Одинокий волк

Кир вздохнул:

– Ринк вряд ли хочет подобного исхода, я тоже…

Офицер выпил и поморщился:

– Ты не замечал, что чем больше пьешь его пойло, тем оно становится все более омерзительным. Так что тебе от меня нужно?

– Мне необходимо пробраться на полигон.

Офицер рассмеялся:

– Что тебе там делать? Оружие там больше никто не испытывает, выпивки там нет, поскольку тамошний комендант сурово поддерживает сухой закон. И ты с виду нормальный парень, а не шпион.

– Там держат вашего бывшего премьер-министра, а меня попросили его оттуда вытащить.

Офицер недоуменно взглянул на Кира, потом дотянулся до бутылки, налил только себе и выпил.

– Чуть было не отрезвел после твоих слов. Хорошо, что пойло Ринка так быстро не выветривается. Теперь я понял, почему, как только я тебя увидел, решил, что ты – сумасшедший. Ты представляешь себе, во что ввязался? Несмотря на то что оружие на полигоне больше не испытывают, порядки там остались те же, и охрана там такая же, как и была. Посты через каждый километр, кроме того, колючая проволока в пять рядов, через которую пропускают электрический ток, когда он есть. Сейчас с ним, как и с хорошей выпивкой, проблемы… Так что тебя либо подстрелят, либо отправят к камню, либо то и другое вместе.

– Ринк сказал, что ты можешь помочь с машиной, а все остальное – моя забота.

Офицер задумался, несмотря на выпитое, он по-прежнему хорошо соображал.

– Я слышал, как несколько парней оттуда,– он кивнул на стену, видимо, подразумевая море,– уже пытались напасть на гарнизон, чтобы вытащить эту задницу, премьер-министра. Их всех постреляли, но двое остались в живых, их допрашивали жрецы, а это, парень, будет почище, чем пытка электрическим током. Ты знаешь, что такое пытка электричеством? Так вот, это когда к твоим гениталиям присоединяют провода, и тебе сразу хочется все рассказать… А что, если тебя все-таки подослали? – спросил он задумчиво. – Ты какой-то странный, а у меня нюх на сволочей.

Кир хмыкнул и разлил пойло по стаканам.

– Нет,– ответил офицер сам себе задумчиво,– на сволочь ты не похож. Ты похож на молодого наивного парня, который даже не понимает, что жизнь – это большая выгребная яма, в которой каждый старается выбраться наверх, чтобы вдохнуть хоть один глоток свежего воздуха. Тебя отправят к черному камню, как только поймают, это уж точно, как и тех ребят. Они все рассказали: и про то, как их готовили, и кому нужен этот дурак там, за границей. Охрану усилили, и теперь ни одна мышь не проползет туда не замеченной. Значит, ты из той же команды смертников? Тебя бы сдать, и может быть, я получу медаль…

Кир предостерегающе покачал головой.

– Да ты не дергайся. Я этого не сделаю потому, что всегда действую по уставу. А он гласит: не мешай другому влезать в то дерьмо, в которое сам не хочешь лезть, иначе роли поменяются… Да и Ринку я должен одну услугу… – Офицер задумчиво выпил.– Машина – не очень большая проблема. Только тебе придется ее украсть, а я могу как можно дольше не замечать ее пропажи. Но без соответствующих документов ты не сможешь даже выехать из города.

Кир вздохнул и опрокинул в себя стакан. Офицер был прав, с каждым выпитым стаканом пойло Ринка становилось все более омерзительным.

– А если тебя поймают, я сразу скажу, что машину ты украл, и тебя просто отправят к камню, после короткого и очень болезненного допроса, я уже тебе рассказывал, как это приятно. Конечно, если ты ничего им не расскажешь, а допрашивать они умеют.

Кир кивнул:

– Я и не прошу ничего другого, может, я действительно псих, но все равно попробую добраться до вашего бывшего премьер-министра. Но за предостережение спасибо. Я не буду попадаться, а если попадусь, то не скажу про тебя ни слова.

Офицер хмыкнул:

– Ринк мне не друг, а собутыльник, что гораздо выше по рангу. Друзей предают, а где ты слышал, чтобы предавали собутыльников? То-то… Ты лучше скажи, на что он тебе сдался, этот болван? Если бы он не обижал нас, военных, то он бы и сейчас был у власти.

Кир пожал плечами:

– У меня нет выбора, это моя работа. Так что мне все равно, что там и кто там меня ждет…

– Да,– покачал головой офицер.– Как говорил один мой знакомый покойник, жизнь – дерьмо! Ладно, это не мое дело, решай сам, я тебя предупредил, только постарайся умереть сразу, чтобы не рассказать про меня, иначе… Впрочем, что иначе? Я помогу тебе отчасти потому, что люблю Ринка, который тебя прислал, а он с дерьмом не будет связываться, отчасти потому, что мне не нравится то, что сейчас со всеми нами происходит в этой стране. Жизнь становится все хуже, а те, кто взял власть, заняты лишь разворовыванием того, что еще осталось. Да вдобавок эти жрецы! У меня происходит недержание мочи, когда я вижу их балахоны…

Офицер тяжело вздохнул.

– Машина, полностью заправленная, будет завтра стоять вон на той площади,– он махнул рукой в сторону окна.– Я положу в кузов еще несколько канистр с бензином, чтобы тебе хватило добраться до полигона, хоть я и считаю, что тебя сцапают раньше. Еще положу еду и кой-какие документы, которые, если их не станут тщательно проверять, сойдут за настоящие. Ключ будет торчать в замке, водитель – мой солдат – пойдет в пивную. Если тебя арестуют, то мы не знакомы, и я тебя никогда не видел. И надеюсь, что никогда больше и не увижу.

Кир признательно кивнул:

– Спасибо, это как раз то, что мне нужно.

Офицер грустно усмехнулся:

– Ладно, давай допьем это пойло и ляжем спать. Завтра у тебя будет трудный день, а может, и последний… Ты должен знать: каждый шаг, который сделаешь по полигону, приближает тебя к черному камню, а он еще никого не пощадил…

Они выпили, и офицер, с трудом добравшись до дивана, тут же рухнул на него и уснул. А Кир, пошатываясь, побрел в ванную: его организм бурно протестовал против такого количества спиртного и требовал, чтобы его избавили от выпитого. Там Кир мрачно взглянул на себя в зеркало.

– Молодой наивный парень? Неужели я так изменился, что меня уже никто не считает опасным? И все они здесь постоянно бормочут про черный камень, а это уже нездоровый симптом. Похоже, на этот раз я прибыл как раз вовремя, все только начинается…

Верховный жрец мрачно взглянул на бледного от пережитого волнения и едва держащегося на ногах служку. Два жреца крепко держали его за плечи.

– Он что, пьян? – спросил брезгливо верховный.

– Нет,– ответил один из жрецов.– Он просто не в себе. Возможно, слишком сильно ударился головой, когда падал с лестницы, а может быть, просто сильно испугался.

Верховный жрец снова внимательно осмотрел служку с ног до головы и недовольно спросил:

– Зачем вы его сюда привели? Решили, что мне делать больше нечего, кроме как разговаривать с теми, кто повредился головой? Таких вокруг храма много бродит, бормочут о своих видениях и о каре Господа, которая нас непременно настигнет. Надо будет как-нибудь провести небольшую чистку и покормить ими камень. А этот что говорит?

– Он говорит, что когда мыл статую Багра, бог обратился к нему и потребовал, чтобы позвали верховного жреца. Больше он ничего не помнит – ни как упал, ни как бегал утром по храму, призывая вас…

– Это что-то новое, – недовольно скривился верховный жрец. – И вы предлагаете мне сейчас же идти к статуе, чтобы она со мной поговорила? Может быть, мне еще самому ее помыть?

– Вы же приказали, чтобы обо всех подобных инцидентах мы сразу вам докладывали.

Верховный жрец задумался.

– Что ж, из этого тоже можно извлечь пользу. Служку помыть и переодеть, сейчас от него слишком скверно пахнет. Всем рассказать о его видениях. Подготовить для него текст рассказа, корректировку внесу я сам. Сделаем из него нового святого, во славу Багра…

Кто-то из жрецов вздохнул:

– Аир настаивает на том, чтобы вы пошли к статуе. Он говорит, что Багра сам хочет поговорить с вами и что это очень важно…

– Чушь! – фыркнул верховный. – Я бываю в храме каждый день, и почти всегда, когда проводится жертвоприношение, но еще ни разу статуя со мной не говорила…