Страница 6 из 14
— Что несправедливо, Лёшенька?
— Да, то и несправедливо. — С глубоким вздохом ответил князь одного, но фактический правитель целых пяти довольно больших городов — Вон у дядьки Митяя на груди и пузе шерстюка куда побольше моей выросла, однако же его Татьяна почему-то волосатой обезьяной не называет.
Все, включая жену князя, прелестную княгиню Эйдиль, так и покатились от хохота, да, не просто покатились, а попадали в воду, а этот волосатый хохмач, радуясь, что шутка удалась, вскочил на ноги, мощно оттолкнулся от камней набережной и в длинном полёте устремился в воду. Пролетев по воздуху метров пять, он бакланом вошел в воду, вынырнул метрах в тридцати через минуту и весело, раскатисто захохотал. Да, фигурой он, конечно, более всего напоминал шкаф с антресолями, ещё бы, имел росточек в два метра семь сантиметров, но зато был невероятно быстр, ловок и силён, а в воде мог соревноваться даже с горбатыми речными быками. И вот что интересно, при таком росте и могучем телосложении никому и в голову не приходилось сомневаться в его умственных способностях. Алексей был одним из лучших учеников Ольги и в некоторых вопросах даже опережал её. Ну, тут она была не одинока. Очень многие ученики давно уже обогнали того же Митяя по части углублённого изучения множества наук и проникновения в самые сокровенные тайны мироздания. Правда, никто не мог пока что превзойти его по широте знаний и научной смелости. Впрочем, он никогда не занимался чем-либо очень уж глубоко и настойчиво, предпочитая не докапываться до мелочей. Для этого у него под рукой имелись сотни узких специалистов, всегда готовых прийти к нему на помощь со своими исчерпывающими консультациями.
Митяй ничуть не стесняясь частенько говорил: — «А я и не собираюсь изучать этот вопрос до канцура. Этим вы будете заниматься. В честь чего это я должен делать эту работу за вас? Вы что, не учёные, что ли?» И учёные грызли гранит наук так, что во все стороны только пыль, да, песок летели. Почему? Да, только потому, что прекрасно знали, если Митяй придёт и займётся их тематикой, то он за месяц, полтора сделает больше открытий, чем они все вместе взятые за добрых два года. Такого лаща ему давать никто не собирался и потому учёные смело ставили эксперименты, выдвигали самые невероятные, порой безумные гипотезы и потом либо подтверждали, либо опровергали их, но всё равно стремительно двигали науку вперёд и останавливаться не собирались. Увы, но сам Митяй вовсе не считал, что он способен на великие открытия только по одной единственной причине — самая главная тема его исследований, происхождение говорящих камней и их связь с Матерью Землёй оставалась как для него, так и для всех остальных ведлов-учёных — Terra Incognita и тут никто не мог ничего с этим поделать, но он не унывал. Митяй знал наверняка, что рано или поздно он постигнет и эту тайну. В том числе и поэтому он отправился в эту продолжительную экспедицию и собирался побывать на всех континентах и чуть ли не всех островах, заглянув в том числе и на самые маленькие.
На следующий день, рано утром, каравелла «Виктория» отчалила от пристани порта Алексиевска и через десять минут встала на крыло. Её целью был остров Цейлон. Именно с него Митяй решил начать изучение полуострова Индостан. Как о самом этом острове, так и о полуострове Индостан он имел хотя и довольно неплохое, но всё же поверхностное представление. Картографы до этих мест ещё не добрались, а потому им придётся восполнить ещё и этот пробел. Для этого он и велел Вике задержаться в Алексиевске. Пока каравелла стояла в порту этого города, «Викторию» подготовили к тому, чтобы она могла нести на себе два самолёта-амфибии и один вертолёт, не говоря уже о том, что её изначально укомплектовали дюжиной четырёхместных автожиров. Через боковые лацпорты они могли стартовать с четырёх выдвигающихся в обе стороны платформ даже при движении на подводных крыльях. Нужно было только сбросить скорость до семидесяти километров в час. Митяй в который раз изменил план экспедиции и вот почему. Если раньше он хотел плыть вдоль берега и, делая остановки, сверху изучать побережье от Ирана до Индии, то став телепатом, причём в некотором смысле даже более мощных, чем Стас, хотя и менее опытным, он почувствовал волны страха, исходящие как раз с юга Индии и севера Цейлона, с берегов Маннарского залива. Что-то там в районе мыса Кумари было не слава Богу и проявлялось такой сильной волной страха, боли и отчаяния, что ему делалось не по себе и он буквально скрежетал зубами. Раз кто-то боится, значит кто-то пугает.
В последние три дня эта волна стала усиливаться. Поэтому «Виктория» неслась через Персидский залив на полном ходу, а выйдя в Аравийское море, так ещё и увеличила скорость. Стас, читавший его мысли, тоже был взволнован, но как и Митяй держался спокойно и расковано, подражая ему. Сутки спустя, когда до «Виктория» вошла в Маннарский залив, они оба знали, откуда и почему исходит волна этого страха. Как раз из того района Цейлона, который примыкал то ли к Маннарскому полуострову, то ли к Маннарскому перешейку. Там полным ходом завершалась подготовка к самой настоящей войне и она по сути дела уже началась, так как одна из сторон понесла первые потери. Мысли читались плохо, ни Стас, ни Митяй не знали языка агрессора, а вот эмоции очень отчётливо, но даже не это оказалось самым неприятным и страшным. Там, на Цейлоне, жило большое и очень агрессивное племя, многие ведлы которого были телепатами. То, чего так боялся Митяй, встретиться с целой толпой воинственно настроенных дикарей, готовых убивать всех и вся, мало того, что свершилось, так ещё и в самой страшной своей форме. Да, телепатия, если её повернуть в сторону захватнических войн с целью порабощения соседей — страшная сила. Митяй приказал Вике остановить «Викторию» в четырёхстах километрах от побережья и провёл беглую телепатическую разведку. Похоже, что весь это папуасский военный кипиш еще не приобрел очень большого масштаба и был сосредоточен в междуречье двух рек, впадающих в Маннарский пролив по одну сторону от Маннарского полуострова и в Полкский пролив по другую.
Однако, племя, ведомое на войну ведлами-телепатами, уже успело в ней отличиться. Митяй увидел несколько эпизодов глазами двух сторон — агрессора и захваченных в плен мирных жителей. Как одни, так и другие были людьми с практически черной кожей, только вояки были малость пониже ростом, но зато были вооружены копьями с медными и даже железными наконечниками, а также длинными медными и железными ножами самой примитивной и неказистой формы. Их пленники были повыше ростом и чуть светлее. Они пребывали в полном ужасе от свершившегося. Пугаться им было отчего, так как воины напавшего на них племени носили на своих выях ожерелья из нижних челюстей, некоторые из которых явно принадлежали ещё совсем недавно убитым людям. От этого зрелища Митяя чуть не вывернуло наизнанку. Он прыгал от одной группы людей к другой по всему этому району и вскоре понял, что враг вторгся на Цейлон с севера, из Южной Индии. Наверное это были далёкие предки тамилов. Тогда их пленниками являлись древние веды, в его время влачившие на Цейлоне жалкое существование. Хотя как знать, может быть после этого народ шарился по всей этой части Евразии, забираясь в Африку и Океанию, ещё не раз и не два.
В это раннее утро все захватчики что-то очень уж сильно шебаршились и светились, носясь по пампасам, как ужаленные, и не давая покоя своим пленникам. Вскоре Митяй понял, с чем это было связано. На юго-восток, в глубину острова чуть ли не галопом мчались десятки воинов и гнали с собой пленных мужчин. Те же из тамилов, так временно решил называть захватчиков Митяй, кому было велено остаться, от расстройства избивали и насиловали женщин. Хорошо, что хоть не убивали. Он запретил Стасу не только читать его мысли, но и даже пытаться заглянуть на остров, а потому вздохнул с облегчением. Митяй прекрасно понимал, что на Цейлоне намечается какая-то серьёзная карательная экспедиция, поскольку мирные ведды не представляли из себя совершенно никакой военной силы. Пометавшись окрест, он вскоре увидел глазами одного из разведчиков, на кого же это нацелились тамилы — на несколько стай огромных гигантопитеков с удивительно красивым, длинным мехом чуть ли не золотого цвета, мирно пасущихся среди холмов, и сразу же понял, что означали яркие, золотисто сияющие, но совершенно невнятные образы в чёрных тыковках не слишком симпатичных папуасов. Пометавшись ещё полчаса окрест, Митяй понял, что скорее всего охота на гигантских золотых обезьян начнётся либо ближе к ночи, либо завтра утром, а потому принялся спешно готовиться к своей маленькой, стремительной и победоносной войне.