Сочинения

Сонет делится на две части. В первой я взываю к дамам и спрашиваю их, идут ли они оттуда, где она находится. Мне кажется, что я не ошибаюсь, ибо возвращаются они как бы облагороженные. Во второй части я прошу, чтобы они поведали мне о ней. Вторая часть начинается: «Вы траурную видели любовь». Следует второй сонет, как мы уже сказали ранее:

Тебя узнать не можем. Нам однимО нашей даме говорил не ты ли?Твой голос тот же, но черты застыли4 Лица — и ты нам кажешься иным.Источник слез твоих непостижим.Твои рыданья наши возбудили.Иль видел ты — печали посетили8 Ее и той же мукой ты томим?Оставь нас плакать на стезе печали;И утешающий нас согрешит.11 Ее словам скорбящим мы внимали.Такой огонь в ее очах горит,Что, если б на нее взглянуть дерзали,14 Мы умерли б — нас скорбь испепелит.

Сонет делится на четыре части соответственно высказываниям четырех дам, в уста которых я вложил ответы; и, так как эти высказывания из уже упомянутого достаточно ясны, я не буду точнее определять смысл каждой части, удовольствовавшись тем, что только их обозначу. Вторая часть начинается: «Источник слез…»; третья: «Оставь нас плакать…»; четвертая: «Такой огонь…»

XXIII.

Случилось по истечении немногих дней, что тело мое было поражено недугом, так что в продолжение девяти дней я испытывал горчайшую муку. Недуг столь ослабил меня, что я должен был лежать, как те, кто не может двигаться. И когда на девятый день моей болезни я ощутил почти нестерпимую боль, во мне возникла мысль о моей даме. И так, думая о ней, я вернулся к мысли о моей немощной жизни, и, видя, сколь она недолговечна даже у людей здоровых, я стал оплакивать в душе моей столь печальную участь. Затем, умножая вздохи, я произнес про себя: «Неизбежно, что когда-нибудь умрет и благороднейшая Беатриче». И столь великое охватило меня смущение, что я закрыл глаза и начал бредить, как человек, охваченный умопомрачением, и предался весь фантазии. В начале этого заблуждения моей фантазии передо мной явились простоволосые женщины, мне говорящие: «Ты умер». Так начала блуждать фантазия моя, и я не знал, где я находился. И мне казалось, что я вижу женщин со спутанными волосами, рыдающих на многих путях, чудесно скорбных; и мне казалось, что я вижу, как померкло солнце, так что по цвету звезд я мог предположить, что они рыдают. И мне казалось, что летящие в воздухе птицы падают мертвыми и что началось великое землетрясение. Страшась и удивляясь, во власти этой фантазии, я вообразил некого друга, который пришел ко мне и сказал: «Разве ты не знаешь: твоя достойная удивления дама покинула этот век». Тогда я начал плакать, исполненный величайшей горести, и не только в моем воображении, но истинные слезы омывали мои глаза. Затем я вообразил, что следует мне посмотреть на небо, и мне показалось, что я вижу множество ангелов, которые возвращались на небо, а перед ними плыло облачко необычайной белизны. Мне казалось, что эти ангелы пели величальную песнь и что я различаю слова их песни: «Osa

a in excelsis», и ничего другого я не слышал. Тогда мне показалось, что сердце, в котором заключалась столь великая любовь, сказало мне: «Поистине мертвой покоится наша дама». И после этого мне показалось, что я иду, чтобы увидеть тело, в котором обитала благороднейшая и блаженная душа. Столь сильна была обманчивая фантазия, что она показала мне мою даму мертвой. И мне казалось, что дамы покрывают ее голову белой вуалью; и мне казалось, что на лице ее отобразилось такое смирение, что слышалось — она говорила: «Я вижу начало умиротворения». И в этом мечтании, когда я увидел ее, меня охватило чувство такого смирения, что я призывал Смерть, говоря: «О пресладостная Смерть, приди ко мне, не поступай со мною недостойно, ты должна быть благородна, в таком месте была ты! Приди ко мне, столь жаждущему тебя. Посмотри: уже ношу твой цвет». Когда же я увидел завершение скорбных обрядов, которые надлежит совершать над телом умерших, мне почудилось, что я возвращаюсь в мою комнату. Там привиделось мне, будто я гляжу на небо. И столь сильно было мое воображение, что истинным своим голосом, плача, я произнес: «О прекраснейшая душа, блажен видевший тебя!» Произнося эти слова скорбным голосом, прерываемым приступами рыданий, я призывал Смерть. Молодая и благородная дама, бывшая у моего ложа, думая, что мои рыдания и мои слова были вызваны лишь моим недугом, также начала плакать. Другие дамы, бывшие в комнате, по ее слезам заметили, что и я плачу. Тогда они удалили молодую даму, связанную со мной ближайшим кровным родством, и подошли ко мне, чтобы меня разбудить, полагая, что я вижу сны. Они сказали мне: «Не спи» и «Не отчаивайся». От этих слов прервалось сильное мое мечтание, как раз когда я хотел воскликнуть: «О Беатриче, будь благословенна!» И я уже сказал: «О Беатриче», когда, придя в себя, я открыл глаза и увидел, что заблуждался. И хотя я назвал это имя, мой голос был прерван приступом рыданий, так что эти дамы не смогли, как я полагаю, меня понять. Несмотря на мое великое смущение и стыд, по совету Амора я повернулся к ним. Увидев мое лицо, они сказали сначала: «Он кажется мертвым»; затем, обращаясь друг к другу: «Постараемся утешить его» — и произнесли много слов утешения, порою спрашивая меня, чем я был так испуган. Несколько успокоенный, я понял, что был охвачен ложным мечтанием, и ответил им: «Я вам поведаю, что со мной случилось». Тогда — от начала до конца — я рассказал им о том, что видел, скрыв имя Благороднейшей. Излечившись от этой болезни, я решился сложить стихи о том, что случилось со мной, ибо я полагал, что тема эта достойна Амора и приятна для слуха; и об этом я сочинил следующую канцону, начинающуюся: «Благожелательная госпожа…»

Благожелательная госпожа,Младая и прекрасная собою,Случилась там, где смерть я ожидал,В моих глазах увидела, дрожа,5 Отчаянье; от тщетных слов со мноюЗаплакала — ей сердце ужас сжал.И старших дам невольно я призвал.Ушла, их увещаниям внимая,Сеньора молодая.10 Старались дамы мне вернуть сознанье:Одна — «Оставь мечтанье!»;Другая — «Отчего ты духом пал?».Владычицы моей, еще рыдая,Назвал я имя, бред мой покидая.15 Столь скорбен и столь тих был голос мой,Переходящий в шепот заглушенный,Что в сердце это имя уловилЛишь я один, измученный мечтой.И к дамам повернуть мой лик смущенный20 Тогда Амор печальный поспешил.Их бледностью я, верно, поразил,Казалось, смерти видели явленье.Вновь облачась в смирение,Меня, склоняясь, дамы утешали25 И часто повторяли:«Что видел ты во сне, лишившись сил?»Преодолев душевное волненье,Сказал: «Исполню ваше повеленье».Когда о бренной жизни думал я30 И видел, как близка моя могила,Сам Бог любви омыл свой лик слезой.Столь смущена была душа моя,Что в мыслях так, вздыхая, говорила:«Покинет дама грешный мир земной».35 И, мыслию терзаемый одной,Сомкнул глаза. В неизъяснимой далиВ отчаянье блуждалиСознанья духи. И в воображенье,Прервав уединенье,40 Обличья скорбных жен передо мнойВне истины, вне знания предстали.«И ты, и ты умрешь!» — они взывали.И страшное увидел я вдали,Входя все глубже в ложное мечтанье,45 Был в месте, чуждом памяти моей.С распущенными волосами шлиТам дамы, слышалось их причитанье;Они метали пламя злых скорбей.Мерцало солнце, мнилось, все слабей,50 И звезды плакали у небосклона,Взойдя из ночи лона.И птиц летящих поражала смерть,И задрожала твердь.Вот некий муж предстал среди теней,55 И хриплый голос рек, как отзвук стона:«Сей скорбный век покинула мадонна».И очи, увлажненные слезой,Возвел, — казалось, ниспадает манна, —То возвращались ангелы небес,60 И облачко парило над землей;К нам доносилось райское: «Осанна!»И звук иной в моей душе исчез.Амор сказал мне: «Горестных чудесНе скрою. Посмотри, лежит средь зала».65 Мадонну показалаФантазия мне мертвой, бездыханной.Вот дамы лик желанныйСокрыли мраком траурных завес.Она, поправ смиреньем смерти жало,70 Казалось, молвит: «Я покой познала».Я скорбь мою смиреньем одолел,Смиренномудрия познав начала,И говорил: «Должно быть, ты нежна,О Смерть, и благороден твой удел;75 Сойдя к мадонне, благородной стала,Не гневаться, но сострадать должна.Моя душа желания полнаТвоею стать! Тебя напоминаю.«Приди», — к тебе взываю!»80 И я ушел, душа моя томилась.В уединенье, мнилось,Взглянул на небо и сказал средь сна:«Кто зрит тебя, достоин тот спасенья».Спасибо вам, прервавшим сновиденья.