Страница 13 из 26
Что смущает в этом заявлении? В глаза бросаются содержащиеся в нем очевидные противоречия. Как заметил Луи Гарро: «Во-первых, в нем сквозит явное желание обелить Бернара. Куриоль утверждает, что лошади принадлежали ему, но это не соответствует действительности. А почему он говорит, что за забытой у Шампо саблей в Льезент возвращался Дюбоск, когда неопровержимо доказано, что это сделал именно он, Куриоль? Непонятно».
Лезюркес, Куриоль и Бернар подали кассационную жалобу. 17 вандемьера V года жалоба – для всех троих – была отвергнута. Однако общественное мнение все более и более интересовалось этим делом. Им занялся Совет пятисот. Троим его членам было поручено проверить его.
5 брюмера V года представитель народа Симеон зачитал свой доклад перед Советом пятисот. По всей видимости, новое следствие пыталось – совершенно искренне – найти доказательства невиновности Лезюркеса. Но не нашло их… А доклад получился обстоятельным – замечательно написанным, убедительно мотивированным.
«У Совета, – писал Симеон, – нет никаких оснований ставить под сомнение решение суда, и он не должен этого делать. Но, надо сказать, это дело, закончившееся приговором, вынесенным 18 термидора, казалось, сопровождало, как вам известно, довольно необычное обстоятельство, которое и привлекло ваше внимание и заставило начать повторное расследование, с целью спасти человека, исправить ошибку, которую, возможно, совершило следствие. Мы молили небо, чтобы так и было и существовали обстоятельства, позволившие бы отменить приговор! Но их нет». Вывод: «Лезюркес виновен. Он осужден справедливо».
Дело закончено. Гревская площадь. Эшафот. Гражданке Лезюркес разрешено подойти к мужу вместе с детьми. Сцена прощания разрывает душу. А разве она могла быть иной? Весь путь от тюрьмы к эшафоту Куриоль не прекращая кричал: «Я виновен! А Лезюркес – нет!» Бернар, Куриоль и Лезюркес мужественно приняли смерть.
Но до сегодняшнего дня есть множество людей, которые думают, что была совершена судебная ошибка…
Прошли месяцы, В конце концов полиция схватила убийцу Экскоффона, того самого таинственного пассажира почтовой кареты. Им оказался некто Дюрош, он же Жан-Батист, он же Лаборд. Убийца признался, что его соучастниками были Куриоль, Лафлер и Русси. Бернар только дал им лошадей. И он даже не слышал имени Лезюркеса. Таким образом, Дюрош в точности повторил заявление Куриоля. Он закончил свою жизнь на гильотине 22 термидора V года.
Действиям полиции продолжала сопутствовать удача, и вскоре удалось задержать сначала Лафлера, а потом и Дюбоска. Лафлер признан виновным и гильотинирован 12 фримера VII года. Теперь все внимание сконцентрировалось вокруг Дюбоска. Так как именно вместо него – как считалось – заплатил жизнью Лезюркес. Вспомним запоздалое признание Куриоля, на котором он так настаивал до последней минуты: «Главным инициатором преступления был Дюбоск, на которого оказался очень похож Лезюркес».
Снова собрался трибунал. Снова вызываются свидетели из Монжерона и Льезента. Снова суд слушает их рассказы. Им показывают Дюбоска: если они его узнают, невиновность Лезюркеса будет доказана. Свидетели его не узнают!
Однако нельзя пренебрегать никакой мелочью. Суд пошел на неслыханное до этого дело – надел на голову Дюбоска, волосы которого были темные, светлый парик. Зачем? Потому что Лезюркес был блондином. Только и всего. И даже теперь ни один из свидетелей его не узнал!
Несмотря на это, Дюбоска ждет смертный приговор. Правда, надо сказать, это был бандит худшего пошиба. Он признался, что хорошо знал Куриоля, который взял 8 флореаля IV года лошадей у Бернара; что и после ограбления он несколько раз встречал остальных участников убийства. Но он не признал себя виновным ни в убийстве курьера, ни кучера, ни в похищении денег, а только в добровольной и осознанной помощи авторам преступления.
Вследствие этих обстоятельств суд отказался от мысли о возможной путанице между Лезюркесом и Дюбоском и, следовательно, признал невозможным реабилитацию Лезюркеса.
Через некоторое время был схвачен и Русси. Он был приговорен к смерти и казнен 11 мессидора XII года. После его смерти священник, принявший его последнее причастие, сказал, что подсудимый разрешил ему сообщить, что он осужден справедливо. А через полгода предъявил записку следующего содержания: «Я заявляю, что человек по имени Лезюркес невиновен, но это заявление я разрешаю обнародовать не ранее чем через шесть месяцев после моей смерти».
Это свидетельство казненного преступника, казалось, должно было стать решающим аргументом в пользу невиновности Лезюркеса. Увы! Эксперты высказали серьезные сомнения в подлинности документа…
Русси стал седьмым человеком, гильотинированным по делу лионского курьера. Вот он, этот печальный список, целиком: 1. Куриоль; 2. Бернар; 3. Лезюркес; 4. Дюрош, он же Лаборд; 5. Лафлер; 6. Дюбоск; 7. Русси.
Если суммировать данные всех проведенных расследований и допустить, что Дюбоска не было на месте преступления, если вспомнить, что Дюрош ехал вместе с курьером в карете, надо признать, что и остальные участвовали в нападении. Это Куриоль, Бернар, Лезюркес, Лафлер, Русси. Итого пять. Однако большинство свидетелей видели четырех всадников. Очевидно, где-то все же произошла ошибка, то ли со стороны свидетелей, то ли со стороны суда.
А если Дюбоск был там? Не будем забывать, что он приходил за лошадьми к Бернару вместе с Лафлером, Куриолем и Русси, за четырьмя лошадьми. Тогда перед нами как раз четыре всадника, о которых говорили свидетели. С другой стороны, Ришар – которому уже ничего не угрожало, он получил свой приговор, – передал в распоряжение правосудия то, что он узнал от Куриоля: тот сам вместе с Дюбоском напал и убил кучера, в то время как Русси и Лафлер «занимались» курьером. Зато тот факт, что Бернар находился 8 флореаля в Париже, позднее был подтвержден его бывшим слугой Шероном. Бернар знал о заговоре и лошадей он дал, вполне осознавая, для какого дела они будут использованы; и он, конечно, участвовал в дележе добычи. Но его не было в Монжероне. Значит, остаются: Куриоль, Лафлер, Дюбоск, Русси. Как раз четыре всадника. И тогда Лезюркес невиновен.
Невиновен? Все не так просто. В конце концов нельзя просто отбросить, одним махом, все свидетельские показания очевидцев из Монжерона и Льезента.
И, наконец, остается еще эта сделка, очевидная, бросающаяся в глаза сделка между Лезюркесом и настоящими убийцами. Человек, которого узнали свидетели, если бы он мог доказать, что совершенно не связан с бандитами, напавшими на почтовую карету, смог бы спасти свою голову. К несчастью для него, свидетели узнали в нем одного из всадников, а следствие выяснило, что он был хорошо знаком с настоящими убийцами. Пусть читатель сам рассудит, как можно понять дружескую вечеринку у Ришара 10 флореаля, всего через день после кровавого ограбления почтовой кареты и в момент, когда как раз произошел раздел добычи! В этот день кто сидел за одним столом с преступниками? Лезюркес и Гено.
Здесь защитники Лезюркеса опять могут воспрять духом: а как же Гено? Свидетели его также узнали. И с убийцами он встречался еще чаще, чем Лезюркес. В Париже он даже поселился у Ришара. Более того, именно вместе с Гено Куриоль уехал из Парижа, в то время как Дюбоск, Лафлер или Русси разъехались в разные концы Франции. Это так, и я не исключаю Гено. Мне кажется, что ему просто повезло, очень повезло, что у него оказался друг полицейский, обеспечивший ему алиби. Я думаю, что Гено – по справедливости – должен был бы разделить судьбу Лезюркеса.
Остаются протесты Куриоля, Дюроша и Русси: все они клялись, что Лезюркес невиновен. Но Куриоль хотел вместе с Лезюркесом отвести обвинение и от Бернара и Ришара. А те точно были виновны, по крайней мере как соучастники. А Дюрош? Его заявления представляют собой смесь противоречивых признаний и явной лжи. Русси? Подлинность его «исповеди» оставляет место для больших сомнений. Остается вспомнить, что и вдова Лезюркеса упорно добивалась реабилитации своего мужа. А вдова Лезюркес была богатой женщиной.