Страница 111 из 149
Лианы и цветы, нарисованные на яйце, задымились, словно горящая бумага, и растаяли. Металл побелел. Похоже, он быстро окислялся.
Элиот присел на корточки рядом с сестрой, и они вместе заглянули внутрь яйца.
На черном бархате лежало одно-единственное желтое яблоко. Небольшое, размером с дикое, с тонким стебельком и одним листочком. В некоторых местах яблоко было немного надкусано, но его мякоть не потемнела.
— И все? — немного разочарованно проговорил Элиот.
— А ты чего ждал? Сказали же: будет яблоко. И надо же — действительно яблоко.
Но когда Фиона вытащила яблоко, оказалось, что его кожица украшена золотыми и серебряными полосками, а также ярко-алыми и изумрудно-зелеными пятнышками. Оно больше напоминало произведение ювелира, чем плод, выросший на ветке дерева. Яблоко было тяжелым и холодным. Оно пахло медом и цитрусом.
У Фионы побежали слюнки. Впервые за несколько дней ей захотелось съесть что-то кроме шоколадных конфет.
— В чем дело? — поторопил ее Элиот. — Давай, ешь скорее.
— Я хочу его съесть, но понимаешь, в этом-то все и дело. Ведь мне так хотелось есть те конфеты, больше всего на свете. И посмотри, что получилось. А когда я что-то от себя отсекла, я больше всего на свете хотела освободиться от конфет. Выходит, стоит мне чего-то захотеть больше всего на свете, это заканчивается плохо.
Элиот озадаченно посмотрел на сестру.
— Мной как будто управляют, — сказала Фиона. — Словно силой превращают во что-то такое, чем я быть не хочу.
— Но это же лучше, чем умереть? — возразил Элиот.
Фиона сдвинула брови. Вопрос был риторический.
— Даже не знаю… — прошептала она. — Речь ведь не только о жизни и смерти. Речь о том, чтобы жить так, как я хочу, чтобы не стать еще одной Лючией, или Генри, или Аароном.
— Или бабушкой, — добавил Элиот, понимающе кивнув.
— Или бабушкой, — согласилась Фиона.
Элиот погладил ее по голове, растрепав волосы.
— Я больше не в состоянии думать, — признался он, вздохнул и уселся на пол. Несколько раз сжав и разжав пальцы, он положил скрипку на пол и оттолкнул ее от себя. — Знаешь, мне кажется, что сегодня ночью погибли люди — то есть я их убил, чтобы ты могла получить это яблоко. — Его голос слегка дрожал. — Поэтому, если ты не собираешься его есть… Надо было принять решение до того, как мы сюда отправились.
Элиот прав: им пришлось добыть яблоко. Выбора не было. Но Фиона все еще стояла на перепутье. Добыть яблоко означало завершить третье испытание. Если, конечно, им удастся выбраться с базы и вернуться к Сенату. С Элиотом все будет в порядке… даже если она умрет.
Если она съест яблоко, то с одной только целью: остаться в живых. И тогда ей придется смириться с последствиями.
Не было ли это предрешено? Тетя Даллас показала ей нить судьбы. Ее жизнь должна оборваться. Сейчас.
Или она могла избрать иной путь? Выбрать жизнь вместо смерти? Стать не такой, как ее родственники? Кем-то новым. Возродиться.
Фиона вдохнула поглубже и решилась.
Она поднесла яблоко к губам и откусила крошечный кусочек.
64
Обвинение в нарушении правил
На этот раз Роберт явно зашел слишком далеко.
Правда, он знал, что мистер Миме его поддержит. В конце концов, он сам велел Роберту оберегать Фиону и сойтись с ней поближе.
Лучше всего нарушать правила тогда, когда этого никто не видит. Но порой приходится действовать открыто, и не один раз, а несколько, для верности сжечь, как говорится, все мосты и развеять пепел по ветру.
Если бы только он мог объяснить…
Бывший наставник Роберта Маркус как-то раз сказал ему: «Начнешь считать их людьми — имей в виду: это опасно. Они скорее сила природы, чем люди из плоти и крови. Забудешь об этом, хоть раз рассердишь их — словом, это все равно что пытаться договориться с цунами». Роберт сидел на складном металлическом стуле у стены закрытой баскетбольной площадки. Мистер Миме велел ему сидеть здесь. Стул был неудобный. Роберту хотелось в туалет, но он знал, что лучше не вставать.
Он сидел, раскачиваясь на стуле, и ждал, когда мистер Миме и его родственник по имени Гилберт закончат игру в баскетбол один на один.
Мистер Миме разделся до пояса и остался в одних шортах. Он был строен, но при этом мускулист. Волосы на теле у него не росли, и Гилберт в сравнении с ним походил на медведя-кодьяка.
Мистер Миме обошел Гилберта, провел мяч между его расставленными ногами — и метко попал в корзину.
Когда мяч оказался у Гилберта, он медленно и методично пошел к трехочковой линии. Там он остановился и бросил мяч. Описав красивую дугу, мяч влетел в корзину.
Это было шестое попадание с трехочковой линии, что принесло Гилберту победу с большим отрывом.
Если бы Роберт ничего не знал, эта игра казалась бы ему самой обычной.
«Начнешь считать их людьми — имей в виду: это опасно».
Мистер Миме вытерся полотенцем и пожал руку Гилберту.
— Не слишком весело, — отметил он.
— Для тебя — не слишком, — с улыбкой согласился Гилберт.
Островное поместье мистера Миме нещадно поливал дождь.
Эгейское море разбушевалось не на шутку. Амфитеатр, в котором обычно устраивались заседания Сената, залило.
Вот почему сегодня Сенат Лиги должен был собраться здесь.
Но почему мистер Миме выбрал баскетбольную площадку, когда у него в особняке имелось три огромных бальных зала, Роберт не мог взять в толк. Может быть, просто мистеру Миме нравилось выводить людей из равновесия.
И может быть, поэтому он заставил Роберта сидеть на этом дурацком стуле.
Большинство членов Сената уже разместились на трибунах: красотка Даллас, от кошачьего взгляда которой у Роберта часто забилось сердце; импозантный, высокий и темноволосый мистер Кино, а также мистер Аарон, сидевший в отдалении от других и, по обыкновению, мрачный, как туча.
Но не только отвратительная погода и место, выбранное для заседания, делали сегодняшнее сборище этих не совсем обычных людей странным.
Сегодня прибыли другие члены Лиги, которых Роберт никогда раньше не видел на заседаниях Сената. Тут и там на пластмассовых стульях сидели мужчины и женщины. Некоторые выглядели самыми обычными бизнесменами, но среди них была школьница-японка, а также старлетка в темных очках, спортсмен в комбинезоне для виндсерфинга, пожилой болельщик команды «Ред скинз», библиотекарь, бегун на длинные дистанции, то и дело прикладывавшийся к бутылке с водой, а также маленькая девочка, волосы которой были стянуты в хвостики.
Все они с виду напоминали самых обычных людей — во всем, кроме одного, к чему Роберт успел привыкнуть, имея дело с бессмертными. Они держались не просто круто и самоуверенно. Они словно всегда смотрели на него сверху вниз, где бы они ни находились и даже если совсем на него не смотрели.
Сегодняшнее заседание Сената представляло огромный интерес для всей Лиги. И Роберту было ужасно неловко сидеть на жестком стуле. Он чувствовал себя одиноким и потерянным.
Но ведь мистер Миме его защитит, в случае чего?
Роберт попытался встретиться с ним взглядом, увидеть какой-нибудь успокаивающий жест. Он знал, что нравится мистеру Миме. И Роберту он тоже нравился, несмотря ни на что. Он порой думал о нем почти как… ну нет, не как об отце, конечно, а может быть, как о дяде Генри. Своем дяде Генри.
Госпожа Одри Пост и госпожа Лючия Хейз вошли в зал одновременно и сели рядом с Даллас. У Роберта мурашки по спине побежали, когда он увидел всех троих гранд-дам. Впечатление было такое, словно что-то во Вселенной щелкнуло и встало на свои места.
Мистер Миме бросил мяч на пол, и мяч укатился.
— Переиграем попозже?
— Какой смысл? — покачал головой Гилберт.
Они устроились в нижнем ряду. Ни тот ни другой не удостоили Роберта взглядом.
Лючия позвонила в маленький серебряный колокольчик.
— Я призываю заседание Сената Лиги бессмертных к порядку. Все, кто пришел с прошениями и жалобами, будут выслушаны. Narro, audio, perceptum. Полагаю, все прочли отчет?