Страница 42 из 89
– Присаживайтесь. Как ни странно, еще есть места. Могу взять на себя полную защиту достойного зреца, – быстро среагировал гриф. – Вы на север не собираетесь, о Ёрра, прорицающий свет?
– Собираюсь, – оживился зрец. – А как же! Знаю я, ученик там меня ждет, сие неизбежно. Утром еще разок напутствую октаву криводушную – и уйду, обожженный их гневливой немилостью.
– С этой минуты вы под защитой рода Сарычей, – с самым довольным видом заверил гриф. – Если пожелаете совершить свой путь пешком, препятствий чинить не стану. Но карета последует за вами.
– Стар я уже, от удобства не откажусь, – со вздохом признался Ёрра.
Вездесущие слуги грифа подтащили к камину удобное кресло от стены, и зрец расположился в нем, улыбаясь сонно и благосклонно. Орлис сорвался с места, отнес Ёрре чашку с взваром и нахально устроился на подлокотнике. Патрос занял табурет Орлиса и с немалым удивлением изучил пестрое собрание гостей. Брови дрогнули особенно отчетливо, когда он увидел Арху:
– И вы здесь? Невероятная ночь. Леди сказала, что беспокоится за Фарнора и нашего малыша Лиса. Ёрра вскочил и помчался через город, как стосковавшаяся по охоте гончая. Но, увы, нас опередили решительно все.
– Зато ко мне на прием ты бы не попал еще дней пять, – сказал гриф. – Не до вас мне ныне. Семья моя гибнет, а тут склоки с выбором маэстро. Ты вроде к мантии примеряешься? Когда октава будет решать…
– Никогда, – хохотнул Ёрра, допив взвар. – В страхе они великом, нового явления Ролла боятся, коли решат не по правде. Я им растолковал, сколь опасен гнев богов. Завтра еще чуток пугану. И объявят они выбор по общей воле. Помните ли, что сие значит?
– Еще бы, – оживился гриф. – Давно такого не было, занятно. Для тебя поясню, малыш, – улыбнулся он Орлису. – Горожане станут на площади слушать проповеди троих обозначенных октавой гласеней. И чью примут, тот и возглавит Гармониум.
Гриф задумчиво глянул на Патроса, затем на Фарнора. Наклонился вперед и звучно поместил кружку на стол, давая знак слугам: емкость пуста. В коридоре засуетились, внесли блюда с угощением и новое питье.
– Не боишься шею свернуть? – прищурился гриф, глядя прямо на гласеня. – Я понял Ёрру. Он раскатывает златотканый коврик для тебя, печется о благе веры. Прочие же помнят о демонах и о войне. И не спешат принять власть, когда она слишком опасна.
– Если не справимся, не будет уже ни власти, ни самого Гармониума, – серьезно ответил Патрос. – Я искал с вами встречи не ради поддержки моих интересов. Хотел просить о помощи. Фарнор пока единственный, не считая сотника Дифра, кто понимает, что такое демоны и как все серьезно. Он воин, но сотней тут дела не решить. Гармониум – старая и дряхлая карета, не способная двигаться достаточно быстро. В одну связку дней не соберут дружину. Никто не сделает подобного. Про эргрифа я лучше помолчу.
– Да, там решают не связками дней, а многими кипами. Искал ты меня с правильной мыслью. Лорд Арха, ваши люди – то есть ампари, я верно говорю? – они предполагают отражать демонов?
– Конечно.
– Хорошо, – довольно кивнул гриф. – Замок у меня большой, посторонних тут нет… обычно. Заселяйтесь. И ваши воины, и сотник. Дружину я ему выделю. Сколь тяжкой будет война?
– Весной они не пойдут большими силами, – уверенно сообщил Арха. – К тому же у нас с вами, как ни странно звучат эти слова, объединяющие людей и ампари, теперь имеется союзник. Родичи Орлиса.
Гриф согласно кивнул, наблюдая, как мальчик собирает на узорную серебряную тарелку угощение со стола – для Ёрры. Снова устроился на подлокотнике кресла и принялся шептать в самое ухо зреца, заботливо поясняя, что принес. Кивает, режет, на вилку сам накалывает… И зрец, вопреки своему сложному характеру, охотно принимает опеку. Жмурится и капризничает, выбирая еду повкуснее.
Внимание к себе, быстро ставшее общим, Орлис заметил. И воспользовался им – как обычно, с самой непочтительной практичностью:
– А на севере Ролла тоже считают злом?
– Нет, – отозвался гриф. – С нашими зимами разве можно почитать врагом подателя урожая? Без его багряного света не вызреет хлеб. Опять же, – властитель хитро прищурился, – все смотрины, сговоры и сами свадьбы затеваются в роллово время. Летом любая девка вдвое краше выглядит. Мне ли не знать! Серебряный-то, недоумок, на то и рассчитывал. Одним из ранних детей думал тебя объявить, Фарнор. Все знают: женился гриф Варза поздно, уж третий десяток кип разворошил, а все девок высматривал, самую красивую избирал. Летом милуемся, а как пройдет роллово время да разум поостынет, так и берусь строить очередной терем. У нас ведь как? Или женись, или обеспечь всем. Теремов я возвел, почитай, целый поселок, если их в одно место свезти. Коров покупал что ни осень, лошадок…
– Интересная жизнь, – прогудел Ёрра. – Зрю я внятно: нет на тебя обиды у тех девиц.
– И не должно быть! Что ни вечер, под окнами собирались, проказницы, и хихикали, туда-сюда по двору бегали. До того доходило – в оконце шишки бросали, чтоб выглянул. Всяко случалось, – вздохнул гриф, грустно усмехнувшись, – пока Берну не заприметил. Она вдвое младше меня в ту зиму была, мать ее ни за что не соглашалась на сватовство…
– А разве можно грифу отказать? – сделал большие глаза Орлис.
– В грифа, как я помню, – усмехнулся Варза, оживляясь, – можно даже поленцем кинуть, и не раз. Но переупрямить вряд ли получится, коли я что решил. У нас говорят: ежели любовь в зиму не замерзла – она крепкая… Только я полагал, жена меня к Адалору проводит, а не я, старый, по ней убиваться стану.
Гриф снова нырнул в глубину кресла и смолк, вернувшись мыслями к своему горю. Как выяснилось – очень вовремя. По паркету галереи прошуршали торопливые шаги, в дверях появилась Нора, сосредоточенно кивнула присутствующим. Чуть дернула головой, отметив движение Архи, – помощь ампари не требуется. Прошла и села на последний свободный табурет:
– Когда ей в первый раз стало плохо? Два месяца назад… то есть почти что две охапки дней, или как их там?
– Я понял, – сухо кивнул гриф. – Точно так.
– Причину знаете?
– Сама она подозревала, что отравили, – тихо и нехотя вымолвил гриф, темнея лицом. – Почти сразу появился гласень, так все ловко одно к одному… выбора уже не осталось. Роду Сарычей еще больше оказался надобен вампир.
– Значит, в основном понимаете, – вздохнула Нора. – Служанка сыпала в питье отраву. Не ее вина, обманули женщину и заморочили голову. Голосом, у вас это умеют. Арха, займись, надо бы ее в трезвый ум вернуть.
– Лучше я, – мягко предложил Патрос. – Мне куда понятнее, что мог натворить гласень.
– Ребенка никак нельзя было спасти, – очень тихо и виновато выговорила Нора. – Собственно, его гибель и привела к нынешнему состоянию женщины. Обещать что-либо я не рискну. Мы мало знаем о вас, у нас нет опыта лечения здешних людей. Вы согласны отправить жену на некоторое время к нам? Хотя бы до утра.
– Моя Берна жива? – выразил слабую надежду гриф.
– Да, но сейчас она выглядит странно, – замялась Нора. – У вас так не лечат, и я в смятении, обычно мы сперва все проясняем, а позже начинаем действовать. Возможно, ваша вера или иные правила нами нарушены.
Гриф энергично отмахнулся от непонятных сомнений, поднялся из глубокого кресла, вынудив всех тоже встать, и оказался действительно очень рослым. Чуть кивнул, извиняясь перед присутствующими, и быстро покинул зал. По коридору гриф уже не шел, а бежал.
Вернулся он нескоро. Нора успела покушать и выпить две чашки взвара, заинтересованно рассмотреть вместе с Орлисом оконное стекло, а также обсудить с Архой непонятные остальным проблемы соединения и взаимного усиления акустических и магических воздействий.
Наконец его милость прошагал по коридору, уверенно и неспешно, как и подобает хозяину замка. Едва он появился в дверях, стало понятно: это совершенно другой человек. Того, кто сидел, прячась в тени кресла, страдал бессонницей и через силу выслушивал гостей, больше не существует.