Верю – не верю

Вера уже не отводила взгляда от часов – четыре сорок, четыре сорок пять… Без пяти минут пять пришла Арина. Вера, воспользовавшись правом именинницы, отправила ее к тетке помогать накрывать на стол, а сама, украдкой прихватив телефон, закрылась в ванной комнате. Пустила воду, забилась в дальний угол и набрала номер телефона Вадима. «Сотовый телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети, – сообщил приятный девичий голос и добавил, зачем-то перейдя на английский: – Please, call later».

«Вот возьму и утоплюсь! – решила Вера. – А если он не придет? Нет, это невозможно! А как же отец? Что он подумает?! Господи, а может, с ним что-то случилось? Попал под машину? Забыл адрес? И еще неизвестно, какой вариант хуже… Вот ведь черт – и реветь нельзя, и умыться холодной водой нельзя – заново красить глаза уже нет времени».

– Вера! Ты чего там? Принимай гостей, именинница! – смеялась под дверью Арина. – Ни звонка, ни стука не слышишь!

Выскочив из ванной комнаты, Вера толкнула дверью Машу. Та тоже раздевалась в прихожей и едва не наступила на подарочный пакет. Рядом топтался смущенный Вадим. В руках у него был красиво упакованный в нарядный целлофан горшок с мелкими желтыми розами, который он выставил перед собой как щит.

– Вот, это тебе… Все киоски обегал, пока нашел. Ты же говорила, что такие любишь, да? – забормотал он, краснея. – Ничего, что они в горшке? Других желтых не было, зато продавец сказала, что они будут у тебя жить несколько недель. А потом вспомнил, что забыл номер твоей квартиры, и сотовый, как назло, сел…

– А я подхожу к подъезду – смотрю, какой-то мужчина топчется с цветами, – вступила Маша, уже по-свойски толкнув Вадима локтем. – Вот я отчего-то сразу решила, что это Вадим. Я не могу сказать, что Вера о вас много рассказывала, она почти ничего не рассказывала, молчала, как партизан. Но подумала – ведь должна же она когда-то нас познакомить? И день рождения – самое то! Говорю: вы не к Вере?

– Я так обрадовался, – улыбнулся Вадим. – Вы прямо как фея…

– Фея Маша, – присела в дурашливом книксене его спасительница. – А это Арина. Она у нас не фея, но тоже очень милая.

– А мы знакомы, – неожиданно промолвила Арина, бесцеремонно рассматривая Вадима. – Вы учились в консерватории на три года старше нас. У меня отличная память на лица.

– Совершенно верно, – вмешалась Вера. – Вы так и будете все стоять в прихожей? Тогда я сейчас папу и тетю Лину сюда позову. Но станет тесно.

Толкаясь и смеясь, они выбрались из небольшой прихожей в гостиную. Борис Георгиевич и Лина Георгиевна сидели на диване чинно, рядышком, хоть потрет пиши, и ждали.

– Папа, тетя Лина, знакомьтесь, это Вадим, – произнесла Вера.

Вопреки ее опасениям, церемония получилась не натянутой. Вадим решил поцеловать тете Лине руку, но ему мешал горшок, который он до сих пор крепко прижимал к себе, так и не вручив имениннице. Вера бросилась отнимать у Вадима горшок, Маша немедленно уронила один из принесенных свертков и закричала, что там ваза, Арина загораживала собой стол, боясь, что во всеобщей толкотне с него что-нибудь уронят. Наконец горшок был отобран, распакован и водружен в центр стола, ваза спасена и оценена по достоинству, места за столом распределены – и все эти важные и бестолковые хлопоты объединили и сблизили собравшихся.

– Я очень рад, что сегодня за нашим столом двое мужчин, – начал на правах хозяина Борис Георгиевич. – А двое мужчин – это сила! Я уже устал сражаться в одиночестве с этим бабьим царством, потому что на их стороне подавляющее численное преимущество. И вот наконец-то я смогу хотя бы выпить рюмку водки с понимающим меня человеком. Вадим, открывайте шампанское – это дамам, а нам с вами я, с вашего позволения, налью водочки.

– Папа, Вадим не пьет. Ни водку, ни шампанское, – сообщила Вера. – Он вообще не пьет.

– Вот и умница! – возликовала Лина Георгиевна. – Слышал, Борис? И тебе не надо. Давай девочкам шампанское, а мы с тобой по рюмочке моей наливки, она слабенькая, и все!

– Вы за рулем? – поинтересовалась Арина, принимая бокал с шампанским из рук Вадима.

– Н-нет, я…

– Арина, не приставай к человеку! – воскликнула Вера. – У Вадима печень. Не будет же он тебе все свои диагнозы озвучивать. Давайте, поздравляйте уже меня, а то очень есть хочется!

Вера, Арина, Маша и тетя Лина выпили шампанского, Борис Георгиевич, разочарованно вздохнув, – рюмку принесенной сестрой вишневой наливки. Вадим ограничился соком. И вечер пошел по накатанной колее, как бывает, когда собираются люди, давно знающие друг друга и относящиеся друг к другу с искренней симпатией. Но все же присутствие нового человека меняло ситуацию, и первой не выдержала Маша. Улучив момент, когда Лина Георгиевна целиком завладела вниманием Вадима, рассказывая ему о новинках в области гепатопротекторов, то есть лекарств, восстанавливающих печень, она утащила Веру в кухню и спросила:

– Вера, а как вы познакомились? Я очень люблю всякие истории про знакомства, ты же знаешь!

– Мы на улице встретились. Случайно. Арина права, мы вместе учились, только Вадим – старше на четыре года, так что он меня не помнил, старшекурсникам не полагается обращать внимание на новеньких. А я его помню, конечно. И еще его мама у меня сольфеджио преподавала в музыкальной школе.

– Антонина Ивановна? – припомнила Арина, курившая возле вытяжки. – Нет, у нас она не вела. Надо же, как тесен мир. Хотя у нас, у музыкантов, не мир, а мирок. Курятник. Все друг друга знают. Вот мы с Верой дружим с первого класса, с тобой – с первого курса консерватории. У нас и времени никогда не было познакомиться с кем-то не из нашего круга. Тем более удивительно, что вы с Вадимом раньше не пересеклись.

– Он в Москве жил. И по контракту работал за границей! – похвасталась Вера. – В Италии, в Швейцарии, в Австрии…

– А теперь что? – еще больше удивилась Арина. – Будет тут сидеть? Зачем он сюда-то приехал?

– Мама у него тут, – понизив голос, пояснила Вера. – В общем, сложно все. Я потом расскажу.

– А где он работает? В консерватории?

– Он теперь занимается наукой. Новое направление – музыкотерапия. Очень перспективное. Арин, давай потом, ладно? Я пойду его от тети Лины спасать.

Вера выскочила из кухни. Арина задумчиво смотрела ей вслед.

– Слушай, Маша, тебе не кажется странным, что он вдруг из своих Италий сюда вернулся?

– Нет, не кажется.

– Наверное, тут проще наукой заниматься, чем в Москве. А может, он специально приехал, чтобы с нашей Верой встретиться. Видимо, у них любовь. А любовь – не картошка, не бросишь в окошко, она всех собою мани-ит…

– Странный он какой-то, – не поддержала дурашливую интонацию Арина. – Из Швейцарии да в нашу деревню. Цветы в горшке. Краснеет, как мальчик, чуть ли не заикается. И не пьет. Не наш человек.

– А мне он понравился, – заявила Маша. – Очень милый. Не всем же быть такими мачо, каких ты любишь. И Вере он очень подходит. Я за нее ужасно рада. Брось, Аришка, ты в любовь не веришь, а я верю! Кстати, слушай, ты не читала книжку новую, «Евстафий» называется? Про композитора… тьфу, фамилия из головы вылетела! Короче, из восемнадцатого века.

– Нет. Мне твоя музыка на работе надоела, чтобы еще дома про нее читать, – засмеялась Арина. – Лучше детективчик.

– Ну и правильно. Просто я читаю и думаю – что это все мне напоминает? А потом сообразила. Он знаешь, как пишет? «Евстафеюшка», «под белы рученьки»… Короче, «рассупонилось солнышко, расталдыкнуло свои лучи по белу светушку, понюхал старик Ромуальдыч свою портянку…» Нет, лучше Ильфа и Петрова никто не написал. Представляешь, молодые авторы, первая книга – и навсегда в историю литературы.

– Ты, Машуня, все про литературу? – улыбнулась Вера, входя в кухню. – Я тебе завидую. У меня на чтение времени совсем не остается, может, на пенсию выйду, тогда уж. Девочки, вы идите в комнату, там Лина собирается в карты играть, а я тут поставлю пирог в духовку греться. Она мне велела непременно в духовку, говорит, не доверяю я этим микроволновкам вашим, невкусное после них все.