Алхимик в Пустыне

Квартал Рутферу в общем и целом, нравился. Особенно хлипкие замки, которые намётанный глаз вора засек с абсолютной точностью. Улочки здесь были мощёные, чистые, гораздо более широкие, чем в приюте скопидомов — городе Бёфери. Дома каменные, некоторые даже трех этажей в высоту, с геранью на подоконниках. Квартал мог похвастаться даже уличным освещением — мало того, что на каждом третьем доме висел большой фонарь, так еще на перекрестке был установлен магический кристалл, разбрасывающий по округе приглушенный белый свет. Около кристалла, укрепленного на высокой деревянной «ноге», прохаживался солидный полицейский, суровым взглядом прощупавший заезжего пелаверинца от макушки до пяток.

И, конечно же, громада Университета впечатляла. Огромное здание, всё из устремленных в небеса арок, контрфорсов и тому подобных строительных новаций, возвышалось в центре квартала, но, по летнему времени, было относительно тихим. Рутфер покрутился у кованой решетки, выполнявшей скорее декоративную, чем охранительную функцию, познакомился со сторожем местной Библиотеки, Гринчем, выяснил, что мэтресса Далия действительно существует, что в Университетском квартале ее каждая кошка знает, что у этой самой алхимички есть не только имя, но и внешность — Гринч, то и дело вспоминая ушедшую молодость, рассказал, а Рутфер, стараясь не слишком налегать на побулькивающее средство укрепления добрососедских отношений между ворами и сторожами, прилежно записал.

И вот теперь Огги, сверяясь нарисованным на обрывке газетной страницы планом, гулял по Университетскому кварталу в поисках ресторации "Алая роза".

С ресторанчиком творилось что-то странное. Он был несколько… как бы объяснить… односторонним: то есть правая половина дома состояла из двух каменных этажей и высокой крыши, в которой, судя по размеру и дополнительным окнам, пряталась мансарда, а в левой стороне здания не было не только мансарды, но и крыши, и половины второго этажа. На этой самой половинке, почти подходя к неровному краю стены, прогуливался гном, судя по рыжей бороде, видной из-под шлема — из клана Моргенштерн. Он сосредоточенно вымерял что-то, бубнил под нос и на вопрос Огги, что здесь произошло, лишь махнул рукой.

Рутфер постоял, посмотрел на строительные страдания гнома, огляделся по сторонам, убедился, что он не привлекает внимания обитателей квартала, и решительно вошел в "Алую розу".

Сюрпризы начались сразу же — нога Огги, перенесенная через порог, не встретила ожидаемого пола, провалилась в пустоту, и пелаверинец с грохотом рухнул вниз.

— Тринадцать фунтов и четыре унции, — торжественно объявила Джоя.

— Как это — четыре? — удивился Ньюфун, сражаясь с отчаянно вырывавшимся из чаши весов Черно-Белым Котом. Гном опрометчиво закрепил прибор на камине, Кот видел спасение в виде уходящей под потолок каминной трубы и изо всех сил старался обрести свободу. — Должно быть семь!

— Четыре, — повторила девушка.

Бормоча проклятия, гном, зажав ЧБК локтем, бросился проверять, что там намудрила дацианка с гирьками. Весы, выведенные из равновесия, резко уронили чашу с грузом вниз, что привело к некоторому шуму, который, в свою очередь, заставил прикованную в углу свинку-копилку грозно хрюкать, а Джою — нервничать.

Наследство, оставленное Напе добрым Дюшей Кордсейлом, было, как уже упоминалось, на редкость уродливым. Это была полноценная свинья, выполненная из темно-серого металла, высотой в полтора локтя, длиной столько же, и в ширину весьма солидная. Основное хранилище, то есть брюшко копилки, было приятно округлым, но это единственное, что в артефакте было приятным. Все остальное — крупную голову с выражением скептической подозрительности к Вселенной, поникшие уши, уверенные ножки, очень острые копытца, — явно создавал мастер, убежденный в том, что опаснее свинок тварей нет. Особенно удались художнику, работавшему над материальным носителем магических чар, маленькие прищуренные глазки свинки, выполненные с таким мастерством, что просто дрожь по спине пробирала. И острые клыки, торчащие из полуоткрытой пасти, тоже хорошо получились. И металлическая щетинка выглядела как настоящая…

Очевидно, копилка Дюши Кордсдейла прожила трудную жизнь, которая, в итоге, и испортила характер артефакта. То тут, то там на металлической «шкуре» свинки были заметны шрамы, нанесенные множеством острых рубящих предметов, а правое ухо было смято, будто по нему ударили чем-то очень тяжелым. Ничего удивительного, что магическое создание не доверяло никому и бросалось на любого, оказавшегося рядом.

После того, как артефакт напал на инспектора Клеорна, потребовались совместные усилия двух гномов (Ньюфуна и Айры) и мага, чтобы ее нейтрализовать, то есть окутать статическим заклинанием, пролевитировать в угол и там приковать всеми найденными в ресторации цепями. Мэтр Лео, по началу восторгавшийся копилкой как мастерским изделием собрата по Магическому Искусству, к концу операции по нейтрализации громко икал, вздрагивал от любого позвякивания и честно предупредил, что сам он больше спец по заклинаниям, чем по артефактам, изменить настройки изначальных установок не в силах, так что, до тех пор, пока не вернется законная владелица… Держитесь, господа. Мы вам искренне сочувствуем…

— Хогри-хогри-хогри-хок, — похрипывала копилка из угла. Джоя рассеянно прикармливала ее медяками. Ньюфун обходил по самой широкой дуге. А Черно-Белый Кот старательно игнорировал, делая вид, что ему совершенно не интересно, какие ценности могут храниться в щетинистом металлическом брюшке…

Кстати, о Черно-Белом Коте…

— Вы, человеки, без помощи гномов вообще ничего не можете сообразить! Это ж не фиг делать — взвесить кошку! А ты чего вымудряешься? Ты ж не так гири подбираешь! Клади кошку на весы… Вот, всего делов… Двенадцать фунтов и пятнадцать унций… Так-с, — задумчиво произнес Ньюфун. — Что-то где-то испортилось. Что ты с ним сделала, что он так полегчал?

— Ничего, — обиделась Джоя. Она просто-напросто, в отличие от Ньюфуна, не жульничала со взвешиванием и не надавливала на чашу с ЧБК. — Он хороший котик, такой ласковый, добрый, он так замечательно мурлычет…

И девушка обняла ЧБК, прижимая его к коллекции серебряных украшений, которую носила на груди. Кот вцепился в черное платье, с покорностью судьбе уронил хвост и устремил в сторону гнома тоскливый взгляд, сообщавший, что мурлыкать он, ЧБК, конечно, может, но делать это постоянно…

— Придумал! — звонко хлопнул себя по шлему Ньюфун. — Давай его утяжелим!

От испуга Кот вздыбил шерсть, напрягся, собираясь бороться не на жизнь, а на смерть — мало ли, чем Ньюфун хотел его утяжелить, еще свинец заставит жрать… Но животное спасло неожиданное появление мужчины, перешагнувшего через порог ресторации и рухнувшего вниз мимо узкой шахтной лесенки, которой так гордилась Напа Леоне.

— Это кто еще? — буркнул Ньюфун, почесывая нос — кончик фамильной гордости всего клана Кордсдейл был поцарапан, будто мастера укусила взбесившаяся отвертка. — Он жив?

Джоя и Кот подошли, осторожно наклонились над пострадавшим.

— Кажется, живой…

Рутфер застонал.

Когда он открыл глаза, то первой его мыслью было, что он что-то напутал и забыл переправиться телепортом из Уинс-тауна в Талерин: девушка, склонившая над ним, была одета по ллойярдской моде, в черное приталенное платье, лицо у нее было густо припудрено, а темная тушь вокруг глаз и длинные черные поникшие пряди волос делали ее похожей на одну из учениц мэтров Восьмого Позвонка.

Второй мыслью Рутфера было сомнение, что он еще жив — как-то уж очень пренебрежительно смотрел на него огромный черно-белый пушистый кот. Животное спрыгнуло с рук девушки, подошло и презрительно обнюхало вора, после чего заурчало-зарычало как-то уж очень сердито и нагло.

А третья мысль Огги была посвящена очень удобному кастету, который лежал рядом с ним на полу. "Как похож на мой!" — подумал пелаверинец, — "Что, я попал прибежище разбойников, и они меня ударили? Или…"