Белая камелия

— А… ты об этом! Да, мне это удалось. Но у меня были на то свои мотивы.

— Мотивы?

Он взглянул на ее взволнованное, доверчивое лицо. Неужели это ее удивление искреннее — или она все же чуть-чуть кокетничает?

— Ну конечно! Наша милая Эмма считает, что Джон для тебя очень подходящая компания, в отличие от меня. Так вот, я решил, что, если ты будешь позировать Джону, у меня будет возможность видеться с тобой и даже водить тебя иногда гулять, вот как сейчас.

— Ах! — В голосе ее послышалась тревога. — Но мисс Твист так мила ко мне, что мне не хотелось бы…

— Обманывать ее? — перебил он. — Но, солнышко мое, мне тоже этого совсем не хочется. Но я же не могу ей позволить распоряжаться моей жизнью, правда? Эмма слишком старомодна, боится всего нового. Каждый раз стоит больших усилий убедить ее, что и современность не так уж плоха, как ей кажется. А потом мы ей все расскажем!

— Ну… если мы ей все расскажем, тогда… — Серена не договорила, но было ясно, какое облегчение она испытывает, и Ник сразу заметил это.

Скоро они вернулись домой, потом Джон отвез ее к мисс Твист. По дороге Серена, заметно нервничая, попросила его ничего не рассказывать ее доброй старой хозяйке об их походе в зоопарк.

— Дело в том, что, хоть она обожает Ника, однако, мне кажется, считает, что нам с ним не стоит общаться. А мы хотим убедить ее, что она ошибается.

На мгновение длинные чувствительные пальцы Джона так вцепились в руль, что костяшки побелели. А вдруг мисс Твист права? И что, если Серена по-настоящему, серьезно влюбилась в Ника? Ник тоже непременно должен ее полюбить. Он уже замечал по некоторым приметам, что его давний друг потихоньку начинает в нее влюбляться. Не поддаться очарованию Серены было невозможно.

Сеансы позирования продолжались и сделались регулярными, хотя Серена настаивала, к большому одобрению мисс Твист, на том, чтобы ежедневно выполнять ту работу, которую ей давали в кенсингтонском магазине.

Портрет получался удачным. Даже Серена, совершенно не разбиравшаяся в живописи, это понимала, а Джон просто был на седьмом небе от счастья.

— Никогда мне еще так не писалось, — признался он Нику. — Даже жалко, что опоздал к выставке Академии в этом году. Не знаю теперь, как лучше поступить — то ли подождать до следующего года, то ли выставить его в частной галерее.

— Да, работа хороша, — задумчиво согласился Ник, критически разглядывая холст. — Тебе поразительно удалось передать сходство, просто поразительно. Этот чуть удивленный и в тоже время совершенно бесстрашный взгляд. Серена тут как живая. Только прошу тебя, Джон, побольше внимания удели и ее рукам. Ты, наверное, заметил, какие они красивые.

— А я уже думал об этом, — отозвался Джон. — Мне кажется, что их красоту лучше всего подчеркнет кольцо. Она говорила, что у нее осталось какое-то кольцо от матери. Завтра попробуем, может быть, это то, что нужно.

— Угу! — неопределенно хмыкнул Ник и вернулся к своему письменному столу. Он сам не понимал, почему его так задело то, что Джон обратил на ее руки внимание раньше, чем он сам. Яростно скомкав наполовину исписанный листок, он тупо уставился в пустой белой лист перед собой. У него снова ничего не получалось.

И вдруг он понял, в чем было дело! Он пытался изобразить свою героиню слишком шикарной. Ник снова потянулся к бумаге и быстро застрочил. Зазвонил телефон, но он не обратил на это внимания, и в конце концов Джону пришлось снять трубку. Как всегда, звонили Нику, но Джон, бросив взгляд на сосредоточенное лицо друга, сказал, что его нет.

Только через час Ник наконец отбросил ручку и встал.

— Готово! — закричал он торжествующе. — Больше я не мог бы добавить к написанному ни строки, даже за миллион фунтов. Пойдемте сходим куда-нибудь пообедаем — но не туда, куда мы обычно ходим. Мне нужна какая-нибудь забегаловка, где продают жареную рыбу с картошкой и дешевые сосиски на бумажной тарелке, — вот чего жаждет моя душа. За мной, дети мои!

Весело болтая, все трое вышли на улицу. Причем ни Джону, ни Серене даже не пришло в голову обидеться на Ника за то, что он бесцеремонно прервал их сеанс.

В тот вечер перед спектаклем Ник ужинал с Коринной. На этот раз это была, конечно, не дешевая забегаловка с сосисками на картонке. Коринна предпочитала места, где можно было блеснуть, где ее бы заметили и узнали, причем не все подряд, а нужные люди. С разных концов зала ей махали, улыбались, кивали, слали воздушные поцелуи. Среди поклонников оказался и Марк Долби.

— Опять этот тип! — с отвращением фыркнул Ник. — Нигде от него не скроешься.

— А что такое, милый? Чем он тебе не нравится? — непонимающим тоном спросила Коринна. — Ведь это же дорогой ресторан, а у Марка куча денег. Надо же их на что-то тратить. Это для него самое подходящее место, да и для меня тоже!

— Да, пожалуй, — согласился Ник. — Только, знаешь, мне что-то стало не нравиться, что он слишком часто нам в последнее время попадается. Где ты — там и он.

— Ну разумеется, он преследует меня! — воскликнула Коринна Чейл. — Но не он один — многие так делают.

— Да, я знаю. Конечно, в этом нет ничего удивительного. Ты любого способна свести с ума своей красотой.

— Ого! Разве так можно говорить? — с шутливой укоризной спросила она. — Впрочем, ну его. Что ты будешь заказывать?

Однако им не удалось забыть про Марка. Закончив ужин, он подошел к их столику, чтобы поговорить с Коринной — и заодно поздороваться с Ником.

Коринна оживилась, как всегда, когда рядом появлялся новый мужчина, а Ник мрачно молчал, слушая их болтовню.

— Могу я прийти за кулисы поговорить с тобой перед спектаклем? — спрашивал Марк, наклоняясь к Коринне с каким-то, на взгляд Ника, слишком уж интимным видом.

— Ну разумеется, дорогой! — Низкий, с волнующей хрипотцой голос Коринны стал особенно игривым. — А в чем дело?

— Ну… не знаю, может быть, ты уже забыла, но я помню… сегодня маленький юбилей! Ровно полгода, как мы с тобой познакомились, и я решил, что это нужно отметить. — Он многозначительно засунул руку в карман. Темные живые глаза Коринны вспыхнули. Уже не в первый раз Марк под тем или иным предлогом преподносил ей драгоценности.

Смеясь, она протянула руку, но Марк отрицательно покачал головой.

— До встречи, — сказал он, на что-то намекая, и отошел.

Коринна повернулась к Нику:

— Какой он все-таки милый, правда?

— Он… Коринна… а он уже тебе что-нибудь дарил? Ты что, принимаешь от него подарки?

— А что в этом такого, Ник? — вкрадчиво спросила она. — Ему нравится делать мне подарки. Разумеется, я не хочу его обижать. Он ведь может мне еще очень, очень пригодиться… и ты, конечно, тоже, — торопливо прибавила она, увидев, как вытянулось лицо Ника.

— Это еще как? — Слова Ника прозвучали резко, как свист бича.

Она передернула плечиками. Ну что за глупости! Ник же должен понимать такие вещи.

— Он интересуется театральными постановками как продюсер, — напомнила Карина.

— Нам он не нужен, — упрямо настаивал Ник. — Наша пьеса и без него прекрасно идет. И на постановку новой пьесы мне не составит труда убедить Джанкина войти со мной в долю. Он практически обещал мне вложить половину денег, я тебе уже говорил.

— Ну да, да, — нехотя признала она. — Все равно, знаешь, никогда не помешает иметь запасной вариант.

— Что значит запасной вариант? — выпалил он ей в лицо. — Коринна, что это за игры? Чего ты добиваешься?

— Дорогой! — делано засмеялась она и дотронулась до его руки кончиками пальцев. — Ничего подобного! Это просто… ну, в конце концов, никогда не знаешь. Мистер Джанкин может в последний момент передумать, или внезапно умрет, или еще что-нибудь случится. И в моем положении было бы неразумно отталкивать таких влиятельных людей, как Марк. Вот и все.

Ник наклонился к ней через столик:

— Коринна, ты клянешься, что в этом нет ничего личного? Ты ему говорила… о наших планах?