Просто будь рядом

—Куда ехать?

—Ко мне. К... к нам.

—Куда именно?

—Мюррей-стрит, дом девятьсот пятьдесят восемь.

Ева знала этот адрес. Внутри у нее похолодело.

—Квартира триста три?

—Да, — пробормотал он. — А откуда вы...

—Сиди тут, Трей.

—Но...

—Я сказала, сиди.

Ева быстрым шагом вышла из кабинета в «загон».

—Пибоди, — скомандовала она, мгновенно окидывая взглядом столы, — Бакстер, Трухарт, Кармайкл, Санчес. Бросайте все и за мной. Подозреваемый Айзек Макквин взял заложницу, адрес — Мюррей-стрит, девятьсот пятьдесят восемь, квартира триста три. Подозреваемый вооружен и чрезвычайно опасен. Подробности — по дороге, у нас тридцать минут, чтобы добраться. Кармайкл, Санчес, возьмете с собой свидетеля, он у меня в кабинете. Из машины его не выпускать. Пибоди, за мной. Шевелитесь!

—Айзек Макквин? — переспросила, стараясь не отставать от Евы, Пибоди. — Тот самый? Коллекционер? Он же в «Райкерс», на пожизненном.

—Проверь. Либо сбежал, либо кто-то выдает себя за него. Это была его квартира. Там он держал...

«Всех своих жертв. Девочек. Всех тех девочек», — закончила она про себя.

—Он взял в заложницы подружку этого парня, — продолжила Ева, спеша к лифту. — Послал его за мной, именно за мной. Именно в этой квартире я его и арестовала.

—Нет ни новостей, ни срочных... погоди-ка, — осеклась Пибоди, нажимая что-то на своем наладоннике. — У них тут втихаря объявлена внутренняя тревога. Макквин совершил побег. Вчера. Они даже начальству не сообщили. Убил медбрата и сбежал из лазарета, переодевшись в его одежду и взяв его пропуск. — Пибоди взглянула на Еву. — Просто вышел через дверь...

—И войдет у меня назад как миленький, — бросила Ева, рванув из лифта к машине. — Сообщи майору Уитни, пусть вставит тюремному начальству как следует. Заложницу он убивать не собирается, — бормотала она, выруливая со стоянки. — Стал бы Макквин сбегать, чтобы пощекотать ножом чью-то подружку! Он умный. Дисциплинированный. У него явно есть план. Ему нужно что-то конкретное. Своих жертв он не убивает — по крайней мере, если они держатся и не выводят его из себя. Он их коллекционирует. Джули эта ему не интересна. Она для него слишком взрослая.

Пибоди закончила набирать сообщение Уитни и обернулась к Еве:

—Она приманка. Приманка для тебя.

—Да, но все это нелогично. Так он просто сам даст засадить себя в тюрьму, как в прошлый раз.

Нелогично, повторила про себя Ева, но все же приказала Пибоди вызвать подкрепление и включила встроенный в подаренные мужем часы коммуникатор.

—Кармайкл, вы с Санчесом берете черный ход.

Подкрепление на подходе. Бакстер, Трухарт, вы со мной и Пибоди. Надеть бронежилеты.

Ева покачала головой, на лету протиснувшись в просвет между двумя такси.

—Не станет он нас там ждать. Не может быть, чтобы он сам загнал себя в угол. Он знает, что я приду—и приду не одна.

—Может, он хочет, чтобы ты так решила, и это все же ловушка?

—Ну вот мы и выясним...

Ева окинула взглядом здание. Выцветший розоватый кирпич, фигурные решетки на окнах — одно из переживших Городские войны просторных строений, переоборудованных под многоквартирный дом. Он явно знал лучшие времена — лет сто тому назад, — но покуда еще стоял.

Двери выходили прямо на тротуар, никаких тебе систем безопасности. Недорогой район для работяг. Большинство их возвращаются домой только по вечерам, а дальше телик с бутылкой пива — в чужие дела никто и носа не сунет.

Потому-то Айзек Макквин беспрепятственно занимался своими делишками почти три полных года. И навсегда исковеркал жизни двадцати шести девочек. Всем им тогда было от двенадцати до пятнадцати.

—Защитные экраны задействованы, — заметила Ева. — Если Макквин все еще там, он знает, что мыприбыли. В тюрьме он наверняка наладил новые связи. Лицедей чертов. Умеет разыграть из себя обаяшку. Хитрый лис. Что касается ножа, он мог найти себе что-нибудь и подальнобойнее... Двигаемся быстро, из прикрытия не выходим.

Она снова связалась с группой и дала команду на выдвижение.

Сама пошла первой. Поднимаясь по лестнице с оружием на изготовку, Ева отключила воспоминания. Во рту у нее пересохло, мысли сошлись в одной точке.

—Давай просканирую дверь, — прошептала Пибоди. — Он мог ее заминировать.

—Прямо за дверью гостиная, за ней кухня, справа от нее — столовая. Две спальни, одна направо, другая налево. Ванная примыкает к той, что справа, и еще одна поменьше — за кухней. Большая квартирка. Почти пятьсот квадратных футов[1].

—Дверь чистая, — сообщила Пибоди.

—Бакстер, идешь последним. Трухарт, Пибоди, налево, я направо, — скомандовала Ева и кивнула держащему наготове таран Трухарту. Пальцами выбросила обратный отсчет: три, два, один!

Замки треснули, дверь слетела с петель. Ева, вся во власти мгновения, ворвалась в квартиру и, не вставая с колена, взяла под прицел сектор справа от входа. За спиной у нее дружно бухали ботинками влетающие следом члены команды.

Плечом толкнув дверь в спальню и не опуская оружия, Ева быстро осмотрела комнату. Мысленно отметила женщину на кровати, но продолжила осматривать помещение — слева, справа, в стенном шкафу, ванную. Из других комнат один за другим раздавались выкрики: «Чисто!»

—Сюда! — крикнула Ева и только теперь подбежала к кровати. — Все в порядке. Вы в безопасности. Мы из полиции.

Она вынула из разбитого рта женщины кляп. Из ее опухших губ вырывался лишь нечленораздельный шепот и стоны.

Макквин раздел ее — в этом он не изменил своей привычке. Ева не успела и слова сказать, а Трухарт уже схватил с полу покрывало и накрыл им дрожащую пленницу. Его юное лицо излучало сочувствие.

—Все будет в порядке, — проговорил он. — Вы теперь в безопасности.

—Больно. Он сделал мне больно...

Подошедшая Пибоди сняла с крючка на стене скрученную жгутом простыню, которой Макквин связал женщине руки.

—Больше он вам уже не сделает больно! — Ева села на кровать, прижав к себе разрыдавшуюся Джули.

—Он обещал, что, если Трей все выполнит, он меня не тронет, но он обманул. Обманул. Он меня изнасиловал, он сделал мне больно — и это вот...

Но Ева уже заметила. На левой груди Джули в ореоле сердечка красным было вытатуировано 27.

— «Скорая» уже едет, — доложил Бакстер. Отведя Еву на пару шагов от кровати, он тихо добавил: — Психолог, занимающийся жертвами насилия, здесь. Вызвать «чистильщиков», чтобы прочесали квартиру?

Какая разница, подумала Ева. Макквин оставил здесь только то, что захотел оставить.

—Сообщи ее приятелю, что она в безопасности. Он может поехать с ней в больницу. Пожалуйста, выйдите с Трухартом отсюда. Пибоди, найди Джули какую-нибудь одежду. Сейчас вам пока нельзя одеваться. — Она подошла к кровати и поймала взгляд женщины. — Сначала вас нужно будет осмотреть и задать кое-какие вопросы. Я понимаю, это тяжело. Но знайте: Трей сделал все возможное, чтобы как можно скорее добраться до меня и привести нас сюда.

—Трей не хотел уходить. Умолял послать меня вместо него. Не хотел оставлять меня с ним.

—Я знаю. Его зовут Айзек Макквин. Он должен был вам что-то сказать. Что-то, что вы должны передать мне.

—Он сказал, что я ему не подхожу. Что я... недостаточно свежа. Но он сделает для меня исключение. Я не могла его остановить. Он сделал мне больно, связал меня... — Все еще дрожа, Джули показала свежие кровоподтеки на запястьях. — Я не смогла отбиться.

—Я знаю. Джули, я — лейтенант Даллас. Ева Даллас. Что Айзек Макквин просил мне передать?

—Даллас? Вы — Даллас?

—Да. Что он просил мне передать?

—Он сказал, что вы всем обязаны ему. Что пора расплачиваться по счетам. Я хочу к маме, — добавила она, закрыв лицо руками. — Я хочу к маме!

Глупо было отдаваться на откуп чувству бессилия. Предотвратить то, что пришлось пережить Джули Копески и Трею Шустеру, она не могла. И отменить для них последствия случившегося — тоже.

Ей была известна патология Айзека Макквина, она знала, какие мучения он любил доставлять своим жертвам. Он изощреннейшим образом умел внушать им чувство беспомощности, безнадежности, убеждать их беспрекословно выполнять все его указания — что, как и когда они должны делать.