Подводное течение

– Без проблем.

Я села в машину и спросила Володю:

– Объясни мне, пожалуйста, что такое «точка»?

– Конец предложения.

– Это понятно. А что значит, когда говорят «телка стоит на “точке”»?

Парень рассмеялся.

– Это смотря какую телку. Шлюхи дешевого пошиба ошиваются на трех вокзалах, а интердевочки тусуются в валютных барах. Таких точек у нас четыре. Гостиницы «Интурист», «Москва», «Националь» и «Метрополь». Там есть валютные бары, где собираются иностранцы и снимают девочек.

– Валюта – это же статья. И связь с иностранцами карается…

– Не мельтеши. Все намного проще. Интердевочки живут под крылом КГБ, и их никто не трогает. Они отчеты пишут о своих клиентах. Валюту складывают в общую кубышку. В крайнем случае, тратят не доллары, а бесполосные чеки, за которые не сажают.

– Что это значит?

– Когда ты работаешь за границей, тебе зарплату платят чеками Внешторгбанка. Возвращаешься в Союз и отовариваешься в магазинах «Березка», где есть все. На чеках имеются полосы. Желтая, синяя, красная. Это соцлагерь, Азия, Африка. Но если ты работаешь в капстране, то получаешь чеки без полос. Они приравниваются к валюте.

Я достала из бумажника Олега один чек и показала шоферу.

– Такой примут в баре?

Он глянул и охнул:

– Где взяла?

– Одна старушка меня снабдила. Она живет в высотке. Беспокоится за свою беспутную внучку и попросила меня найти ее на «точке». Начнем с «Метрополя».

– Послушай, Оксана, если твоя бабуля не знаменитая артистка, значит, она из КГБ. Большая часть квартир в этом доме распределял Берия. Они доставались генералам НКВД. Остальные раздаривал Сталин людям искусства и науки. Не лезь в эти дела. Бабусе раз плюнуть найти внучку. Та наверняка у гебистов на учете состоит.

– И все же я рискну. Высади меня у «Метрополя». И спасибо за заботу. Тебя Михаил Ефимович ждет.

Парень замолк и насупился. Кажется, я его обидела.

До «Метрополя» мы доехали за десять минут. Володя указал мне на вход в валютный бар, возле которого стоял швейцар. Очевидно, я тоже походила на проститутку, несмотря на дорогое платье.

Он преградил мне дорогу:

– Не нарывайся на неприятности, милочка. Глазки выцарапают.

Я достала из бумажника пропуск и показала ему. Швейцар отпрянул, а я врезала ему смачную пощечину, но не отошла. Мужик опешил. Такого с ним явно еще не происходило.

– Я долго еще буду любоваться твоей рожей или ты дверь откроешь?

И он открыл дверь.

Небольшой зал, барная стойка, полумрак, тихо играет джазовая музыка, не очень много народа. В центре – маленькие круглые столики с венскими стульями, удобно для двоих, но для троих уже тесновато. Вдоль стены стояли квадратные столы. За одним из них и собралась компания каких-то иностранцев. Несколько девиц сидели по одиночке и курили, потягивая коктейли через соломинки. Две парочки уже ворковали. Неудивительно, что швейцар принял меня за одну из девочек. Эти птички одеты не хуже меня, вот только юбки слишком короткие.

Я подошла к стойке, где стояло большое блюдо, на котором врассыпную лежали коробки с отрывными спичками. Один такой валялся в моей сумочке.

Я понимала, что на меня обращают внимание и мужчины и девицы. И те и другие думали, что знают, зачем сюда пришла эта штучка. А меня накрыло ощущение, что я попала на чужую коммунальную кухню и пытаюсь поставить кастрюлю на чужую плиту.

– Что будете пить? – спросил бармен.

– А что есть? – задала я нелепый вопрос.

– Здесь валютный бар, – пояснил он, удивленно глядя на меня.

Я достала из сумочки бумажник и открыла его. Так, чтобы бармен видел стопку чеков и уголок гостевого пропуска. Выдернув бумажку в сотню, я бросила ее на стойку и назидательно произнесла:

– Я гостья из Ленинграда. У нас бармены сами предлагают посетителям напитки.

– Из легкого могу предложить «Шампань-коблер», а из крепкого «Таран», основан на коньяке.

– Тогда «Таран».

Он принялся готовить коктейль, изображая из себя средневекового алхимика.

Я бросила на стойку еще одну бумажку весом в пятьдесят единиц.

– Мне нужна Жанна.

Он убрал добычу с прилавка, покосившись на напарника, и кивнул мне на столик, за которым сидела ярко накрашенная блондинка, но не вульгарная, несмотря на макияж с явным излишеством.

Я взяла коктейль и направилась к ее столику. Блондинка сидела в тоскливом одиночестве перед пепельницей, полной окурков.

Я пальцем поманила бармена, и тот тут же подскочил.

– Замени, – сказала я, указав на пепельницу.

– Одну секундочку, – подобострастно засуетился бармен и тут же поменял пепельницу.

Надо сказать, это произвело впечатление на блондинку. Похоже, их здесь не балуют вниманием. Я достала из сумочки сигареты, золотую зажигалку, доставшуюся от Оксаны, и закурила.

– И кто тебя забросил в наш блиндаж? – спросила блондинка.

– Мой муж, – ответила я и бросила на стол коробок со спичками, где был записан телефон. – Ты писала?

– Таких тысячи. И что дальше?

– Олег не случайный турист, он постоянный клиент. Таких запоминают и за таких держатся.

– А я вот упустила. – Она неожиданно засмеялась, низким, дребезжащим смешком. – Ты тоже за него держишься?

– Не очень. Пришла на тебя взглянуть, а потом накатаю телегу в партком.

– Валяй. Ему встряска не повредит. Я только в ладошки похлопаю.

– А тебе он чем не угодил?

– Сменил меня на Ритку. Он самец, что с него взять. Но эта курва не мне первой гадит. Всех уже достала.

– Она здесь?

– Принимает на дому. И не только Олега, хотя за хазу платит он. Козел! Ну а тебе что? Ты, что ли, жена? Поди, с голоду не пухнешь. Куда он денется, если все на тебя записано.

Этой фразы я не поняла, но переспрашивать не стала.

– Заразу в дом принести может, – озабоченно сказала я.

– Не принесет. Мы чистенькие, за нами следят, заботятся. Да и без резинок мы не работаем.

– Я хочу его застукать.

Жанна опять рассмеялась, но вдруг остановилась.

– Хорошая мыслишка. Я тебе дам наводку, если ты Ритке фейс расцарапаешь. Тебе-то это с рук сойдет, но не другим. Ее особо опекают. Своих же сдает, сука!

– Не проблема. Сделаю ее профнепригодной. На работу долго не выйдет.

Жанна подалась вперед, и от нее повеяло дорогими духами.

– Только я тебе ничего не говорила.

– Конечно. Мы с тобой не виделись, и я тебя не знаю.

Блондинка долго рылась в своей сумочке, потом выудила ключ и положила его на стол.

– Гороховский переулок, дом шесть, квартира двадцать три. Завтра после восьми вечера Олег должен приехать туда.

– Откуда такие подробности? Ты со свечой стоишь?

– Подробности от папочки.

– Это еще кто?

– Ну, его-то ты знаешь. Феликс, начальник Олега. Старикашка. Но крепкий, еще чего-то может. Теперь я его обслуживаю. Олег меня ему сбагрил, когда на Ритку перепрыгнул. В бабках я ничего не потеряла, даже выиграла. Но он противный, от него козлом воняет. Это Феликс мне сказал, что Олег завтра в шесть вечера прилетает, а Ритка едет в Шереметьево его встречать. Дальше все понятно. Махнут на хазу, поколупаются ночку, а утром он явится к тебе как новенький, якобы прямо с самолета.

– И все же застукать их будет не так просто.

Жанна саркастически скривила перемазанный помадой рот.

– Ты думаешь, он рискнет ходить по шлюхам в Лондоне? Они же там все высоконравственные. А тут расслабится, часам к десяти уже будут в постели. У мужика две недели никого не было. Да он не слезет с Ритки. Своего мужа не знаешь? Он же кобель! Вот и возьмешь их тепленькими.

– Ты упомянула о Феликсе. Знаешь, что с ним случилось?

– Сегодня умер, потому я и пришла на «точку». Уже поправляться начал. Его на домашний режим хотели переводить, а тут второй инфаркт. Добреньким был, настоящий папочка. Теперь Олега никто прикрывать не будет. Это же Феликс вас из Ленинграда вытащил, он же и участок вам выбил, который на тебя записан, чтобы потом не отняли. Боюсь, без папочки твоего муженька вытравят с теплого местечка. Меру знать надо.