Крутые берега

Он любит меня, снова и снова повторила про себя Флора, сдерживая смех при виде представителя профсоюза, который явился на праздник в джинсах и футболке с надписью: «Смерть капитализму!».

Она встретилась взглядом с мужем и подмигнула ему, увидев такую же усмешку в его глазах. Этот миг взаимопонимания так порадовал ее, что она сразу успокоилась. Ведь это совершенно нормально, когда муж и жена расходятся во взглядах на какие-то проблемы, подумала Флора. Было бы странно, если бы они во всем соглашались друг с другом!

Вошла Мирра, сразу приковав к себе всеобщее внимание. Ее сильно декольтированное платье переливалось золотыми блестками. Флора, скрывая раздражение, заставила себя тепло поприветствовать девушку. Мирру немедленно окружили поклонники, и, глядя на толпу молодых повес, Флора порадовалась, что среди них нет ее мужа.

С непринужденной улыбкой она переходила от одной группы гостей к другой, следя за тем, чтобы бокалы у всех были полными и столики с едой не пустовали. В десять часов все должны были перейти в танцевальный зал, где уже ждал оркестр.

Изнемогая от духоты и усталости, Флора зашла освежиться в ванную комнату, расположенную на первом этаже. Она с облегчением сняла длинные белые перчатки и подставила ладони под холодную воду.

Я их больше не надену, решила она. Рукам слишком жарко.

Флора слегка смочила прохладной водой лоб, поправила волосы и уже собиралась уходить, когда за дверью раздались чьи-то голоса. Не желая стать невольной свидетельницей чьих-то разговоров, она уже собиралась выйти из ванной, когда вдруг услышала свое имя. Ей показалось, что это голос мужа.

«Подслушивающий никогда не услышит о себе ничего хорошего», вспомнила Флора, но не смогла побороть искушения узнать, что скажет Лайм. Голос его собеседника принадлежал Руфусу Мертону, одному из директоров завода.

Этот человек был одним из самых старых служащих компании. Он застал времена, когда ее владельцем был Тоуэлл-старший. И когда после смерти отца Лайм унаследовал бизнес, о котором не имел ни малейшего понятия, Мертон оказался для него просто незаменим. Он, как ангел-хранитель, направлял двадцатилетнего юношу и помогал тому войти в курс дела, а его мудрые советы всегда способствовали процветанию фирмы. Руфус очень гордился успехами Лайма и, не имея собственных детей, относился к нему, как к сыну.

Сейчас друзья уютно расположились в холле с сигаретами, и Флора понимала, что вряд ли сможет пройти мимо них незамеченной. Поэтому она села на край ванны и стала терпеливо слушать.

— Твоя жена потрясающая женщина, — говорил тем временем Руфус. — Моя Джун просто души в ней не чает. Стоит Флоре появиться, и все взгляды сразу же обращаются к ней. Ты не ревнуешь?

— Мм, — неопределенно протянул Лайм.

— Жаль, что мы так редко видим ее здесь, — продолжал тот. — Моя супруга мечтает о том, чтобы мы вчетвером как-нибудь поужинали вместе. Ты не мог бы чаще привозить жену в Манчестер?

— Вряд ли это возможно, — все так же вяло ответил Лайм. — Ты же знаешь, она вечно занята.

— Звучит не особенно обнадеживающе.

— Она никогда не согласится бросить свою работу только для того, чтобы больше времени проводить со мной, — пояснил Лайм, и Флора отчетливо представила, как он пожимает своими широкими плечами.

— И никто из вас двоих не хочет уступать?

— Увы, это так. Но я питаю надежду, что положение может измениться.

По голосу мужа Флора поняла, что он самодовольно улыбается, и насторожилась.

— Вот как? — удивился его собеседник. — Ты мне расскажешь, или попробовать самому догадаться?

— Я бы предпочел не говорить, пока не буду точно уверен.

Руфус засмеялся:

— Что ж, если это то, о чем я подумал, то все мы будем очень рады. В этом доме так давно не звучали шаги крошечных ножек!

Крошечных ножек?

Флора вскочила на ноги и застыла перед зеркалом. Ее лицо казалось белее платья, а губы предательски дрожали.

— Боже, Боже, — прошептала она, чувствуя себя раздавленной и опустошенной.

Нет! Не может быть! Она схватилась за раковину, чтобы не упасть. Неужели это правда? Так, значит, Лайм прошлой ночью действительно хотел, чтобы она забеременела?

Флора испугалась, что сейчас ей станет дурно. Конечно, она сама виновата в том, что забыла свои пилюли. И хотя Лайм обладает дьявольской изобретательностью, это обстоятельство он никак не мог предвидеть. Но все же… Губы ее снова задрожали. Она ведь предупредила его, так почему он не остановился? Что-то не верилось, что ее муж дошел в тот момент до такого состояния, когда уже не мог себя контролировать. Не такой он был человек.

Лайм всегда делал то, что хотел.

Но даже если допустить, что в первый момент ему все же не удалось устоять перед всепобеждающим жаром страсти, то почему же он ничего не предпринял потом, ночью? Лайм не преминул использовать ее оплошность в своих тайных целях.

Флора вновь взглянула в зеркало и едва узнала себя. На нее смотрели полные обиды глаза.

Какое гнусное предательство! Как он мог? Как осмелился намекнуть на то, что у них может быть ребенок, и спокойно выслушивать рассуждения приятеля о «крошечных ножках»?

А почему бы и нет?

Ведь не исключено, что ребенок действительно появится. А Лайм, похоже, просто уверен в этом! Прошлой ночью они занимались любовью даже, пожалуй, больше, чем в самый первый раз! И ей еще никогда не было так хорошо. А значит, она вполне могла забеременеть…

Она злилась, что мужу даже не пришло в голову узнать ее мнение. Ему достаточно было иметь свое. Он просто сообщил, что собирается сделать ее матерью. Причем сделал это тогда, когда было уже поздно.

Флора почувствовала себя униженной. Этот холодный расчет был равносилен предательству.

Разговор затих. Видимо, собеседники вернулись к гостям. Флора осторожно приоткрыла дверь и выглянула в холл — никого. Чувствуя, как бешено колотится ее сердце, она быстро прошла по коридору. Господи, только бы не встретить Лайма!

Ей хотелось немедленно убежать наверх, в спальню, и там, в тишине и одиночестве, обдумать свои дальнейшие действия. Нельзя же портить всем вечер и устраивать мужу скандал прямо сейчас. Да и уйти она не может. Торжество в самом разгаре, и внезапное исчезновение хозяйки всем покажется странным.

Потратив еще минуту на то, чтобы собраться с духом и немного подрумянить бледные как мел щеки, Флора медленно двинулась в зал, полный гостей. Ее встретил гул радостных голосов и запах вкусной еды. Она мило улыбалась, отвечала на вопросы, но мысли ее в этот момент были далеко-далеко.

Она позволила Руфусу Мертону положить себе на тарелку немного салата из омаров, но только сделала вид, что ест, и даже не притронулась к шампанскому.

Праздник тяготил ее, как тяжелая повинность. Флора казалась себе куклой-марионеткой, потому что ей постоянно приходилось кивать и дарить улыбки в ответ на слова, смысл которых даже не доходил до нее. Пару раз она встречалась взглядом с мужем, замечая его недоуменно поднятые брови, и механически улыбалась, давая понять, что все в порядке. И все же, видимо, из нее вышла бы плохая актриса, потому что выражение лица Лайма изменилось. Он поставил бокал с шампанским на поднос услужливо подошедшего официанта и направился к ней.

Флора почувствовала себя несчастной, беспомощной, загнанной в угол. Если бы только можно было исчезнуть! Но деваться было некуда. Мило улыбнувшись, она двинулась навстречу мужу. Он нежно, но по-хозяйски твердо взял ее под руку и повлек на террасу.

— Куда ты? — возразила она, обводя рукой гостей. — Если мы сейчас уединимся, нас неправильно поймут.

— Ничего страшного. Могу я побыть минуточку наедине со своей собственной женой? — И он одарил окружающих самой обаятельной из своих улыбок.

— О, Лайм, — засмеялся кто-то. — Мы впервые увидели твою красавицу-Флору, а ты сразу же хочешь спрятать ее снова?

— Это мое право, — усмехнулся он, прекращая дальнейшие споры на эту тему. — Кстати говоря, я и сам редко ее вижу. Правда, дорогая? — Рука Лайма легла на талию Флоры, а затем, нежно скользнув по спине, осталась лежать на ее плече. — Вы ведь нас извините? — Он снова улыбнулся и решительно повел жену прочь. — Давай подышим свежим воздухом, — предложил он, направляясь к балкону.