Свет во тьме

Плащ его, подобно крыльям летучей мыши, распластался на белоснежном покрывале.

— Сара…

Он протянул руку, и она подошла к нему. Сердце ее ходило бешеными толчками, когда она вложила свои руки в его. Кровавые клыки и горящие глаза были позабыты.

Габриель выронил ее руку, отводя взгляд в сторону.

— Крест, — произнес он хриплым голосом. — Сними его.

Она стянула через голову изящную серебряную цепочку, мгновенно вспомнив плачевный вид Габриеля в коттедже, его воспаленные глаза, кожу, натянутую, как пергамент, на заострившихся скулах.

Сделав усилие, Сара прогнала от себя этот жуткий образ голода. Развернувшись, убрала крестик в шкатулку, стоявшую на столике у постели, и осмелилась взглянуть на Габриеля. Сколько же боли затаилось в глубине его глаз! «Какие разные глаза, — подумала она, — то темные от страсти, то полные неизбывного одиночества, то горящие нечистым голодным огнем».

— Ты боишься меня, — сказал он. — Это утверждение, а не вопрос.

— Да. — Она смотрела на него с любопытством. — Почему ты… как ты…

— Проснулся? Сара кивнула:

— Я думала, ты спишь весь день.

— Уже близятся сумерки, — объяснил он. — Через час, или около того, силы мои восстановятся в полной мере.

— Я не хотела беспокоить тебя.

— Все в порядке, Сара. Я почувствовал твое смятение. Мне захотелось утешить тебя, но ты, я вижу, напугалась еще больше.

Она не могла отрицать, и сознание того, что она его боится, вонзилось в него, как нож.

— Прости, Сара-Джейн, — угрюмо сказал он. — Но я никогда не хотел перенести тебя в мой мир.

Она молча смотрела на него, неспособная подобрать слова для объяснения своих мыслей и чувств. Он столько дал ей. За одно то, что она может танцевать, она перед ним в неоплатном долгу навеки. Но теперь… она оказалась вовлеченной в мир, всегда закрытый для нее, чуть приоткрывавшийся разве что в ночных кошмарах. И хотя она по-прежнему любила Габриеля, у нее не хватало духу спокойно и без страха воспринять его таким, каким он был на самом деле.

Габриель наблюдал за лицом Сары. Даже если бы он не умел проникать в ее сознание, по лицу ее теперь можно было прочитать мельчайшие оттенки эмоций. Голубые глаза говорили слишком о многом.

Она была уверена, что любит его, но, столкнувшись с отвратительной реальностью его существования, не могла принять ее.

Он медленно сел и провел рукой по ее волосам. Он не мог осуждать ее за этот страх, с которым она никак не могла справиться.

Габриель смотрел, как она поднялась и вышла из комнаты, почти тут же вернувшись со связкой чеснока и повесила ее на единственное окно в спальне. Острый запах заставлял его страдать, но он решил терпеть ради безопасности Сары.

Взгляды их случайно сошлись, и она поспешно отвернулась.

— Морис проводил тебя днем?

— Нет, я ушла раньше.

— Я просил тебя держаться Мориса. Сара пожала плечами:

— Я не могла сосредоточиться на танце и поэтому ушла.

— Черт побери, Сара-Джейн, я не хочу, чтобы ты ходила одна.

Его страх за нее был слишком очевиден, что лишь усугубило ее состояние. Слезы навернулись ей на глаза.

— Сара…

Она подошла к нему, и он обнял ее, усадив на постель рядом с собой.

Сара мгновенно расслабилась в его руках, недавние страхи вдруг показались ей глупыми. Это был ее Габриель. Он никогда не сможет повредить ей. Вздохнув, она вытянулась на кровати рядом с ним.

В следующий момент она уже спала.

Габриель прижимал Сару к себе, среди многих запахов различая благоухание ее кожи, волос и мучительный аромат крови, струившейся по ее венам. Но над всем этим нависал удушающий запах чеснока, прилипший к ее ладоням, однако он готов был часами идти сквозь чесночные поля, лишь бы не переставать держать ее в своих объятиях.

Его внутренние часы подсказали ему, что вечер уже близок, а значит, Саре пора идти в театр.

А в это время будет бодрствовать и Нина. Возможно, она уже в Париже. Как он сможет обезвредить ее, если она действительно намерена выместить свое зло на Саре? Если он согласится ублажить ее, оставит ли она Сару в покое? Или в гордыне своей потребует исполнения угрозы? Если бы он знал ее убежище, то мог прокрасться туда перед восходом и убить ее, пока она спит. Только бы она не почувствовала его присутствие. Как же проникнуть к ней?

Он продолжал обнимать Сару, чувствуя, как восстанавливаются с закатом его силы, слушая ее успокоенное, ровное дыхание.

— Ты собираешься в театр сегодня? — спросила Сара.

— Да, я буду там, — улыбнулся он, взглянул на нее, — но только если ты промоешь дверь.

Добродушно усмехаясь, она сняла с двери чеснок и вымыла пол перед ней.

— Морис зайдет за тобой? — спросил Габриель, помогая ей надеть мантилью.

— Да, но я предпочитаю идти с тобой. Габриель покачал головой:

— Нет, иди с Морисом, я последую за вами.

— Зачем? — Она перевела дыхание. — Ты думаешь, Нина уже здесь?

— Не знаю, но если она здесь, я должен предупредить ее действия, насколько смогу. — Габриель склонил голову набок и, слегка усмехнувшись, объявил:

— Морис здесь.

В следующий момент раздался стук в дверь.

— Непременно будь в театре, — напомнила Сара.

— Да, но все же позволь Морису проводить тебя после спектакля.

— Хорошо. — Приподнявшись на носки, она прижалась к его губам, а затем отворила дверь и шагнула на улицу.

Морис уставился на нее, нахмурив брови.

— Что это за запах? — спросил он. — Чеснок?

— Да, — поспешно сказала Сара. — Ну идем?

Взяв Мориса под руку, она потащила его вниз по ступенькам. Стемнело, и Сара изнемогала от страха, представляя, что Нина уже вышла на свою охоту. Она поторопилась забраться в экипаж, нанятый Морисом.

Он сел на сиденье рядом с ней, беря ее руки в свои.

— Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно, — ответила она. — Почему ты спрашиваешь? Морис нахмурился:

— Ты ушла с репетиции, так как плохо себя чувствовала. Я лишь хотел бы знать… что случилось, Сара?

— Ничего.

— Не лги мне, Сара-Джейн. Ты еще никогда не покидала репетиции просто так, ты не ушла, даже когда растянула запястье. Что происходит?

— Ничего. Я просто устала. Могу я хоть раз устать? Разве я не работаю как одержимая целыми днями подряд?

— Сара-Джейн, я знаю, тебя что-то тревожит. — Морис слегка сжал ее руку. — Мы договорились пожениться, — спокойно заметил он. — Я имею право рассчитывать на то, что ты поделишься со мной своей тревогой.

Она глянула вниз на их соединенные руки, думая о том, что должна ему сказать об отмене их помолвки, о том, что это стало невозможным с возвращением Габриеля.

— Сара-Джейн?

— Ничего не случилось. Вздохнув, Морис отпустил ее руку и откинулся на сиденье.

— Если бы это было правдой!

Сара воспрянула духом, когда они подъехали к театру, который в этот вечер был набит до отказа.

Однако ей не составило труда найти Габриэля среди моря незнакомых лиц. Он притягивал ее взгляд не хуже магнита. Она чувствовала его гордость за нее, то, как он любуется ею, и его желание… Она двигалась по сцене, забыв обо всем и обо всех, кроме него. Она хотела нравиться ему, говорить с ним языком танца.

Морис наблюдал за ней. Лицо Сары порозовело, глаза сияли. А ее движения! Никогда она не танцевала с таким чувством. Тело ее летело, извивалось, поворачивалось, сгибалось, передавая каждый чувственный нюанс, будя воображение, заставляя переживать вместе с ней.

Габриель со своего балкона тоже не отрывал глаз от Сары, ведь она танцевала для него, волнуя и искушая. Он даже видел блеск ее глаз, горевший в них огонь желания и чувствовал ее нетерпение.

В перерыве он покинул театр и обошел его вокруг, но нигде не было и признака Нины или подвластных ей демонов.

Убедившись в этом, Габриель направился в конюшни проведать своего Некроманта. Он нежно шептал жеребцу ласковые словечки, поглаживая его и осматривая, чтобы убедиться, что все это время за ним как следует ухаживали.