Не герой

– Да, взрывать, пожалуй, нечем… – согласился Володя. Парень понимал, что десятком ручных гранат здоровенную стальную балку не повредить.

Его внимание привлекли оранжевые контейнеры, пристыкованные к рельсу с интервалом сотни полторы метров.

– А это что? – Владимир ткнул пальцем в направлении ближайшего контейнера.

– Подвеска. Вскрывать не советую. Громовым током враз поджарит.

– А если взорвать?

– Голова! – Гнат хлопнул студента по плечу. – Ты давай назад, передай старшему казаку Ждану Багрянцеву, чтоб был готов поднимать и переводить людей. А мы с Торбоем гульнем немного. Верно говорю?

– Верно. А как будем через ограду перелазить? Тоже взрывать?

– Тебя, Торбой, случаем, осколком по голове не жахнуло? – ехидно поинтересовался десятский. – Дверь ищем. Должны быть, для обходчиков и мастеров делают. По правилам, через каждые полверсты.

Отдыхали не десять минут, а больше. Ждан решил дать товарищам время разобраться с подвеской чугунки. Как обратил внимание Володя, время в этом мире отмеряли так же, как и у них.

Подниматься на ноги после короткого отдыха не хотелось. Студенты со стоном, проклятиями, жалобным гундежом принимали вертикальное положение, взваливали на плечи рюкзаки, мешки и автоматы.

Чугунку пересекли по трубе под насыпью. Такие трубы предназначались для небольших животных, человек тоже тут мог пройти. Пусть и скрючившись, и пригнув голову, но зато не ползком. Казаки между делом пояснили, что через каждые три-четыре версты под насыпью проходят большие туннели для крупных животных и транспорта. Да, строители предусмотрели все.

Минут через двадцать колонну догнали Гнат с Торбоем. Казаки насвистывали веселый мотивчик. Судя по их довольным лицам, все прошло как надо.

– А где же взрыв? – спросил Владимир.

– Рано еще. Мы гранаты к индукторам привязали. Взорвутся, когда поезд подойдет, как раз в момент включения подвески.

– Долго еще идти? – простонал Петро.

– Долго. Верст восемьдесят до Власовой заставы. По чугунке ближе, но мы же лесами, – ответил Торбой.

Петро буркнул что-то. Державшаяся рядом Маринка выругалась. Все устали. Половина отряда была готова бросить ненавистные рюкзаки и идти дальше налегке, а там будь что будет. Остальные терпели. Володя как взял Лену за руку, так и вел ее, постоянно поддерживая и помогая перелезать через препятствия.

О расчистке леса в этом мире, судя по всему, не заботились. Упавшие деревья никто не убирал, как свалились, так и догнивали свой век на земле. Дорог в лесу не было, только еле заметные звериные тропки. По одной такой тропе Ждан и Торбой и вели отряд. Направление движения определяли по компасу. Карту никто не разворачивал, ориентировались по памяти.

После того как отряд пересек глубокий овраг, Торбой смилостивился над провальцами и скомандовал привал. Только отдых. Обед перенесли на ужин. Затем подъем. Еще один марш-бросок по лесу. Опять привал. И так до самого вечера. К концу дня даже Володя чувствовал себя вымотанным. Кончился старый турист, подрастерял форму, пока за учебниками ночи просиживал. Остальным было еще хуже. Последние версты девушек и кое-кого из парней приходилось тащить чуть ли не на руках.

Разгром

Неправда, что человек в стрессовой ситуации ни о чем не думает, полагается только на инстинкты и подсознательные реакции. Риск для жизни, грань между бытием и небытием заставляют мозги работать с бешеной силой. Вася сначала, как и все, побежал по улице, ведущей от берега. После пары близких накрытий снарядами он задумался. Не следует изображать из себя испуганную лань. Снаряды летят быстрее бегущего человека.

Сбавить шаг и оглядеться. Вот и спасение! Вася прыгает в сторону, ныряет в водосборную канаву. Вовремя. Осколки рвут воздух над головой, по спине барабанят комья земли, и больно, черт подери! Воздух густеет, пышет жаром. Взрывы сливаются в сплошной грохот.

Страх заставляет вжиматься в землю, лежать и не отсвечивать. Нельзя! Парень вскакивает на ноги. Из раскрытого перекошенного рта вырывается дикий звериный рев. Вася несется по дорожке между домами. Перепрыгивает через забор. Ныряет за угол дома.

Успел. Коттедж принимает на себя большую часть осколков и ударную волну. Беззвучно вылетают стекла, по небу плывет какой-то мусор. Крыша сдвигается и опасно кренится, готовая в любой момент завалить прижавшегося к теплой шершавой стене студента. Еще рывок. Бросок через открытое пространство. Василий перепрыгивает через окровавленный труп молодой женщины, падает рядом с лежащей на бетонной плите головой ребенка. Вперед!!!

Ноги несут его сами собой. Инстинкт самосохранения работает, как никогда в жизни. Васёк буквально чудом успевает падать в укрытия, когда рядом с ним ложатся снаряды. Сознание механически отмечает картины расстреливаемой заставы. А вот трупов мало. Парень был морально готов к тому, что ему придется бежать по колено в крови, спотыкаться о тела, падать в кучи кишок.

Успели эвакуировать или же все сидят в укрытиях. На заставе должны быть бомбоубежища.

«Это хорошо… Это очень хорошо…» – стучало молоточками в голове.

Желудок подобрался к глотке, завтрак настойчиво просился наружу.

Наконец Василий выбрался за пределы поселка. За последним домом его ждал неглубокий овражек. Обстрел стих. Снаряды падали в центре поселка и у береговой черты.

Пробравшись сквозь заросли камыша на дне овражка, отчаянно ругаясь, когда ноги проваливались в мутную гнилую водичку, Васёк взобрался на противоположный склон. Неплохо. Прямо перед носом молодого человека красовался перрон. Легкий пластиковый навес над площадкой, станционное здание. Это дело стоит обследовать. А вот и два моста. Если бы Василий вышел из города метров на пятьдесят правее или левее, ему не пришлось бы лезть через овраг. Бывает. Рванул напрямик и по сторонам не посмотрел.

Станция была пустынна. В зале ожидания только деревянные скамейки и пара столиков в углу. Ни расписания тебе, ни касс, ни привокзального буфета. А что еще может быть на казачьей заставе в Пустошах? Молодой человек понимал, что сообщение с Жуковой заставой и Свияжском нерегулярное, потребности в буфете нет. Местные не будут бегать за кружкой пива и бутербродом на станцию, когда в поселке должны быть приличные кафе. Как раз мимо одного такого он уже пробегал.

На перроне видны следы спешной эвакуации. На бетонке валяются два мешка. У фонарного столба сидит плюшевый медвежонок. Забыли беднягу, бросили, потеряли. Недалеко от игрушки лежит початая пачка печенья. Грустная картина. От таких вещей на душе становится тягостно и муторно.

Васёк сразу и не заметил самого главного. Под перроном лежат не обычные рельсы, а один сплошной широкий и высокий монорельс. Вдоль пути идут оранжевые стальные контейнеры с электромагнитами.

«Не хило, – присвистнул молодой человек. – У нас такие вещи до сих пор на стадии экспериментальных разработок. А для местных чугунка на космических технологиях это обыденность…»

Ничего полезного Вася не нашел, а время уходит. Канонада за спиной стихла. Здесь возможны два варианта: либо венды подавили вражеские батареи, либо кайсаки переправились через Ежаву и подходят к заставе. Первый вариант был привлекательнее, второй – реалистичнее. Остается хватать ноги в руки и драпать.

Маршрут студент выбрал вдоль окраины поселка. Обзор хороший и в случае чего можно нырнуть в сады и развалины домов либо рвануть к лесу. И хорошо бы еще пройтись по трофеям. Из снаряжения у молодого человека только складной нож, еды нет, вещевой мешок он бросил, пока бежал под обстрелом.

Минусов в сложившейся ситуации много, но плюсов больше. Он один, не обременен багажом в виде слабачков и придурков, не приходится с кем-то советоваться, никто не мешает выдерживать заданный резвый темп. Нет, что бы ни говорили, а у крепкого, выносливого, подготовленного к жизненным невзгодам и не обремененного излишним гуманизмом молодого человека шансов на выживание куда больше, чем у отягощенной двуногим балластом группы.