Страница 14 из 26
Джин Шинода Боулен:Ваше Святейшество, у меня вопрос о равновесии между отчужденностью и состраданием. В традиционной западной психотерапии, по-видимому, существует другой уровень близости, который поощряется нами в человеке — способность быть ближе к другому человеку — чем тот, который, как я полагаю, поощряется и развивается в тибетском буддизме. Позиция буддиста, мне кажется, больше похожа на позицию психотерапевта. Как психотерапевты мы имеем сострадание, но не даем оценок. Мы отстранены, мы наблюдаем чувства другого человека и стараемся не быть захваченными своими собственными чувствами, когда находимся на работе. Но если бы нам пришлось сохранять такого рода отношение дома, наблюдать самых близких нам людей и не реагировать, а только наблюдать их, думать о них и чувствовать к ним сострадание, то тогда мы недостаточно близки, чтобы выработать интимность, которая длится годы и погружает нас в наши собственные чувства. Одна из проблем психотерапевтов, которая, может быть, есть и у медитирующих, это неспособность через какое-то время спонтанно реагировать на ситуацию другого человека. Продолжив эту линию, мы можем дойти до отчужденности создателей бомб, когда мы находимся слишком далеко от уровня сердечности, уровня участия и уровня страха — всех эмоций.
Необходимо приблизить эти две противоположности — быть способным наблюдать и быть сострадательным, принимать участие и проявлять заботу, чтобы чужие утраты затрагивали нас, другие люди на самом деле что-то значили для нас, и мы бы глубоко горевали вместе с ними и переживали за них, потому что они для нас небезразличны, а вовсе не потому, что стали патологически к ним привязаны. Я полагаю, что существует другой оптимальный уровень для нашей работы. Я выдвигаю это в качестве наблюдения, а также хочу указать на потенциальную теневую сторону медитационной практики.
Далай Лама:Если вы чувствуете глубочайшее сострадание, то это уже подразумевает интимную связь с другим человеком. В буддийских текстах говорится, что мы должны развивать такую любовь, какую мать питает к своему единственному ребенку. Это самое сокровенное. Буддийское понятие привязанности — это не то, что предполагают западные люди. Мы говорим, что любовь матери к своему единственному ребенку лишена привязанности.
Джэк Энглер:Американцы, в частности, часто считают, что мы имеем право быть счастливыми. Действительно, мы сердимся, если мы не счастливы или когда кто-то другой получает то, чего мы не получаем, или он получает больше нас. Кажется, это внедрилось во многие положения, на которых построена наша страна.
Это отличается, я полагаю, от буддийского понятия, что мы можем быть счастливы. Представление о том, что мы обладаем правом на счастье и к тому же прямо сейчас, что мы не должны дожидаться его, не должны усердно работать, чтобы достичь его, очень деструктивно. Но это составная часть «американской мечты». Хотя в Конституции Америки сказано, что мы имеем право добиваться счастья, обычно мы думаем, это означает, что мы имеем право на постоянное счастье. Это накладывает свой отпечаток на то, как мы действуем. Если, например, наша буддийская практика не приносит нам счастья немедленно, то мы мало способны вдохновиться перспективой бодхисаттвы и сосредоточиться на служении и сострадании. За всем этим стоит заблуждение о том, что наше счастье — это высшая ценность, и оно постоянно усиливается нашей культурой.
Далай Лама:Это естественно — добиваться своего счастья и усердно работать, чтобы получить его сейчас. Но совсем другое дело, когда его добиваются, пренебрегая счастьем других, и даже за счет других. Между этими двумя подходами большая разница.
Вопрос из аудитории:Не могли бы вы рассказать подробнее о состоянии в организациях: деловых, социальных или правительственных? Как можно помочь организациям, чтобы они действовали с состраданием в качестве организаций?
Далай Лама:С одной стороны, нет такой организации, которая не состояла бы из индивидов. Поэтому лучше уделить внимание отдельным людям в организации, в особенности тем, кто несет наибольшую ответственность за нее, и стараться побуждать их стремиться к осознаванию и состраданию. Если мы сможем способствовать пробуждению более высокого осознавания благотворности сострадания для общества как целого, то это будет иметь решающее значение как вопрос выживания.
Джин Шинода Боулен:Не могли бы вы побольше рассказать о том, почему это является вопросом выживания.
Далай Лама:Мы много говорили о кризисе современной цивилизации, о проблемах, с которыми мы сталкиваемся. Отчего возникает всё это? От недостатка доброты и сострадания. Если мы посмотрим пристально, то польза сострадания очевидна. Конечно, угроза ядерного оружия крайне опасна, но, чтобы остановить эту угрозу, решить окончательно эту проблему, необходимо сострадание, понимание того, что другие люди — наши братья и сестры.
Вопрос из аудитории:Я заметил, что дети начинают терять сострадание, поступая в школу и встречаясь с другими людьми, не имеющими сострадания. Что вы могли бы предложить в отношении детей, которые должны учиться и общаться с людьми, лишенными сострадания, и к тому же развивать свое собственное сострадание?
Далай Лама:Очень важно, чтобы они имели самые тесные связи со своими добрыми друзьями, своими положительными друзьями и их родителями, со своей собственной семьей. На это должны быть направлены усилия — на тесные и благотворные семейные связи. Кроме этого мало что можно сделать.
Новорожденные дети начинают вскармливаться материнским молоком. Это первый урок сострадания и любви. По своей природе, принятие молока от своей матери является само по себе уроком человеческих взаимоотношений, базирующихся на любви. Мы должны стараться поддерживать этот дух. Вот так у нас зарождаются интимные взаимоотношения, основанные на любви между нами и нашей матерью, — через вскармливание молоком. Сострадание в семье очень важно. Если в семье существует атмосфера сострадания, то это благотворно не только для родителей, но и для нового поколения. Его психическое и физическое развитие будет намного более здоровым.
Я очень глубоко верю в то, что сострадание — это не только путь эволюции человека, но и путь самого выживания человеческого существа, начиная от зачатия, включая этапы рождения и роста. Для меня это совершенно ясно.
Буддизм на западе
Джэк Энглер:Ваше Святейшество, когда мы, американцы, беремся за какое-либо предприятие, мы начинаем с вопроса, как нам улучшить технологию для его осуществления, ибо очень важно начать путь с правильного воззрения, чтобы иметь некоторый контекст, в котором мы могли бы осмысливать нашу деятельность. Приступая к изучению буддийской традиции, мы обнаруживаем, что она начинается со своеобразной истории о великом отречении Будды. Человек, Сиддхартха Гаутама, отказывается от своей семьи, своего народа, своего королевства и отправляется на поиски с целью разрешения своих личных, частных вопросов. Но история не говорит нам ничего о том, что произошло в это время с его семьей и народом.
Я нахожусь на середине своего жизненного пути, и мне кажется, что я будто бы прожил свою жизнь «задом наперед». Я начал с практикования медитации, а позднее, стал домохозяином. Теперь у меня есть семья, дом в пригороде, два автомобиля и работа, за которой я провожу слишком много времени, и, кроме того, я всё еще продолжаю свои поиски. Я очень искренне занимаюсь ими, но при мне моя семья, мои автомобили и прочие вещи. Мне кажется, буддийская традиция предполагает, что человек должен оставить всё это, чтобы следовать по Пути. Что может сказать, подобный вам, оставивший всё это, такому человеку, как я?
Далай Лама:Вовсе не верно, что путь домохозяина, полностью погруженного в общество, несовместим с буддийским путем, вопреки истории жизни самого Будды. Возможно следовать по пути к освобождению и состоянию Будды, будучи домохозяином. Это определяется вашими собственными интересами и способностями, а также потребностями общества, которому вы хотите служить.