Алхимик в Пустыне

"Ненавижу перебежчиков," — отразилось на угрюмом лице генерала. Октавио прищурился и, не тратя слов, рявкнул, помогая доходяге собраться с мыслями:

— Ну!

— О чем твой учитель договаривался с госпожой Кёр? — потребовал ответа подошедший мэтр Фледегран.

На лице эльджаладца отразилось удивление.

— С кем?

— Мы с тобой — два старых дурня, Фледегран, — заявил, приближаясь, мэтр Виг. — С чего ты взял, что Кёр вообще будет участвовать в этой заварушке?

— Но ты же сам говорил!.. — изумился придворный маг. — Ты сам уверял меня, что где веет холодком — это Кёр постаралась, и никто иной!

— А ты мне и поверил! — возмутился Виг. — Всего-то легкий снежок! Да разве она будет размениваться на такие мелочи?..

Октавио перевел взгляд наверх. Туча, так и висящая над головами людей, не-людей и демонов, напомнила ему о суровых стафодарских зимах, середину, допустим, месяца Кувшина, или месяц Восьминога, когда с севера, из Буренавии, приходят морозы, а с моря прилетают набравшие снежной крупы солёные ветра…

Джорт снова завопил, хрипло и надсадно. Теперь он был уже не светло-серым, вдруг понял Октавио. Он был белым… ослепительно-белым… он будто светился изнутри… он горел, как ограненный алмаз, вобравший в себя все краски жизни… как магический кристалл, наполненный сжатой, сдавленной, рвущейся наружу энергией…

— Ложись! — закричал Лотринаэн, выбегая перед Октавио.

Крик повторили, подхватили, разнесли по ущелью.

Далхаддин упал вместе с воинами, рядом с хмурым кавладорским военачальником, инстинктивно прикрывая голову. Через долю мгновения он опомнился, рискнул приподняться и увидел, как ллойярдский чемпион выгнулся, запрокинув голову, вздыбив шипы и гребни — и лопнул от распиравшей его энергии.

Его тело разорвалось на клочки, на клеточки, на капельки воды — каждая из которых застыла мельчайшим кристалликом безжизненного льда. Воспоминаниео принадлежности к той сущности, которой они принадлежали когда-то, наполнило лёд безмерной пустотой, одиночеством, морозом…

Бурлящая волна энергии холода хлынула от разрушенной беседки во все стороны, растекаясь по ущелью. В несколько мгновений льдинки облепили инеем располагавшихся в нескольких локтях монстров — их кожа треснула, разрываемая одновременно рвущимся изнутри пламенем и напирающей снаружи стужей; микроскопически ранки просочились неприятного вида жижей, которая тут же застыла, впитала в себя разрушительную энергию "Холодного Сердца"…

И уже изнутри принялась рвать демонов на части.

Бело-голубой обжигающе морозный взрыв, который последовал несколько секунд спустя, раскрошил в щебень остатки мраморной беседки, обрушил стену надколотой пирамиды, порвал на части Золотого Жука. Камень и мертвая плоть застучали по головам и спинам укрывшихся людей — Далхаддин видел бледные энергетические линии гигантского "щита Ариэля" (59), сотворенного магами-кавладорцами для защиты армии.

А еще он увидел искаженное усмешкой лицо своего наставника и огненный столб у ног Кадика ибн-Самума, продолжающий связывать землю и небеса — столб, обещающий прибытие еще более могущественного и величественного демона.

Пустыня на север от оазиса Диль-Румайя

— Ты уверен, что мы выбрали верное направление? — еще раз уточнил Ньюфун у Оска.

Вернее, его высочества Роскара — теперь верзила именовал себя чужим официальным титулом, нимало не смущался и вел себя так, будто действительно был принцем. То есть — нахально, самоуправно и совершенно не считаясь с мнением солидных почтенных гномов.

В пользу его самозваного высочества говорил только тот факт, что Огги Рутфер, после того, как пришел в сознание, повел себя еще страннее. Он надувал верхнюю губу, фырчал, как кот, и царапал воздух рукой с поджатыми пальцами — типа кошачьей лапой. Именно Огги радостно поддержал идею Оска не ждать, как привязанные, у старой чинары приближения существ-претендентов, а переместится туда, где встреча с соревнующимися за право стать астрологическим Покровителем следующего года растениями и животными намного вероятнее.

Ньюфун абсолютным большинством голосов — своим и свинки-копилки — утвердил перемещение к Диль-Румайе. Там люди… В смысле, что можно будет спросить, что означают вспышки разноцветных молний над Пустыней, там маг, которого они наняли в Хетмироше, там, опять же, запасы воды… А то здесь уже кончились.

В итоге они быстрой рысцой передвигались по Пустыне, а существа-претенденты так и не спешили появляться.

Ньюфуна вместе с его громко хрюкающим артефактом нагрузили на ту лошадку, которая везла пушечку и четыре сумы с припасами. Теперь гном болтался на спине скакуна, мужественно игнорируя силу тяготения, и пользуясь любым поводом для того, чтобы завязать легкий светский разговор.

— Нет, но ты уверен, что мы выбрали верное направление?

— Абсолютно, — ответил Оск. — Мы идем по Старому Руслу реки Дхайят.

Гном посмотрел вокруг и убедился — в самом деле, дорога похожа на высохшее речное ложе.

— Нет, а почему тогда деревня не появляется? — пробурчал гном некоторое время спустя.

Оск промолчал. Огги поплевал на сложенную «лапкой» руку и принялся намывать несуществующие усы, громко и фальшиво подражая кошачьему урчанию.

Впереди шваркнула молния. Не успел Ньюфун подобрать поводья лошади — как, спрашивается, добраться до этих ременных веревок уважающим себя гномам?!! — как к молнии присоединились свист, грохот и поразительно похожие на панические вопли звуки.

— Что это? — строго потребовал ответа Ньюфун. — Никак, сражение какое-то?

— Мы должны помочь им! — ретиво подскочил в седле Оск. Действительно, бросается в любую заварушку как чокнутый, ненормальный на голову принц Роскар! — Вперед, друзья! За мной!..

Он пришпорил лошадь и рванул на звуки боя.

— Так он точно никогда не найдет оазис, — заворчал Ньюфун. — Огги, ну, хоть ты скажи, как управлять этой копытной скотиной!..

— Мяу, — ответил, довольно улыбаясь, Огги и поспешил следом за Оском.

— Шпацех уэш, — выругался Ньюфун. Чтоб он когда-нибудь снова связался с людьми! Да ни за какие коврижки! И даже за все залежи нюра в мире!

Из-за скального выступа, по которому можно было подняться на плоскогорье и который отгораживал темное, затянутое свинцовыми тучами небо, опутавшее Абу-Кват, на путешественников дунуло морозцем и, что уж совсем удивительно, надвигающейся снежной бурей.

— А ну, тпру тебя! Тпру! — закричал Ньюфун лошади. Та, сволочь человеческая, конечно же, не послушалась.

Подгоняемые всадниками лошади Огги и Оска вырвались далеко вперед.

Обрыв

Слова с трудом пробирались сквозь пересохшее горло. Кажется, чего-то не хватало — он посмотрел на свои руки, отстраненно подумал, что раньше на ладонях было меньше царапин и ссадин, и снова прикрыл глаза. Всё сознание обратилось внутрь, к насыщенному поглощаемой из окружающего мира энергией, яркой зеленой дымкой заполняющей его астральные жилы…

— Мэтр Мориарти? — послышался голос за спиной.

Он не стал оборачиваться — ему отчаянного чего-то не хватало, но явно не посторонних зрителей. Сейчас бы развернуться, ударить непрошеного гостя посохом…

А, вспомнил. Не хватает посоха…

Но слова — такие привычные, повторяемые бесчисленное число раз, скорее идущие от сердца, чем слепо выученные — привычно складывались во фразы и приказы.

Он чувствовал их. Он с самого детства, всегда, чувствовал души умерших созданий, когда-либо обитавших в стенах домов, под корнями садовых деревьев, и с самого детства шокировал своих давно забытых родителей и воспитателей общением с духами создателей старинных картин и антикварной мебели. Когда маги зацокали языками, впервые выражая восторг перед столь выраженной склонностью к некромантии, обнаруженной в юном ученике, Мориарти не был ни горд, ни разочарован — он просто позволил окружающим признать то, что давно уже выяснил сам: он не такой, как другие. Он лучше, умнее, талантливее — и, о боги и все демоны преисподней, он в тысячу раз сильнее самого сильного из них, потому что сумел прикоснуться к тайнам самой могущественной и значительной Магии — Магии Смерти!