Дядюшка из провинции

Хелен же все было, как говорится, до лампочки. Ее не заботил даже ребенок, которого она носила. По мнению Хелен, все само собой как-то устроится. Единственное, что ее беспокоило, так это перспектива необходимости рассказать родителям о рождении внебрачного ребенка. Одна эта мысль будила в ней дикий страх.

— Оставь меня одну, — потребовала Шарлотта. В ее голосе появились холодные злые нотки, каких Хелен еще не приходилось слышать.

Она озадаченно поморгала, нерешительно прикусила губу и, помедлив, собралась уходить.

Однако, все еще не веря своим ушам, она обернулась и увидела красноречивый, не оставляющий сомнений взгляд Шарлотты. Делать было нечего — надо уходить.

Как только дверь за подругой захлопнулась, Шерли снова торопливо достала из кармана прощальный подарок Дэвида и медленно подошла к круглому настенному зеркалу.

Оттуда на нее взглянула совершенно незнакомая женщина. В больших зеленых глазах было недоумение… Медленно, не спеша, Шарлотта надела на шею кулон, решив отныне никогда с ним не расставаться.

Патрика Свободы не было ни в его любимой пивной, ни в кинотеатре.

Шарлотта послала Томаса, Джона и Мэри во что бы то ни стало отыскать молодого художника, но тот как сквозь землю провалился, словно почувствовал, что его ищут.

До сих пор Патрику всегда удавалось ускользнуть от ответственности в подобных обстоятельствах. Почему ему не должно повезти и на этот раз?

Когда из Бронкса вернулась насквозь промокшая под проливным дождем и смертельно уставшая Мэри, Шарлотта решила действовать без Патрика.

Она затолкала стонущую и жалобно плачущую Хелен в первое попавшееся такси и повезла ее в Госпиталь Святого Луки. Это была не слишком престижная клиника, но работали там добротно и профессионально.

— Ой, как больно, — хныкала Хелен, когда машина медленно тронулась с места. — Одно могу твердо тебе сказать — в следующий раз я буду пить таблетки. Ты не представляешь, это такая зверская боль!

— Смотри, не забудь, — равнодушно посоветовала ей Шарлотта. Она так пристально смотрела на улицу через окно машины, словно надеялась силой взгляда разогнать вечные нью-йоркские пробки.

Дорога до Тринадцатой Восточной улицы заняла почти час. Хелен стонала все громче и все чаще. Промежутки покоя стремительно укорачивались. Если бы водитель не свернул через известную ему одному лазейку на Тринадцатую Восточную, то ребенок, пожалуй, родился бы прямо в машине. Такая перспектива способна заставить любого мужчину найти выход из практически безвыходной ситуации.

— Вы не представляете себе, что видел на своем веку этот многострадальный автомобиль, — сказал шофер, когда Шерли в сотый раз обратилась к нему с просьбой поспешить. — В этом такси заключали торговые сделки, договаривались о свадьбах и разводах и десятки раз делали детей, так пускай для разнообразия один здесь родится.

— Лучше пусть это произойдет в клинике, — возразила Хелен между приступами боли. — Меня успокоит сам вид шприцев и белых халатов.

— Моя жена родила мне целую футбольную команду без этих врачебных глупостей. Не суетясь, она произвела их на этот свет.

— Как, у вас одиннадцать детей? — У Хелен, несмотря на боль, округлились глаза. — Вы не шутите? Их действительно одиннадцать? — Она снова обессиленно откинулась на подушки сиденья. — Тогда, значит, она не рожала их, а просто «выплевывала».

— Каждому свое, — торопливо прервала Шарлотта излияния подруги. — Может быть, вы все же попробуете ехать хоть немного побыстрее? — снова попросила она водителя.

— Если вы не против, то я сейчас протараню идущий впереди нас грузовик, — ехидно усмехнувшись, произнес водитель.

Шарлотта решила больше не приставать к нему.

Наконец впереди показались красные кирпичные стены клиники. Они поспели как раз вовремя, у Хелен начались схватки.

— Держись! — крикнула Шарлотта подруге, прекрасно понимая всю нелепость этого призыва.

Казалось, роды продолжались целую вечность. Хотя уже через час Шарлотта сидела у изголовья кровати, на которой лежала Хелен, и гладила дрожавшую руку подруги.

— У меня родился мальчик, — прошептала Хелен, и на ее лице появилась счастливая улыбка. — Я так рада, что все это наконец позади.

— Я тоже, — вздохнула Шарлотта и ласково улыбнулась ей. — Я тоже очень рада, а теперь постарайся расслабиться. Сегодня, если врач разрешит, я заберу вас домой.

— Ладно, — согласилась Хелен, повернула голову набок и прижалась щекой к мягкой подушке. Рядом с ней мирно спал ее Роджер, не подозревавший о том, какая судьба его ждет. Бросив прощальный взгляд на маленький сверток с новорожденным, Шарлотта на цыпочках покинула палату.

Яркое солнце ослепило девушку, когда она вышла из здания клиники. Она успела настолько привыкнуть к лампам дневного света в коридорах и палатах, что совершенно забыла, что на улице яркий светлый день и с небес сияет солнце. Постояв несколько мгновений у входа в клинику, Шарлотта бесцельно побрела по улице. В своих мыслях она была далеко, очень далеко — в маленьком городке, где нет ни этой сумасшедшей гонки, ни безымянных обезличенных людей.

Может быть, настало время вернуться домой? Перед мысленным взором Шерли возник аккуратно побеленный деревянный домик ее родителей. Справа от веранды растут в круглых горшках фуксии, а на перилах вьются мамины любимые бегонии.

По телу Шарлотты пробежала дрожь, ее словно что-то ударило. Она же грезит наяву, фантазирует! У нее сейчас есть более важные дела, чем попусту размышлять о родительском доме.

Девушка ускорила шаг и, перебежав дорогу перед носом какого-то «датсуна», вскочила в автобус, идущий к Пятнадцатой Западной улице. Поднявшись на свой этаж, она позвонила в соседнюю квартиру, где жил Патрик. На сей раз он был дома. Опухший, расхристанный и, как обычно, небритый, Патрик появился в проеме разболтанной двери и с довольной улыбкой приветствовал Шарлотту.

Она выместила на бедняге все свое напряжение и накопившуюся за последние дни злость.

— Эй, ты! — без лишних слов набросилась девушка на дружка Хелен. — Я не знаю, за что тебе оказана такая честь, но ты стал отцом совершенно очаровательного сына. Не хочешь взглянуть на своего мальчика?

Не прикрывая рта, Патрик нервно зевнул и закрыл глаза.

— О Боже мой! — простонал он. — Это что, шутка? Ну ладно, ладно, — добавил примирительно, видя реакцию Шарлотты и почти физически почувствовав ее гнев. — Значит, я теперь папочка. Когда Хелен возвращается домой?

— Сегодня вечером. — Шарлотта еле сдерживалась, чтобы не обрушить на голову Патрика самые отборные ругательства. — Она в Госпитале Святого Луки. Роды прошли нормально.

— Ну, тогда… — Патрик высунулся из своей двери и нагло улыбнулся Шарлотте. — Я могу еще немного потерпеть… А на обратном пути вы купите бутылочку вина… Это дело мы спрыснем…

— Да пошел ты… — крикнула в бешенстве Шарлотта. Резко развернувшись на каблуках, подошла к своей квартире и стала открывать дверь. За спиной она услышала издевательский убийственный смех.

Что же это за жизнь? Почему Хелен совершает такие глупости? Как она вообще живет?

Шарлотта приблизилась к окну и невидящим взглядом уставилась на серые фасады соседних домов. «Зачем мне все это нужно?» — спрашивала она себя.

С того дня, когда Дэвид Эллисон подарил ей кулон с изумрудом, в ее жизни началась полоса везения, пусть маленького, крошечного, но везения. Шерли стала зарабатывать чуть больше и после многих неудач, нескольких лет непрерывной нищеты почувствовала прилив сил и ощутила полноту жизни.

Начинала она с крошечной роли в театре Лоуэра.

Конечно, это было, скорее, кабаре, чем настоящий театр. В маленьких пьесках, которые шли на подмостках балаганчика, пародировалась американская действительность, и на этом незамысловатом юморе зиждилось благополучие театра.

Вскоре после истечения срока контракта Шарлотте позвонила ее агент Ребекка Тэлбот и предложила место в рекламном агентстве компании, производящей кремы для бритья. С начала сентября Шерли, улыбаясь телезрителям с экранов телевизоров трижды в неделю, намыливала кремом лицо черноволосого актера.