Капкан для Бешеной

…Она позволила себе немного подремать, потом усилием воли разлепила глаза, на ощупь взяла сигареты со столика, щелкнула зажигалкой, замерла, выпуская дым и прислушиваясь со звериной чуткостью к размеренному дыханию рядом. Решив, что настало время, соскользнула с постели, одним гибким движением влезла в халат и бесшумно направилась к двери. Ни одна паркетина не скрипнула – в старые времена, да еще для таких людей, строили на совесть, – а толстый ковер глушил бы шаги и погромче.

Оказавшись в каминной, немного постояла, чтобы глаза привыкли к полумраку. Здесь было чуточку светлее, чем в спальне, одну из портьер задернули неплотно, и внутрь просочилось немного света – снаружи все еще горели фонари. На стене бледной полосой отсверкивал обнаженный клинок шашки.

Даша подошла к камину. Угли давно остыли, и камин казался бездонной черной пастью. Часы, как и в прошлый раз, подались легко.

В конверте было что-то плотное, жесткое даже – но легко гнувшееся под пальцами. Сгубившее кошку любопытство дало о себе знать – воровато оглядываясь на дверь спальни, она запустила пальцы в конверт, извлекла небольшой гибкий диск. Похоже, именно это именуется «дискетой». Оно самое. Интересно, право, Маргарита Монро и компьютер – вещи, совмещавшиеся в сознании с трудом. Впрочем, чтобы украсть такую безделушку, не нужно быть специалистом…

Она назубок помнила, куда вчера положила сумочку-чемоданчик. Быстро извлекла ее из-за дивана у стены, открыла. В крышке был давно устроен небольшой тайничок, куда при необходимости можно спрятать даже пистолет ПСМ – мало ли где придется появиться в облике беззаботной девицы с безобидной дамской сумочкой, вот и пригодилось впервые за три месяца. Сюда, конечно, и не стоило брать с собой пушку – захоти ее кто здесь убрать, никакая пушка не поможет, – а вот сам тайничок оказался как нельзя более кстати: не зная секрета, где нажимать, ни за что не откроешь, да и снаружи незаметно…

Конверт с дискетой надежно упокоился в тайничке. Положив сумочку на прежнее место, Даша брякнула вьюшкой, отерла пальцы уголком подола и вернулась назад, нырнула в постель, чувствуя себя на седьмом небе – кажется, наконец-то подвернулась возможность слопать фигуру противника. Фигура пока что крайне напоминает кота в мешке, но пустяковину здесь прятать Рита не стала бы. «Не стала бы она прятать пустяковину», – повторяла Даша про себя, как заклинание.

– Где бродим? – сонным голосом спросил Роман, пошевелившись.

– Вьюшку ходила посмотреть, – ответила она спокойно. – Неровен час, забыли бы открыть… Я ведь деревенская, у нас это вбито…

– Какую вьюшку? – не понял он спросонья.

– Эх, городской ты человек… – хмыкнула она. – Там есть такая заслоночка, и если ее забудут закрыть, пока печь еще не прогорела…

– Да помню… Открыть забыла, говоришь…

Даша не сопротивлялась, закинув голову. Сопротивляться сейчас было бы уже и глупо – да и не хотелось, откровенно говоря. Раскрываясь навстречу неспешно вторгавшейся плоти, она с трудом подавила смешок и, включаясь в медленный ритм, успела вспомнить фразочку из какого-то боевика: «Ты, Мартин, думаешь, будто ее трахаешь, но это она тебя трахает…»

И застонала, когда все постороннее, кроме наслаждения, напрочь вылетело из головы.

Глава тринадцатая

Утро живых мертвецов

Она проснулась от ощущения передвижений в комнате, не шевелясь, открыла глаза. Ничего жуткого не происходило, к ней не крались убийцы – это одевшийся Роман, стараясь двигаться потише, перекладывал что-то в карманы со стола. За окном, судя по всему, стояло раннее утро. Даша потянулась, спокойная и ублаготворенная, не чувствуя ни похмельного неудобства в голове, ни угрызений совести, а равно и прочих комплексов. Потому что не осталось впечатления, будто ее использовали или унизили – вышла самая обычная ночь свободных людей, признаться по секрету, удивительно подходивших друг другу в «системе горизонтальных координат». В вертикальных, впрочем, тоже. Кое-что из пережитого ночью с ней проделывали впервые в жизни, но никакого внутреннего протеста это не вызывало. «Чуточку неправильная ситуация, – подумала она, все еще потягиваясь. – Следовало бы разозлиться, что ли… Хотя – не обязательно. Это только в кино агенты или агентессы, оказавшись в ее положении, моментально размякают душой, выдают себя с потрохами постельному партнеру-противнику, взахлеб делятся секретами и отказываются от дальнейшей борьбы. А вот вам шиш, игра продолжается…»

А поскольку игра продолжалась, она уселась в постели, прикрывшись одеялом до пояса, улыбнулась нежданному любовнику, как надлежало: чуть смущенно, с сытой умиротворенностью опытной женщины, вполне довольной новыми впечатлениями.

Он подошел, присел рядом. Даша позволила себя поцеловать, поцелуй вышел долгим и влажным. Дальше он не пытался продвинуться – чуть отстранился, улыбнулся:

– Бежать надо, вот ведь что… Дел невпроворот.

Даше понравилось, как он держался. Она терпеть не могла обе крайности, в которые бросает мужиков после бурной ночи со случайной подругой: и павлинью позу триумфатора, и скорбное раскаяние. Роман же держался совершенно естественно, словно они были знакомы сто лет и половину этого срока провели в одной постели. Даша подумала мельком, что, вполне возможно, сидит сейчас на том самом ложе, где почивала Маргарита Монро.

Словно подслушав ее мысли, Роман усмехнулся:

– Историческая койка. Леонид Ильич тут провел две ночи.

– В одиночестве?

– Вряд ли, вождь в те года был еще крепок…

Он полез в карман, увидев ухмылку Даши, поторопился пояснить:

– Дарья, не криви губы, я и не думаю вытаскивать бумажник… Надо же тебя снабдить всеми моими телефонами. И твой, кстати, записать.

– Бо-ог ты мой, – сказала она, все так же ухмыляясь. – Неужели так понравилась? Роковые признания будут?

– Да нет, – сказал он спокойно. – Зачем мне тебе врать? Я и не упомню, когда терял голову напрочь, так, чтобы катилась по полу, стуча и цепляясь ушами… Малость очерствел душой, чего уж там. Но ты – просто прелесть, и все у нас с тобой получается удивительно гармонично. Чертовски друг другу подходим. Такуюформулировку ты не считаешь мужской лапшой на уши?

– Да нет, пожалуй, – сказала она, без тени неудовольствия ощущая, как скользят по груди и шее сильные мужские ладони. – Что-то сермяжное в этом есть…

– Оставайся, а? Подремлешь, а я постараюсь к обеду вырваться, проверну все, что назначено, потому что нельзя переигрывать без ущерба для репутации, но уж потом…

– Увы, – сказала она грустно. – Я человек служивый, мне на дежурство к девяти…

Он, что Даше понравилось, принял это совершенно спокойно, даже не попытавшись вкрутить что-нибудь насчет ослепительных перспектив и готовности взять на полное содержание. К сожалению, она до сих пор не могла понять, играет он или нет, знает ли с самого начала, с кем имеет дело. Один из редчайших случаев, когда чутье и интуиция взяли да подвели… Мало на ее пути встречалось таких волков, клиент в массе своей пер дешевый, невысокого полета…

И преспокойно нацарапала на подсунутой визитке номер телефона одной из дежурных частей, где в ответ на просьбу позвать «прапорщика Дашу» наверняка послали бы очень далеко, поскольку никаких прапорщиков там не имелось отроду, да и ни одной Даши не могло оказаться. Правда, при этом ощутила легкое сожаление – если смотреть правде в глаза, вовсе не отказалась бы от повторения такой ночи. Однако в ее положении подобные номера неписаными инструкциями не то чтобы запрещены, но могут привести к крупным неприятностям, если оступишься.

– Придется бежать, – сказал он с сожалением. – Нет, ты не спеши – сейчас распоряжусь насчет кофейку в постель, а потом тебя отвезут. Если хоть один холуй носом дернет, скажи мне потом, головы поотрываю. Когда тебе лучше позвонить?

– После шести, – сказала она, честно и открыто глядя ему в глаза. – Тогда уж я точно буду свободна…

И, глядя, как захлопывается за ним дверь, подумала: вне всякого сомнения, великий драматург Вильям Шекспир женщин знал неплохо. «О жены, порожденье крокодилов! О женщины, вам имя – вероломство!» Написать так мог лишь недурственный знаток женской природы…