Страница 40 из 89
– Ррын учил, – малопонятно пояснил Орлис. – Я вообще-то больше по наличникам. На окнах которые. Прочее пока не освоил.
– Тоже дело, – похвалил воин. – Иди, малец. По правую руку от главного двора стоит терем жены грифа. Там наилучшие по эту сторону гор наличники. Найдешь время – глянь, коль у нас в Загорье не бывал. А пока спеши: прочие-то гости уже далече отошли.
Орлис поблагодарил и побежал догонять изрядно удалившихся "гостей". Подвесной мост ему понравился не меньше, чем ворота. По нему могла свободно проехать карета, разминувшись с верховым, а под ногами десяти пеших мост даже не шевелился. Похвалив и это остроумное и прогрессивное сооружение, маленький эфрит с нехорошим прищуром обернулся к гласеню:
– Эй, злой дядька! А чего ты людям с луками не стал кричать, что упыри вокруг? Хоть вякнул бы, что ты в плену.
– Перестреляли бы всех, – сипло отозвался Серебряный. – Ума не приложу, как твои выходки еще терпят, роллово отродье.
– Ты как-то чудно про ум говоришь, дяденька, – не унялся пацан. – Он у тебя, выходит, что-то вроде примочки на лоб. Или на чирей. Приложил – и сработало. А не приложил, или, там, уксусом смочить запамятовал, так нет пользы.
– Белый, да за что мне это наказание? – искренне взмолился гласень, понурился и продолжил путь молча.
Повторно Серебряный показал перстень страже у ступеней главного дворца и замер, ожидая, пока слуга сообщит о прибывших и получит ответ, как с ними поступить. Фарнор присел на удобную деревянную скамью. Фоэр замер неподвижно, не убирая руку с плеча гласеня. А вот Орлис ждал высочайшего решения шумно. Успел познакомиться со всеми провожатыми и выяснить, что означает узор, вырезанный в камне парадной арки, как и когда работает фонтан на площади, какой породы кони у грифа – и так далее.
– Вас примут, – звонким голосом возвестил слуга, вернувшийся из дворца. – Оружие оставьте здесь. Повторяю наши правила: гласень напрямую к его милости обращаться не должен. Только через провожатого. Следуйте за мной.
– Ух ты! Интересные свечи, – обрадовался Орлис, юркнувший в двери первым. – Воск, да? Вообще, по-моему, следовало бы придать им витую форму. К узору стен больше пойдет. И подкрасить.
– По праздникам витые ставим, – отозвался пожилой слуга, провожающий гостей, не думая сердиться на шумного эфрита. – А красить… Так, почитай, всякий запах утомляет, если целый день его нюхать.
– Можно и без запаха сделать, – обнадежил Орлис. – Эх, Ррына бы сюда! Ему бы понравилось у вас. О, паркет! Воском натираете?
– Лисенок, мама учила тебя хорошим манерам? – вслух задумался Фоэр.
– Да, – односложно отозвался мальчик, тяжело вздыхая.
– Попробуй хоть что-то вспомнить из ее уроков. Если затруднительно, я уточню: грифа следует звать "ваша милость". Кланяться обязательно, и самое малое – в пояс. Смотреть…
– Его милость любит детей, – облегчил страдания Орлиса пожилой слуга. – Сюда пожалуйте. Далее по коридору, в открытые двери. Собственно, вас принимают только из-за мальчика. Негоже ночью детям по городу бродить.
– Только не проси у него монетку, – шепотом предупредил Фарнор.
Зала, избранная грифом для приема неожиданных гостей, оказалась невелика. Толстые ковры глушили звук шагов. Огромный камин шуршал прогоревшими углями, малиновыми с золотом. На низком столике источали ароматный медовый пар чашечки с взваром. Подле каждой был установлен небольшой табурет. Хозяин замка разместился в необъятном кресле, едва различимый в полумраке помещения. Выглядел он массивным и темным. Ни возраста, ни черт лица не разобрать. Свет исходил лишь из камина да от пары тусклых свечей, расположенных у самой входной двери. Стены терялись в тенях. За окнами рыжие факелы подсвечивали заснеженный парк. Орлис, забыв о приличиях и обещаниях, восторженно охнул, едва миновав порог:
– Стекло! Настоящее стекло, я думал, у вас нет такого… То есть, извините, ваша милость, доброй ночи. Имя мое Орлис.
– Верно мне сообщили, необычный ребенок. – Низкий голос грифа чуть дрогнул от едва сдерживаемой улыбки. – Садись. Когда бессонница донимает, полезно слушать внезапных гостей. Ты, гласень, верни перстень и больше не пытайся сюда пройти. С управляющим я побеседовал. Не любо нам твое дело и сам ты нам не по душе. Встань в уголке да помолчи. А вы кто будете, гости неурочные?
– Давай…те я сам расскажу, – оживился Орлис, устраиваясь на табурете и принюхиваясь к взвару.
– Эдакое чудовище белоголовое! – восхитился гриф. – Молви.
– Вот он – сотник светцов, Фарнором зовется. Самый наилучший человек из всех, что я встретил здесь. Душа у него добрая и умом не обижен… Хотя и попался на уловку гласеня. Тот пожелал поймать Фарнора на улице ночью и выведать у него силой, что происходит в столице. Потому что сам Серебряный в бегах, ни в храм ему дороги нет, ни куда-либо еще.
– Знаю, – усмехнулся гриф. – Фарнор… Занятного человека ко мне забросил случай. Хотел повидать тебя. Не думал, что это произойдет сегодня. Садись, сотник. Ты ведь родом из Загорья?
– Точно так, ваша милость. – Фарнор поклонился в пол. – Из Берзени.
– Хорошие места, – тихо отозвался гриф. – Исконные… А вот спутника твоего не могу ни к какой земле определить. По всему – северянин вроде, но держится чуждо, не наш он. И не с побережья.
– Так он вампир, только вы никому не говорите, – громким шепотом сообщил Орлис. – Имя его Фоэр.
– Доброй ночи, ваша милость, – приветствовал грифа ампари.
– Что же получается? – задумался гриф, заинтересованно выныривая из тени глубокого кресла. – Я обещал гласеню поддержку, коли заполучу вампира. И теперь – задолжал?
– Вряд ли. Я привел гласеня, а не он меня, – усмехнулся Фоэр. – Зато он обещал поддержку сотнику. Твердил, что определит Фарнора вам в сыновья.
Гриф полуобернулся к камину, и Орлис, чье зрение и прежде различало куда больше деталей, чем глаза иных, рассмотрел повелителя. Совсем не старого, вряд ли перешагнувшего пятый десяток зим. Действительно рослого и тяжелого, но не рыхлого. С жестким и неожиданно сухим лицом. С цепким и властным взглядом светло-серых глаз. Портила внешность грифа, пожалуй, лишь усталость, накопившаяся морщинками в уголках покрасневших глаз, отметившая кожу бледностью, заложившая излишне резкие складки у губ.
Из полумрака за креслом беззвучно вынырнул страж. Склонился к повелителю, реагируя на незначительный поворот головы. Выслушал тихие слова и кивнул.
Гласень хрипло закашлялся и попытался что-то сказать, но не смог. Фарнор догадался: снова пробовал воспользоваться звучанием и ощутил свое бессилие. Не иначе помешала магия, задействованная Орлисом. Страж прошел через зал и крепкой рукой развернул гласения к дверям, не произнося ни слова.
– Поосторожнее с ним, – молвил гриф, явно переживая за своих людей.
– Горло у бедняжки болит, – мстительно посочувствовал Орлис. – Пожизненно. Как попробует гадости говорить, так и подавится.
– Полезный недуг, – одобрил гриф, чуть шевельнув рукой.
Из тени (как подозревали теперь все – густозаселенной) выбрался слуга и поставил здоровенную серебряную кружку на широкий подлокотник кресла, в специальную выемку. Повелитель откинулся на спинку кресла, прихватив теплое питье. Повозился, устраиваясь и отхлебывая. Щелкнул пальцами.
– Которую кипу дней ищу вампира, – довольно отметил он. – На общение с мразью этой пошел, когда про охоту Гармониума вызнал. И вот – не моими усилиями, а сбылось. Дело у меня имеется к вашему роду. Большое дело. Важное. Можно ли тебе его изложить?
Поддерживаемый двумя слугами, из коридора беззвучно и мягко вплыл, словно невесомый, витой подсвечник на дюжину толстых свечей. За ним последовал второй. Зал осветился, делая заметными стражей у стен. Воины поклонились своему господину и вышли. Фарнор удивленно сообразил: а ведь они все это время стерегли исключительно гласеня! Словно вампир, живой и без оков, вполне даже безопасен.