Страница 48 из 57
— Майн готт! — вскрикнула упавшая в придорожную пыль женщина. — Что вы делаете?
Ее голос привел Савелова в чувство.
— Идиотка, твою мать!.. Магнитная мина, не видишь, что ли?! — заорал он и рывком выпростал свое тело из-под днища машины.
Не обращая внимания на Марику, Савелов схватил одеревеневшими руками мину и бросился к кустам у обочины, за которыми проглядывал сквозь бурьян ржавый корпус разбитого, отслужившего свой век грузовика. Положив «утюг» под его искореженную раму, он опрометью бросился к спящему малышу и, подхватив его на руки, побежал назад к автомобилю. Устроив безмятежно спящего малыша на заднем сиденье, он поднял из пыли женщину и подтолкнул ее к машине.
— Сидеть тут и не дергаться!
Потом, выхватив из багажника канистру, он снова бросился к грузовику, разливая перед собой бензин.
Бросив канистру под раму грузовика, Савелов бегом возвратился к машине и принялся лихорадочно обшаривать ее. То, что он искал, находилось сбоку от молочно-белого капота автомобиля, под основанием радиоантенны.
Отжав антенну монтировкой, он выбил из-под ее основания небольшой черный квадрат с тоненькими проводками, уходящими под днище.
— Вас ист дас? — спросила высунувшаяся из двери женщина.
— Что это? — вымученно переспросил он, обрывая со злостью проводки. — Это, милая фрау, спутниковый радиомаяк, который позволял плохим дядям следить за нами, слушать наши разговоры и в любой момент разнести нас на куски, где бы мы ни находились.
Прежде чем тронуть машину с места, Савелов бросил на пропитанную бензином землю горящую зажигалку. Огненная полоса с шипением устремилась к разбитому грузовику. Отъехав с полкилометра, Савелов остановил автомобиль, и они, не сговариваясь, посмотрели в сторону горящего грузовика.
Звуки двух взрывов — от полупустой канистры с бензином и сдетонировавшей мины, слившихся в один взрыв, будто молотом ударили в отвесную скалу. В воздух взлетели искореженные обломки грузовика и клубы пламени, а когда они опали, над местом взрыва остался висеть столб ржавого дыма.
«Эхо от взрыва вряд ли долетит до городка, — подумал Савелов. — Знаменитая белогорская скала должна поглотить его. Но если долетит — не избежать следующих сюрпризов от „любителей пива“. Тогда вся надежда на „Купавну“...»
— Майн готт!.. — не сводя глаз с ржавого облака, прошептала побледневшая женщина и крепко прижала к груди проснувшегося малыша. — Майн готт, мой мальчик мог умереть!
— За компанию! — зло отозвался Савелов. — Признаюсь, милая фрау, на такое свинство я просто не рассчитывал.
— Но зачем нас убивать? — вырвалось у нее. — Разве мы представляем для кого-то опасность?
— Вы вряд ли, — отозвался он и взглянул на часы. — Пора отсюда сматываться, фрау... Кстати, какая у нас с вами новая фамилия?
— Зильбербард.
— Как? — почувствовав в ушах набатный колокол, переспросил Савелов.
— Согласно нашим германским паспортам, мы с вами супруги Эдвард и Урсула фон Зильбербард и с нами наш сын Зигфрид фон Зильбербард, — удивилась его непонятливости женщина.
— Мамочка, хочу домой, к бабушке Магде! — затеребил женщину проснувшийся малыш, но она, не отрывая глаз от окутанного перламутровой дымкой тихого южного городка, лишь сильнее прижала его к груди.
— Фрау Марика, для вас еще не поздно вернуться... к бабушке Магде, — сказал Савелов. — Вы уже имели возможность убедиться, что наше путешествие связано со смертельным риском.
— Называйте меня, пожалуйста, фрау Урсула, чтобы мне и вам, Эдвард, быстрее привыкнуть к нашим новым именам, — ответила она и показала на скалистую гряду: — Вон там снимали фильм «Всадник без головы». Мы, девчонки, прогуливали уроки, чтобы из кустов подглядывать за киноактером Олегом Видовым. Мне он показался тогда самовлюбленным Нарциссом... Вообще, у нас тут часто снимают фильмы про Дикий Запад... А давно, при царе еще, художник Иванов здесь написал картину «Явление Христа народу». Я ее в Третьяковке прошлой зимой видела. Такое впечатление, что Христос явился не к иудеям, а вышел из раскаленной пустыни к русским людям... Это, наверное, потому, что художнику позировали местные жители.
— Ошибся художник! — Савелов со злостью захлопнул дверь. — Не в этой стране, не к этому народу явился Христос, фрау Урсула.
— Зачем вы так? — усаживая на колени малыша, с упреком отозвалась она. — Думаю, мне лично в Фатерлянде будет не хватать России.
— Если нам удастся вырваться из ее ласковых объятий, — усмехнулся он. — Скажите, кто-либо из сменщиков на явке видел наши германские паспорта и другие наши документы?
— Нет, — уверенно ответила она и, отвернувшись, вынула из-под лифчика пакет. — Тот, кто передал мне этот пакет с документами, строго предупредил, чтобы я держала его всегда при себе и отдала только лично вам в руки. А сменщики с явочной квартиры, уверена, знают меня лишь под настоящим именем, под которым знает меня с детства весь Белогорск, — Марика, Марика Шпрингфельд. Помните, у одного старого киноактера была такая фамилия? Мама считала его нашим дальним родственником.
— Вы молодчина, фрау Урсула! — перевел дух Савелов. — И свет ночью в гараже увидели, и ксивы наши забугорные не засветили. Похоже, с вами можно ходить в разведку.
Урсула неожиданно покраснела.
Стелется под колеса машины серая лента шоссе, летит в лобовое стекло приготовившаяся к зимним холодам раздольная крымская степь, тянутся над ней запоздалые стаи перелетных птиц. Лишь редкие встречные автомобили нарушают монотонность движения.
Но вот впереди, в сизом тумане проглянули строения крупного селения, а на обочине шоссе перед ним показались милицейские машины и трактор «Кировец», вытягивающий из кювета искореженную черную «Волгу».
— Джанкой, — сообщил Савелов. — Скоро Сиваш, а за ним, милая фрау Урсула, еще сто дорог и сто тревог...
— Чья-то жизнь, единственная и неповторимая, оборвалась, — кивнула женщина на разбитую «Волгу». — Жаль!
— Жаль, что не наша? — усмехнулся Савелов.
— Юмор у вас какой-то странный, герр Зильбербард! — вскинула она длинные светлые ресницы.
На окраине Джанкоя, у места аварии, на середину трассы вышел с поднятым жезлом гаишник.
— Говорить только на немецком! — предупредил Савелов.
— Яволь, герр Зильбербард! — отозвалась Урсула.
Но гаишник, увидев иностранные номера машины, махнул жезлом, и «БМВ», не останавливаясь, пролетел мимо него.
И снова наматывалась на колеса серая лента шоссе.
Урсула, бросив короткий взгляд на молчащего Савелова, спросила:
— Вы сильно рисковали, взрывая мину... Почему вы не бросили ее в кювет и не уехали?
— А если бы на нее напоролись случайные люди?
Урсула покосилась на него и отвернулась к окну.
— Кстати, вас, молодую и красивую, как на такую рисковую игру подбили?
Урсула промолчала, будто не услышала вопроса.
— Вас хотя бы посвятили в суть вашего задания?
— В общих чертах, — неохотно ответила она. — Под видом немецкой супружеской пары выехать из СССР и остаться работать на Западе, поступив там в распоряжение некоего подполковника Савелова. Я согласилась, не потому что это был приказ. Мой Зигфрид сможет расти в немецкой среде и в полной мере освоить немецкий язык и культуру. К тому же меня уверили, что никак не буду связана с...
— Связана с чем?
— Со шпионажем против Фатерлянда.
— Неисповедимы пути Господни...
— Это так, — согласилась она. — Но не хотелось бы...
— Ваша гражданская профессия?
— Программист международных банковских систем.
— Наверное, вы правильно сделали, что согласились поступить в распоряжение «некоего» подполковника, — нашел в себе силы улыбнуться Савелов. — Но пусть это будет семейной тайной путешествующих по России супругов Эдварда и Урсулы фон Зильбербард.
— Гут, Эдвард! — с серьезным лицом кивнула она. — Да поможет нам Бог!
Белыми соляными проплешинами на серой водной глади замелькал за окнами машины Сиваш. Запахло йодом и разлагающимися морскими водорослями. Приникнув носом к стеклу, пытливо вглядывался в морскую даль маленький Зигфрид фон Зильбербард и напевал вполголоса какую-то детскую немецкую песенку.