Слуги Зла

– Чтото мало их, – сказал Красавчик, оглядываясь. – Даже если считать того… руки…

– Так и должно быть, – отозвался подходящий Клык. – Остальные – там, – кивнул он в сторону засыпанного прохода. – Надо думать, пока охрана вела бой, увели из зоны женщин с детьми, ученых и работяг, а потом взорвали вход, чтобы коекто обломался… Из любого пещерного сектора есть несколько выходов – не обо всех же гад знает… Досадно.

– Изза того, что помахаться не вышло? – спросил Мелкий, которому, судя по лицу, тоже было досадно.

Клык усмехнулся, не удостоив его ответом. Бойцы собрались вокруг него.

– Надеялся, что нас примут, если в драку ввяжемся? – спросила Шпилька.

– Не то, чтобы, – хмуро сказал Клык. – Думал, тут уцелел ктонибудь. Думал, если сможем чемто пригодиться, то пересидим в здешних горах какоето время. Может, думал, хотя бы бальзама у них прикупим и настоя… доспехи поменяем… Мне не больното хочется с такой, как Крыса, на человеческий патруль налететь – тяжелая и не экипирована толком.

– Я еще легкая, – сказала Крыса. – Мне еще долго ходить. Панцирь раздобудем. Что вообще может мне повредить, у меня вся родня бойцы, а тот, он среди войны зачат и родится среди войны, я сама так родилась, ничего нам с ним не сделается… Да, Пырей?

Пырей дунул ей на макушку; выглядел он невесело:

– Дурочка… все равно надо местечко присмотреть потише. И потом, вам же жратва нужна хорошая… вот помрет он с голодухи…

– О чем разговор, не пойму, – хмыкнул Хорек. – Так рассуждаете, будто нам несколько пещер предлагают в личную собственность и гарнизон для охраны! Спокойно или беспокойно – а добираться домой все равно придется както…

– Всюду враги… – задумчиво пробормотал Паук. – Плохи дела… Я тогда думал – может ту пещеру осмотреть, нашу, где мы ночевали. Вдруг она соединяется с жилыми секторами гденибудь…

– Нет, – отрезал Клык. – И не пори чушь, никакая она не наша. На земле с чужаком непременно будут разговаривать, но под землей нынче могут убить молча, сами знаете. То, что шляется по чужим подземельям, считается гномами – и отстреливается без разговоров. Все. Я решил. Пырей, там, на склоне, сидит мертвый лучник, примерно Крысиной комплекции, снимите с него доспехи, пусть ее пузо хоть чтото защищает. Вообще, мертвых надо обыскать – люди наших не осматривают. Может, у кого бальзам с собой…

– Здешние озвереют, если узнают, – возразил Мелкий.

– В благодарность мы закопаем их бойцов. Тогда простят, что мы их обшмонали. Только все надо делать очень быстро… мне тут неуютно. Бывает, гады возвращаются. И потом, если они положили глаз на пещеры… Короче, действуйте, давайте.

Никто больше не стал спорить.

Пырей помог Крысе затянуть шнурки на панцире и пристегнуть наручи. Надежная тяжесть сразу воспринялась частью тела; широкий пояс со стальными пластинами отлично укрыл живот, главную крепость Крысы – ей стало гораздо спокойнее. Она опустилась на колени и лизнула мертвого в холодную щеку:

– Спасибо, родись внуком твоего брата.

Пырей кивнул. В сумке чужого бойца обнаружились кусочки вяленой конины, полоски мягкой кожи, годные на перевязки и на многое другое, пара метательных ножей, связанная узломоберегом, и, самое главное, маленький бурдючок с настоем, известным врагам под именем "орочье пойло". Люди упорно считали, что этот темный, довольно густой, пронзительно горький напиток сродни их вину – на самом деле он варился из пещерных грибов и особого вида черной плесени, растущей близ подземных озер, а его действие ни в малой степени не напоминало действие алкоголя. От глотка настоя отступали голод и усталость, ускорялись движения, прояснялись мысли и появлялась странная жестокая целеустремленность – арш будто превращался в острие собственного меча, стальное, совершенно несгибаемое, стремительное и равнодушнометодичное. Напиток представлялся незаменимой вещью в бою или на марше; правда, все арши знали, что его нужно непременно закусывать, лучше – мясом, и злоупотреблять им нельзя, как бы этого не хотелось: не чувствуя боли и усталости, пока внутренний резерв не иссякнет до дна, боец мог запросто сжечь себя живьем, просто в один прекрасный момент упасть замертво. Правда, все знали также, что этим правилом легко пренебрегают в особенно ответственные моменты – если понимают, что для победы нужны все силы без остатка.

Пырей, как и его подруга, был благодарен мертвому – за эти дополнительные силы, которые могут очень понадобиться.

У второго стража Клык с Красавчиком тоже нашли чуть початый запас настоя – но бальзама у него не обнаружилось.

– Знали, на что шли, – констатировал Клык. – На смерть. Им резерв силы нужен был, а не здоровье. Хорошие ребята.

– Что нам с того, что они хорошие, – буркнул Красавчик. – Барлог побери, намто лекарство нужнее… еще закапывать их… совсем превратились в какихто плакальщиков по мертвым…

– Давай, давай, кусайся, – усмехнулся Клык. – Тебя самого бросят гнить у всех на виду, допрыгаешься!

Он бы еще пораспространялся о чести и благодарности, тема хорошо ложилась на душу – но еле слышный шорох насторожил уши Клыка и заставил ноздри нервно раздуться.

– Что? – не шепнул, а только двинул губами Красавчик

В ответ Клык очень медленно положил флягу на грудь трупа и так же медленно обернулся, раскрыв вперед пустые ладони.

– Я тебя чую, – сказал он в густые кусты, торчащие между двух замшелых валунов. – Твоих бойцов тоже чую. Выходите.

Красавчик вздохнул и сел, положив руки на колени.

Изза кустов выбрался совсем молодой арш, одетый в роскошную широкую куртку из гнедой лошадиной шкуры, накинутую поверх легкого панциря, в штаны из мягкой кожи и высокие башмаки. Его лицо, усталое, но удивительно свежее по сравнению с бойцами Клыка, еще выражало напряжение и нервозность, хотя арбалет он уже опустил. За франтиком показались еще двое, не старше Мелкого; их одежда и вооружение явно выдавали гражданских – в лучшем случае, охотников.

– А ты немало стоишь, ворюга, – сказал франтик. – Чуешь… с подветренной стороны?

– Я не ворюга, – сказал Клык, выпрямляясь. – Мы заплатим, раз есть живые. Мы слышали взрывы вчера вечером, но изза перевала, потому в драку и опоздали.

– Вы двое? – спросил франтик. Повидимому, ему было неловко, а его свита косилась на Клыка с опаской.

– Нет. Нас восемь. А ты не стражник, – сказал Клык настолько бесстрастно и между прочим, что франтик не оскорбился.

– Не стражник, – сказал он, чуть пожав плечами. – Мы были смотрителями Линии Ветров.

Эта фраза, по мнению Клыка, стоила целого пространного монолога.

Линия Ветров, сложные пути, по которым проходят воздушные потоки – для подземного города все равно, что кровеносные сосуды для человека. Сквозняки, циркуляция воздуха – вентиляция для пещерных кузниц и шахт, вытяжки для очагов, сложная система связи, когда вместо почтового голубя сведения несет запах… Обвал, сбивший Линию Ветров – стихийное бедствие, творящее много бед, смотрители должны вычислить и расчистить завал как можно скорее. Постройка не на месте, перемешивающая или перекрывающая потоки воздуха – преступная небрежность, караемая изгнанием из клана, если только хозяева постройки не уничтожат ее сами, раньше, чем случится несчастье.

Эти ребята в мирное время занимались чрезвычайно ответственной и почетной работой. Ребята с головами. Ученики инженеров, не иначе. Специалистам такого класса простительно детское франтовство, они его отрабатывают – но дико видеть тут, на поле боя, эти челки ниже бровей, куртейки в крученых шнурах, светлые рубцы на зеленоватосмуглой коже щек, складывающиеся в охранные знаки… Этих ребят надо было увести одними из первых, заботиться и беречь – чтобы поселок выжил.

– Кто ж тебя с ними отпустил в патруль? – спросил Клык. – Не говорю, что ты слабак, но тебе тут совсем не место…

– Я не патрульный, – хмуро ответил франтик. – Мы за Громом и его бойцами пришли, – пробормотал он, отводя глаза. – Раньше нельзя было, всю ночь прочищали пути, которые взрывом засыпало…