Страница 88 из 109
Одним из первых в России выдвинул идею реформирования конницы в соответствии с требованиями современной войны. Он предложил разделить её на стратегическую и армейскую. То есть речь шла о создании конных армий и проведении глубоких рейдов по неприятельским тылам. Эта идея была в некоторой мере реализована в ходе Гражданской войны.
…В силу ряда обстоятельств, командир 3-го конного корпуса оказался одним из главных действующих лиц Октябрьских событий 1917 года. Он выполнил приказ главы Временного правительства А. Ф. Керенского о выступлении на Петроград. Попытка взять миллионный город со взбунтовавшимся гарнизоном в 300 тысяч человек несколькими тысячами конников выглядела откровенной авантюрой. Тем более что к Петрограду подошло всего около девяти неполных сотен 1-й Донской и Уссурийской казачьих дивизий с 18 конными орудиями, одним броневиком и одним бронепоездом. С этими силами генерал-майор Краснов начал наступление на Петроград в районе села Пулково.
Войска Краснова были разбиты в многочасовом бою 30 октября на Пулковских высотах отрядами питерских красногвардейцев и революционных балтийских матросов, которыми командовал левый эсер подполковник М. А. Муравьёв. Перед этим около 20 тысяч мобилизованных людей, посланных на рытьё окопов, в считанные дни создали оборонительный рубеж «Залив — Нева». К тому же казаки не горели желанием сражаться за «временных» министров.
Так в отечественной (советской) истории появился термин: контрреволюционный мятеж Керенского — Краснова в октябре 1917 года.
Бой на Пулковских высотах закончился переговорами в Красном Селе. Они закончились согласием на уход казаков по домам с лошадьми и оружием. Корпусной командир был арестован и доставлен в Петроград, в Смольный. После допроса его отпустили под честное слово русского офицера не выступать больше против советской власти. Глава Временного правительства Керенский же удачно бежал из-под Петрограда.
Краснов уехал на Дон, где до апреля 1918 года проживал в станице Константиновской, внимательно следя за развитием событий в Гражданской войне. Для донского казачества он являлся авторитетным военачальником с немалыми боевыми заслугами.
16 мая 1918 года на войсковом круге, собравшемся в Новочеркасске, Пётр Николаевич Краснов был избран атаманом Войска Донского (Главнокомандующим белоказачьей Донской армии и Правителем Дона).
При его участии в Области Войска Донского была ликвидирована советская власть. Созданная им Донская армия стала частью белых Вооружённых сил Юга России во главе с генералом А. И. Деникиным. При создании Донской армии Краснов опирался на помощь германского оккупационного командования, которое передало ему часть трофейного вооружения, снаряжения и боеприпасов.
В августе 1918 года выступал организатором «Доно-Кавказского союза» под эгидой германского командования с целью добиться признания Берлином Войска Донского как самостоятельного государства. В дальнейшем планировал соединение его с другими казачьими областями России.
Красновское письмо об этом кайзеру Вильгельму было опубликовано в одной из газет Екатеринодара. Это вызвало резкую критику «автономиста» Краснова со стороны Деникина и других лидеров белого добровольчества. Итогом их противоречий стал уход атамана в отставку. Вместо него атаманом Войска Донского войсковым кругом был избран генерал-лейтенант А. П. Богаевский. Всё же считается, что основной причиной смены атамана стали поражения белоказачьей армии на фронте.
После этого события Краснов оказался в рядах Белой Северо-Западной армии, в штабе генерала от инфантерии Н. Н. Юденича. Как известный литератор, он ведал вопросами пропаганды. В январе 1920 года был военным представителем в Эстонии, участвовал в переговорах с её правительством.
В эмиграции П. Н. Краснов жил в Париже и Берлине (в Германии прожил 25 лет). Сотрудничал с РОВС, руководил курсом «Военная психология». Продолжал активно заниматься писательским трудом. В эмигрантские годы им были написаны книги «На внутреннем фронте», роман «От двуглавого орла к красному знамени» (переведён на 15 языков), «Тихие подвижники», «Всё проходит», «Опавшие листья», «Понять — простить», «Единая, Неделимая» и многие другие литературные произведения, которые спустя полвека после смерти автора были опубликованы и на его родине.
По количеству созданных литературных произведений за пределами Отечества, по их популярности и переводимости, П. Н. Краснов считается крупнейшим писателем белой эмиграции. Ему в этом уступают в свой эмигрантский отрезок жизни даже такие известные писатели, как Куприн и Алексей Толстой. Данный несомненный факт сегодня нельзя не признать.
Своё сотрудничество с германским командованием гитлеровской Германии Краснов (в отличие от подавляющего большинства белоэмигрантов) начал с 1936 года. В 1941 году он приветствовал нападение Германии и её союзников на СССР. Участвовал в работе казачьего отдела Министерства восточных оккупированных территорий.
Осенью 1942 года приезжал на Дон для организации «добровольческих казачьих отрядов» в составе вермахта. С марта 1944 года Пётр Краснов — начальник Главного управления казачьих войск при Верховном командовании сухопутных войск, руководил организацией Казачьего стана на оккупированной территории и в Северной Италии. Поэтому следует признать и тот факт, что Краснов воевал против собственного Отечества в лице Советского Союза и советского народа. Однако, говоря словами великого французского писателя Виктора Гюго, нельзя быть героем, воюя против собственного Отечества.
После войны Краснов был интернирован англичанами в Австрию и вместе с другими казаками выдан советскому командованию в городе Юденбурге. Казнён (повешен) по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР 16 января 1947 года в Москве.
…Во что же верил Пётр Николаевич Краснов, боевой генерал, донской атаман и писатель, казнённый за то, что «проводил против Советского Союза шпионско-диверсионную и террористическую работу» (так говорилось в информационном сообщении в газете «Правда» от 17 января 1947 года)?
Лучше всего, думается, ответят на такой вопрос слова самого человека, о котором идёт речь. Краснов в «Казачьем альманахе» за 1939 год, выходившем в Париже, писал о своей сокровенной мечте:
«И верю я, что, когда начнёт рассеиваться уже не утренний туман, но туман исторический, туман международный, когда прояснеют мозги задурённых ложью народов, и русский народ пойдёт в „последний и решительный“ бой с третьим интернационалом и будет та нерешительность, когда идут первые цепи туманным утром в неизвестность — верю я — увидят Русские полки за редеющей завесой исторического тумана родные и дорогие тени лёгких казачьих коней, всадников, будто парящих над конскими спинами, подавшихся вперёд, и узнает Русский народ с величайшим ликованием, что уже сбросили тяжкое иго казаки, уже свободны они и готовы свободными вновь исполнять свой тяжёлый долг передовой службы — чтобы, как всегда, как в старину, одиннадцатью крупными жемчужинами казачьих войск и тремя ядрышками бурмицкого зерна городовых полков вновь заблистать в дивной короне Имперской России».
Лавр Георгиевич Корнилов
(1870–1918)
Родился первый вождь белого воинства в семье отставного хорунжего станицы Каркаралинской Сибирского казачьего войска в небольшом тогда городке Усть-Каменогорске (ныне Казахстан).
Отец Егор Корнилов был служилым сибирским казаком с Горькой линии на Иртыше. Он прослужил на коне четверть века и сумел получить первый офицерский чин хорунжего. Выйдя в отставку, он поселился в Каркаралинской, став писарем волостной управы. Мать была простой казашкой из кочевого рода аргын.
После окончания Гражданской войны долго писалось, что белый вождь Корнилов происходил из семьи царского чиновника, замалчивая его казачье происхождение.