Далёкий выстрел

Бак опустился на колени перед неживым телом и беззвучно зашевелил губами. Произнести он ничего не смог, потому что не осталось в мире ни слов, ни поступков, ни любимой женщины. Всё унеслось и развеялось пеплом… В голову полилась ночь. Свод небес обрушился внезапно на Бака невыносимой теснотой. В нос ударил запах гари, пожар лесов и прерий, жар погребального костра. В глазах набухли водяные мешки и, лопнув, брызнули огнём. Горячие слёзы побежали по лицу. Бак вновь увидел неподвижные зрачки мёртвой женщины. Глаза смотрели, но Воды-На-Камнях в них не было.

И мир затух.

ОСТЫВШИЕ УГЛИ КОСТРА (1877)

Бак провёл зиму в кособоком холодном бараке, пристроенном к кухне одного из салунов Дэдвуда. Он беспрестанно пил дешёвый виски, выпрашивая денег у посетителей, временами мыл в кабаке пол или посуду, но чаще валялся без памяти. Его ум плавал в муторном сне. Уши были заложены гнетущей тишиной и отвратительным гулким перекатом собственных редких стонов. Сквозь ватную завесу до него доносились отдалённые голоса событий, но он не улавливал их сути. Случалось, он выныривал из топкого, как болотная бездна, забытья, и тогда действительность стискивала его в угловатых объятиях шумного салуна. Жизнь разрасталась, как мрачная лесная чаща, где рычали волосатые образины, ссорились и галдели слюнявые рожи. С каждым днём мир делался теснее, ужаснее, бессмысленнее. Бак превращался в сгусток нервной дрожи и спешил поскорее нырнуть в свой пьяный дурман.

Однажды дверь распахнулась и ударила в опухшие глаза Эллисона ослепительным весенним солнцем. Тёмная фигура склонилась над Баком и окатила его ледяной водой из ведра.

– Эй, кусок дерьма, – ворвался хриплый голос. – протри морду. Чёрт тебя дери, Док, я тебя пристрелю, как вонючую свинью, если ты не очнёшься сию же минуту.

Бак ответил ленивым движением пальцев и в ту же секунду получил звонкую оплеуху. Вошедший осыпал его вялое тело ворохом сильных ударов, выволок за шиворот на улицу и дал пинка. На грязном полу в смрадной каморке остался след от обмоченных штанов Эллисона.

Вечером он проснулся в мягкой мшистой яме. Над ним качались высоченные сосны, их пушистые лапы поглаживали тёплое небо, подкрашенное дыханием близкого заката. Тишина вползла в Кожаного Дока и увлекла его обратно в сон, где он уютно расслабился в покачивающих руках умиротворённости.

Утром он выбрался на дорогу и побрёл в Дэдвуд. На окраине перед ним вырос длинный траппер в пушистой шапке (мордочка лисицы торчала на ней спереди, а позади висел рыжий мягкий хвост). Он преградил Баку дорогу, ковыряя ногтем в зубах, и прогнусавил:

– Док, могу поставить тебе миску гречневых оладьев, но ни стакана спиртного. Похоже, ты слегка проветрился, мой друг, и я не понимаю, почему раньше не встряхнул тебя посильнее… Завтра я готов взять тебя с собой. Мне нужен толковый помощник, а ты скоро придёшь в форму…

За едой они разговорились. Бак с удовольствием внимал душистому запаху травы и хвои. Ему казалось, что он целую вечность не был в лесу. Ему казалось, что леса уже давно не было на земле, как не было и свободной кочевой жизни родного племени…

– С каких пор ты в Дэдвуде, Француз? – спросил он у траппера.

– Как первый нормальный дом заложили, так я пасусь здесь, – он неторопливо снимал с лошадей тюки и выкладывал на землю капканы. – Этот город не хуже и не лучше других… Я тебя хорошо запомнил, Док, когда ты приехал с тем обозом… Ты выглядел настоящим краснокожим. Зато весной ты пришёл совершенно ободранный, грязный, голодный… Говорят, ты дружил с Диким Биллом? Рассказывали также, что ты спас Мичелов.

– Было дело. Кстати, где они сейчас?

– Уехали этой зимой, пока ты заблёвывал свой угол. Я слышал, они очень поругались. Миссис забеременела, а он кричал, что ребёнок приблудный. Я думаю, это блажь идиота. Даже если на самом деле не он надул ей брюхо, какая разница? Твой приплод или нет, он либо одинаково в тягость, либо одинаково мил сердцу… Городские люди странные… С другой стороны, почему он отказывался от ребёнка? Она ведь настоящая леди, никто из здешних не осмелился бы приблизиться к ней запросто, я уж не говорю про постель…

Эллисон промолчал. Он обвёл медленным взглядом застывший зелёный водопад леса на крутой горе и тяжело вздохнул.

– Знаешь, Француз, я бы лучше подох всё-таки, – пробормотал он.

– Глупости. Во-первых, это всегда успеется. Во-вторых, что плохого в жизни? Я знаю, что твою скво солдаты убили, но что же теперь? Обязательно на луну выть?

– Я только после её гибели понял, чего я лишился.

– На то она и жизнь, чтобы терять, Док. Клянусь, ты меня удивляешь. Разве тебе кто-нибудь обещал, что ты в жизни будешь только приобретать? Или же среди краснокожих ты привык к постоянному довольству?

– Я привык к счастью…

– А к смерти? – не унимался траппер.

– Француз, – прервал его Бак, – а где Билл Хикок?

– То есть?

– Он ещё в Дэдвуде?

Траппер удивлённо вылупил глаза.

– Старик, – ответил он после паузы, – ты притащился в город облезлый и больной, как подстреленный койот, ты никого не видел и не слышал. Но могу поклясться последним центом, трудно не заметить могилу Билла. Это здешняя достопримечательность.

– Он умер?

– Джек Мак-Кол всадил в него пулю второго августа прошлого года. По крайней мере, эта дата нацарапана на плите.

– Значит, кто-то оказался проворнее с «кольтом».

– При чём тут это? – засмеялся траппер. – Мак-Кол выстрелил Биллу в спину. Говорят, что Тим Брэди и Джони Варнес подбили его на это дело. Спорить не стану, потому как грехов на них висит полным-полно, и они, конечно, боялись Хикока. Но ведь Билл совсем стал плохо видеть, он уже не был дуэлянтом. А Джек Мак-Кол, как говорили на суде, имел свои причины: якобы Хикок убил когда-то его маленького брата… Ну Мак-Кол подошёл к Биллу вплотную и выстрелил в затылок. Сорок пятый калибр, Док, будь покоен… Свинец продырявил Биллу череп, вылетел из щеки и воткнулся в руку капитана Мэсси, который сидел напротив… Чёрт возьми, это было зрелище, старик! Они играли в карты. Я стоял рядом и видел, как Билл рухнул на пол… Джек Мак-Кол попытался удрать, но его поймали. Джейн-Баламутка, эта чёртова сучка в мужских портках, носилась за Мак-Колом с тесаком для разделки мяса и едва не зарубила парня. Но самое смешное, что суд оправдал Мак-Кола…

– Выходит, Хикок мёртв, – сказал Бак.

– Мертвее не бывает. Вернёмся в Дэдвуд, и я покажу тебе могилу…

– В августе, говоришь? – задумался Эллисон, – Не намного он отстал от генерала.

– То есть?

– Хикок говорил мне однажды, что умрёт вместе с Кастером, потому что у них одна судьба. Вот он и умер.

– Дерьмо это всё, Док, чепуха, – сплюнул смачно траппер.

Жизнь сложила крылья и упала камнем. От прошлого остался только дым пожарищ. Последние вожди готовы были сложить оружие…

Правительство прилагало все силы, чтобы убедить Неистовую Лошадь и Пса, всё ещё находившихся далеко на севере, приехать в резервацию. Красное Облако в сопровождении многих соплеменников отправился на поиски воинственных вождей. Так как Неистовая Лошадь и Пёс скрывались только от солдат, то разведчики Красного Облака без особого труда отыскали их стойбище.

– Что привело тебя к нам, вождь? – спросил Неистовая Лошадь, когда Красное Облако въехал в лагерь. Со всех сторон к прибывшим стали стекаться люди, жаждавшие услышать что-нибудь о своих родственниках в резервации и вообще о том, как обстояли дела на территории, подвластной правительству.

– Мы начнём наш разговор после того, как мои люди вручат вам подарки, которые мы привезли из агентства, – заговорил неторопливо Красное Облако. – Здесь сахар, табак, еда, одеяла и даже лошади. Белый начальник позволил мне взять всё это специально для вас.