно посмотрела на него. — Просто я знаю, что ты не станешь ничего использовать против меня, зато тебе легче будет понять, что мне не место в твоем мире.

Его глаза снова налились пронзительной, острой голубизной.

— Я могу только гордиться тем, что рядом со мной будет такая женщина, как ты! — отчеканил Даллас. — А ты оскорбляешь меня, если считаешь настолько пустым, чтобы волноваться из-за твоей родословной!

— Не обижайся, — просто ответила она. — Меня все еще мучают кошмары после той ночи. Мне снится Уилли. Его звали Уилли Скегс. Это был злобный и тупой тип.

— А что же с твоей сестрой?

— Она умерла. — Рей уставилась куда-то в пространство. Это должно было навсегда остаться тайной для всех — настоящие имена родителей Джинни.

— Прости.

— Она еще в детстве получила травму мозга. У нее начались припадки, и от одного из них она умерла. А что случилось с твоим братом?

На скулах у Далласа долго играли желваки, прежде чем он сумел изобразить подобие улыбки.

— Автокатастрофа. Просто несчастный случай. Джесс намотал «кадиллак» моего папаши на толстое старое дерево. Перед этим папа как раз успел втолковать нам обоим, что мы — полное дерьмо. Вообще-то он проделывал это регулярно, но в тот раз мы имели глупость попросить разрешения поступить в музыкальное училище.

За его небрежным, легкомысленным тоном Рей отлично чувствовала и застарелую боль, и ярость.

— А вашему папе не понравилась эта идея?

— Келхауны никогда не занимались собачьей чушью. Келхауны должны делать деньги для фирмы Келхаунов, и дело с концом.

— Только это не оказалось концом, верно? — Она вопросительно заглянула ему в лицо. — Такие истории никогда не кончаются.

— Так или иначе все уже в прошлом.

— Разве? — Она положила ладони ему на грудь и почувствовала тепло, исходившее от него. — Иногда мне страшно: вдруг оглянусь, а там Уилли? А еще бывают минуты, когда мне действительно хочется его увидеть.

— Почему тебе хочется его увидеть? — насторожился Даллас. Он даже приподнял ее лицо.

Рей испуганно зажмурилась. Она сама не ожидала, что скажет такое.

Он погладил ее по щеке костяшками пальцев и повторил:

— Почему, Рей?

— Потому… — еле различимо вымолвила она одними губами, — потому что тогда я точно бы знала, что не убила его…

Его рука бессильно повисла.

Снова издалека долетел долгий, гулкий раскат грома. Предвестник грядущей бури.

— Как? — Далласу удалось наконец нарушить молчание.

— Я ударила его фонарем по голове. — Рей содрогнулась и нервно потерла руки. — Тяжелым, старым, ржавым фонарем. И он больше не двинулся. А я побежала. Наверное, мне следовало позвать кого-нибудь на помощь, но я просто сбежала.

— Он хотел изнасиловать тебя, и ты его ударила?

— Да.

— А потом ты схватила Джинни и сбежала?

— Да.

— Тогда я тоже хотел бы, чтобы он выжил! Она отшатнулась, широко распахнув глаза.

Его лицо вдруг окаменело; возле губ залегли резкие, глубокие складки — они выражали ярость, ту самую ярость, что полыхнула в серых глазах.

— Я бы хотел, чтобы этот ублюдок явился сейчас сюда и предоставил мне удовольствие прикончить его своими руками. Только это не будет быстрой и легкой смертью от одного удара.

У Рей все опустилось внутри и сильно закружилась голова.

— Ты сбежала и нашла себе убежище у Белы — благослови ее Господь! У умной женщины, способной отличить хорошее от плохого. А потом там появился Уоррен — изощренный, преуспевающий Уоррен, готовый взять тебя в жены и обеспечить крышу над головой тебе и Джинни. Ты была бы последней дурой, если бы упустила такую возможность.

Темный линолеум на полу вдруг показался ей бесконечно далеким. Рей ощупью подтащила к себе стул и уселась. Наклонившись вперед, она спрятала лицо в коленях.

— Ах, черт! — Голос Далласа доносился глухо, как раскаты грома за окном. — Бедная моя малышка! Это все прошло! Слышишь, Рей? Это кончилось навсегда!

— Нет! — Зажав уши руками, она дождалась, пока в голове перестанет пульсировать кровь. — Это не кончилось. Я думала, что кончилось, но ошиблась…

— Нет, не ошиблась! — Он встал перед ней на колени и положил ее голову к себе на плечо. Он баюкал ее, как маленькую, шептал на ухо какую-то ерунду и гладил по спине и по рукам.

— Мне следовало бы плюнуть на все и вернуться в Деклайн, но я не могу себя заставить. Уоррен так много для меня сделал! Он позволил мне считать, будто я что-то значу!

— Вот и спасибо тебе, Уоррен. — В голосе Далласа не было и следа сарказма. — Значит, ты был не таким уж плохим, старина!

— Ты не расскажешь никому про Уилли? Что я с ним сделала?

— Ты не напишешь в своей книге про Глори о том, что мой дорогой папа трахался с Линсей-Мэй, когда его хватил удар? — Рей подняла лицо, он отвел ей волосы со лба и повторил: — Не напишешь?

— Может быть. — Она и не представляла, что улыбка дастся ей с таким трудом.

— О'кей. А как насчет того, что моя сестра спит с зятем своего погибшего мужа?

— Не думаю, что все это стоит предавать гласности, — всхлипнув, отвечала Рей.

— Хм-м-м… А как насчет трудностей, испытываемых моей фирмой? Афер, в которые нас втянул незабвенный муж моей сестры? И изрядной суммы, которую пришлось заплатить за то, чтобы не выносить сор из избы?

Рей громко сглотнула, но твердо сказала:

— А вот этому я наверняка посвящу не одну главу. — Она снова попыталась улыбнуться, но не смогла. Те деньги, что лежали в банке в Саванне — во всяком случае, их большая часть, — скорее всего принадлежали Далласу. Ее так и подмывало рассказать ему все без утайки, отвести его в хранилище и показать оба сейфа. И молиться лишь о том, чтобы у него не возникло ненужных вопросов по поводу Джинни и ее собственных прав на эту девочку. Нет, Рей не должна поддаваться эмоциям: один такой порыв — и для них с Джинни все будет кончено!

Кажется, теперь она знала, что делать. Ей следует как можно скорее расставить все по местам. В понедельник она первым делом поедет в Саванну, в банк, и рассортирует все бумаги. А потом наймет адвоката с солидной репутацией, чтобы помог ей разобраться с ними.

— Мне очень хотелось бы вспомнить, какие из своих поступков ты считаешь неправильными, — приговаривал Даллас, гладя ее по щеке. — Но вот беда — я все забыл. Там, в коттедже, я обратил внимание только на готовый к работе компьютер и кучу бумаг на столе.

— Писателям так и положено — наваливать на стол кучу бумаг. — Его вовсе не пугало то, что она когда-то натворила. Он только разозлился из-за нее и рвался ее защищать. — Даллас, хотя это вовсе некстати, но стоит мне подумать о тебе — и я чувствую себя какой-то переполненной по самые уши! Переполненной счастьем и еще чем-то таким…

— Чем-то таким? — Его улыбка светилась лукавством. — А ты не могла бы выразиться более определенно?

— Я хотела бы верить, что ты говорил правду — ну, о своих чувствах. И обо мне, но…

— Я говорил только правду! И к тому же… — он поднес ее руки к губам и стал целовать все по очереди пальчики, — к тому же я хочу, чтобы больше такого не случилось. Когда мы с тобой в первый раз занимались любовью… мне не следовало этого позволять. Я воспользовался преимуществом и слишком забылся.

— И это было прекрасно, — слабым голосом вымолвила Рей.

Даллас заглянул ей в глаза, запрокинул голову и рассмеялся.

— Ну вот, а я только собрался просить прощения! Ты ведь сама знаешь, что нам нетрудно будет договориться с Джинни. К тому же мы попросим помощи у Белы. В конце концов, она и так все знает.

— Она вытрясла из меня всю правду, — покраснев, призналась Рей.

— И она догадалась, что мы не безразличны друг другу.

— Я работала над романом по кинофильму.

— Прости… — Даллас растерянно захлопал глазами. — Я что-то не понял!

— Ну, я про те бумаги в коттедже. Это для проекта, над которым я работаю по договору. Переложение сценария в виде романа. По большей части я этим зарабатываю на жизнь.